Сейчас она подумала предложить растереть Ди плечи, но замешкалась и за это время Ди успела подняться, так что было уже поздно.

Многие добровольцы разминали ноги и спины, пытаясь унять боль в мышцах. Джойа поняла, что если бы она растерла плечи Ди, то в свою очередь Ди, возможно, сделала бы то же самое и для неё. Как бы это было приятно.

Её руки болели, и жирное мясо, предложенное на завтрак, навело её на мысль. Она взяла особенно жирный кусок и натерла им руки. Затем она взяла сильные, широкие руки Ди и поделилась с ней жиром. Они улыбались друг другу, растирая руки, и это сделало Джойю счастливой.

С восходом солнца они подошли к саням и взялись за канаты. Путь вдоль реки шёл по ровному берегу, но они остановили сани на небольшом спуске, как теперь было заведено, поэтому раскачка не понадобилась, и они быстро сдвинули камень, хоть и с кряхтением и стонами. Местность сегодня была проще, дорога Сефта из веток шла прямо, сглаживая все неровности земли. Да и дело теперь было привычным.

Они сделали короткую остановку в середине утра, а затем более долгий привал в полдень. Пока они ели, Джойа заметила, как Нерод и его дружки тихо ускользают.

Она нахмурилась. Что бы это значило?

Она встала и отыскала Даффа.

— Молодые Псы, похоже, нас покинули, — сказала она.

Дафф удивился.

— В какую сторону они пошли?

— На юг, к Монументу.

— Не представляю, зачем. Я и не понял, зачем они вообще пришли.

— Я тоже, и это меня тревожит.

— Своими язвительными замечаниями они мало чего добились, разве что настроили против себя добровольцев.

— Трун мог велеть им просто присмотреть за нашей затеей.

— Что ж, я рад, что их и след простыл.

Джойа кивнула. И всё же её не покидало дурное предчувствие, когда добровольцы снова двинулись в путь, таща огромный камень по берегу реки.

Перед послеполуденным привалом их продвижение встало намертво.

Кто-то разрушил дорогу.

Ветки были разбросаны повсюду, некоторые сброшены в реку. Разрушения тянулись вдоль прибрежной тропы, насколько хватало глаз. Джойа в отчаянии уставилась вперёд. Она не верила своим глазам. Им оставалось меньше полудня пути до Монумента, а вся затея была погублена. Добровольцы бросили канаты. Джойа опустилась на землю и заплакала.

К ней подошёл Сефт.

— Что нам делать? — простонала она.

Сефт был спокоен.

— Чинить дорогу, — сказал он.

Её почти разозлило, что он не расстроился сильнее.

— Мы не доберёмся до Монумента к концу дня, а значит, не уложимся в четыре дня.

— Мы всё равно должны починить дорогу и идти дальше. Или ты хочешь бросить гигантский камень прямо здесь?

Она поняла, что ведёт себя глупо.

— Я просто не вынесу, когда этот дурак Скагга скажет: «Я же говорил».

— Я чувствую то же самое. Но давай оставим это позади.

Джойа вздохнула.

— Ты прав, конечно. — Она вытерла глаза и поднялась на ноги.

— У нас две сотни работников, — сказал Сефт. — Починить дорогу много времени не займёт.

Джойа кивнула.

— Я скажу им, что делать.

— Мы можем использовать все ветки, что найдём, а я пошлю вперёд нескольких Умельцев, чтобы они нарубили ещё. Вдоль реки полно деревьев.

Джойа взобралась на пень и крикнула:

— Слушайте все. Мы должны починить дорогу.

Раздался общий стон.

— Считайте это отдыхом. Это легче, чем тащить камень.

Это их рассмешило.

— Собирайте разбросанные ветки и укладывайте их на место. Не разделяйте их, а сдвигайте вместе, чтобы они сцепились, а потом притопчите. Сверху набросайте земли для прочности. Утрамбуйте всё как следует. Ну же, за работу. Мы почти дома.

Она опустилась на колени и принялась за ближайший повреждённый участок, показывая людям, как это делать; добровольцы некоторое время наблюдали за ней, а затем пошли дальше, чтобы делать то же самое.

Ди опустилась на колени рядом с Джойей.

— Как думаешь, как это случилось?

— Я знаю, как это случилось, — сказала Джойа. — Это сделали Нерод и его дружки. Я видела, как они ушли в полдень. Очевидно, они пошли вперёд, чтобы сделать своё грязное дело. Трун будет ими доволен.

Ди не поняла.

— Но зачем земледельцам мешать нам?

Джойа на мгновение задумалась, прежде чем ответить. Это был серьёзный вопрос, и Ди заслуживала взвешенного ответа.

— После того как лесовики сожгли Монумент, люди перестали приходить на наши Обряды, и земледельцы завели свой собственный праздник середины лета, — сказала она. — Трун увидел шанс укрепить свою власть и влияние. Я уверена, он мечтает стать Большим Человеком всей Великой Равнины, а не только Фермы. Поэтому он не хочет, чтобы Монумент отстроили в камне. Он не хочет, чтобы тот вернул себе статус средоточия жизни для всех народов равнины. Наша затея угрожает его мечте.

Ди была потрясена.

— Я и не подозревала.

В молчании они продолжали чинить дорогу, пока не догнали тех, кто был впереди, а затем выпрямились.

— Мне нужно знать, как далеко тянутся эти разрушения, — сказала Джойа. — Пойдём со мной, дойдём до конца.

Деревья укрывали их тенью, пока они шли по берегу реки.

— Разрушить эту дорогу было быстрее, чем отстраивать заново, — заметила Ди.

Джойа кивнула. Отчего-то это делало содеянное ещё более гнусным.

Чтобы дойти до конца разрушений, понадобилось столько времени, сколько нужно, чтобы вскипятить котелок воды. Внезапно дорога впереди стала нетронутой.

— Здесь они бросили свое тёмное дело, — сказала Джойа. — Им наскучило, и они решили, что навредили достаточно.

— Почему ты хотела, чтобы я пошла с тобой? — спросила Ди.

— Чтобы на обратном пути научить тебя считать.

— О, отлично!

— И заодно мы узнаем, сколько это шагов.

Она считала каждый шаг, а Ди повторяла за ней число. Они остановились, когда добрались до места, где дорога уже была починена.

— Тысяча двести восемьдесят четыре шага, — сказала Джойа.

Ди была поражена.

— Как ты можешь держать такие числа в голове?

— Это не так уж сложно, когда привыкаешь.

Подошёл Сефт и спросил Джойю:

— Сколько ещё осталось?

Она повторила число.

Сефт посмотрел на небо, и Джойа тоже. Солнце садилось на западе.

— Я не знаю… — сказал Сефт.

— Я тоже, — ответила Джойа.

*

Ани была у Монумента, высматривая добровольцев и гигантский камень.

Дорога Сефта огибала деревню Излучье и подходила к Монументу с севера, через равнину. Она проходила через вход в Монумент и вела к большой яме в земле, где должен был быть установлен гигантский камень. Ани не терпелось увидеть, как вдали появятся сани, влекомые толпой восторженных добровольцев во главе с Джойей, несущиеся по равнине, словно туча по небу. Ещё более волнующим было бы осознание того, что её дочь осуществила мечту, которую так много людей считали недостижимой.

Ани была не единственной, кто с нетерпением ждал. Её дочь Ниин была тоже здесь, чтобы встретить своего мужчину, Сефта, а их трое детей высматривали своего папу. К вечеру у Монумента собралась целