Сюзи изучала его глаза с более близкого расстояния. Он не носил контактных линз. Ух, слава богу, она бы не смогла иметь дело с мужчиной, который использует цветные линзы.
И – дважды ура! – он был гораздо веселее, чем вчера вечером.
– Надеюсь. Люсиль не подумала, что я звоню ей только из–за твоего номера телефона, – сказала ему Сюзи. – Думаешь, это могло прийти ей в голову? Я действительно хотела с ней встретиться. Она говорила, что занята сегодня и завтра вечером… Не знаешь, это правда?
Сюзи сильно сомневалась на этот счет. Если честно, Люсиль говорила уклончиво. Но Харри кивнул.
– Да, она работает.
– Что же, уже неплохо. Какое совпадение, – выпалила Сюзи, – ведь я хотела тебя спросить, чем занимается Люсиль. Подожди, вечерняя работа, дай угадаю… она няня?
– Знаешь, я в затруднении, – ответил Харри после паузы. Он провел пальцами по темным волнистым волосам. – Дело в том, что Люсиль не хочет тебе говорить, чем занимается.
– Но это просто безумие! Я торгую недвижимостью, черт возьми. – Сюзи выглядела озадаченной. – Более унизительных занятий не так уж и много.
Вуп–вуп, проурчал «ровер», когда Харри направил на машину ключи–брелок.
– В работе Люсиль нет ничего унизительного. Но она ужасно боится, что ты подумаешь, будто она познакомилась с тобой только с одной целью. – Взяв Сюзи за руку, Харри перевел ее через улицу. – Слушай, она будет на меня злиться, но почему бы нам не навестить ее? Тебя не бесит, – продолжил он, – что ты не можешь припарковаться около собственного дома, потому что какие–то придурки оставляют свои идиотские машины и загораживают подъездную дорожку? – Говоря это, он указывал на ярко–красный «роллс», небрежно оставленный у поворота на подъездную дорожку. – Знаешь, это безобразие. И вообще, какая выскочка решила кататься по городу в подобной машине?
«Серебряный призрак» был подарен Джезом на ее девятнадцатилетие – хотя потом он так и не вспомнил, как ее купил.
Сюзи относилась к своей машине, как к любимому ребенку; она произнесла:
– Я знаю, кто этот придурок. Вообще–то она моя.
– О, профессиональная ошибка, – объяснил Харри. Сверкнув глазами, он показал на ботинки. – Когда у тебя такие большие ноги, время от времени попадаешь не туда, куда следует.
Большие ноги? Сюзи сохранила невинное выражение лица. Она много слышала о мужчинах с большими ногами.
Сюзи не была завсегдатаем бара «Ананас», который находился недалеко от берега. Значительно обновленное старое здание состояло из многих уровней, и его окна были обращены на Балтийский причал. Нижний этаж заполняли подростки – зал содрогался от звуков клубной музыки. «Кошмар», – подумала Сюзи, чувствуя себя ужасно старой – двадцать четыре года – и следуя за Харри вверх по лестнице.
– Люсиль работает барменшей? Не понимаю, почему она не хотела, чтобы я об этом знала. Не вижу ничего плохого в такой работе.
– Перестань болтать, – сказал Харри через плечо. – И не отставай.
На втором этаже народу было еще больше. Воздух, наполненный с сигаретным дымом, звенел от визга пятидесяти, или около того, возбужденных девиц, собравшихся на девичник со стриптизером. В воздух взвилась расшитая стразами набедренная повязка, что было встречено одобрительным ревом.
– Не смотри, – приказал ей Харри.
– Очень надеюсь, что в свободное время Люсиль не работает стриптизершей. Сколько еще ступенек? – жалобно спросила Сюзи, когда он снова направился вверх по лестнице.
– Извини. Раньше здесь был склад.
Она начала пыхтеть, как сенбернар.
– Люсиль правда там или это жестокая шутка?
– О, она там. Я ее слышу.
Сюзи слышала только оглушительные визги веселящихся девиц этажом ниже и их крики стриптизеру: «Давай, снимай, снимай!» Но ведь он уже все с себя снял?!
Сколько набедренных повязок, расшитых стразами, может быть на одном мужчине?
Они поднимались все выше и выше. Сюзи решила, что ей бы не помешали альпинистское снаряжение и кислород. Не говоря уже об удобных кроссовках.
– Вот она, – наконец сказал Харри, указывая на одинокую фигуру в глубине зала. Он был прав, это действительно была Люсиль, она сидела на стуле с гитарой в руках, играла и пела что–то в стиле Шерил Кроу.
Нельзя сказать, что это был сенсационный успех. Никто на четвертом этаже не обращал на нее внимания. Когда Люсиль допела песню, Сюзи и Харри оказались единственными, кто ей аплодировал.
– У меня сейчас перерыв, – сказала Люсиль, откладывая гитару и глядя на Сюзи будто защищаясь. – Полагаю, это была идея Харри.
Она была в черных рваных джинсах и в алой хлопковой кофточке. Косички с бусинами были стянуты в хвост на макушке и напоминали ананас, соответствуя названию заведения. Харри вернулся из бара с напитками:
– Это «Ночь Малибу». Я взял для вас обеих «Малибу» с кока–колой.
– Почему? Два напитка продавались по цене одного? – Сюзи негодовала. – Надеюсь, это не значит, что ты скряга и жмот.
– Это значит, что в этом баре продают только «Малибу», – терпеливо объяснил ей Харри. – Если хочешь что–то другое, надо спуститься вниз.
Тогда все в порядке. Сюзи его простила. Хотя она терпеть не могла «Малибу».
– Да, – сказал Харри, обращаясь к Люсиль, – это была моя идея – привести ее сюда.
– Не понимаю, почему ты сделала из этого секрет?! – воскликнула Сюзи. Хотя, конечно, она понимала.
В общем, это было вполне очевидно.
– Слушай, и так все получилось плохо, когда я выскочила на тебя из кустов, – признала Люсиль. – Заявила: «Привет, знаете что, я ведь ваша сестра!» – и забрала у вас часть наследства. – Она пристально посмотрела на Сюзи. – И вряд ли стало бы легче, если бы после этого я достала гитару и сказала: «О, кстати, я певица… а ты, кажется, была замужем за Джезом Дрейфуссом? Может, представишь меня своему бывшему?»
– Ты бы этого не сделала, – удивленно произнесла Сюзи.
О боже, неужели сделала бы?
Люсиль была немного раздражена.
– Я знаю, что не сделала бы. Но ты меня совсем не знаешь, верно? Ты могла решить, что я веду к этому, напрашиваюсь на знакомство… знаешь, как это бывает, некоторые люди все отдадут за такой шанс. В общем, – продолжала она, – я хочу, чтобы ты знала: я не такая. И будет лучше, если ты не скажешь Джезу, чем я занимаюсь. Не будет двусмысленности.
Сюзи пожала плечами.
– Хорошо, раз ты так хочешь. Конечно, это имело значение. Из прошлого опыта она знала, что большинство музыкантов стремились встретиться с Джезом и таким образом осуществить мечту всей своей жизни. Как ни странно – с точки зрения Сюзи, – они не считали его вышедшим в тираж бывшим алкоголиком. Для них Джез по–прежнему был гением, который записал один из самых продаваемых альбомов в истории рока. Это было очень трогательно. Даже теперь не проходило дня, чтобы новички и дебютанты не присылали по почте или просто не подсовывали под дверь по крайней мере пару демо–записей.
Конечно, они зря теряли время, потому что Джез никогда не слушал их записи. Теперь его жизнь была зоной–свободной–от–музыки.
– Она себя не рекламирует, – заявил Харри, – в этом ее проблема. Она чертовски хорошо поет.
– Так хорошо, что меня не хотят слушать ни в одном пабе города. – Люсиль говорила бесстрастно.
В следующее мгновение у их столика появился лысеющий тип – вероятно, менеджер – и сурово постучал по часам.
– Мы платим тебе не за то, чтобы ты сидела и болтала.
Очевидно, перерывы длились здесь не более трех минут. «Вот безобразие», – подумала Сюзи.
Люсиль допила содержимое стакана и встала. Увидев, что Сюзи снимает жакет и усаживается поудобнее, собираясь смотреть, Люсиль сказала:
– Боже, не старайся быть вежливой.
– Дело не в этом, – радостно сообщила Сюзи. – Уверяю тебя, я бы не осталась, если бы не хотела. Но я не представляю, откуда у тебя это, от кого музыкальный талант – никто в нашей семье не заработал бы пением и конфеты. Вообще–то я всегда считала, что могу петь, но все остальные меня уверяют, что это не так. Джез говорит, что я пою, как Лили Сэвидж, которую душат ее собственными чулками.
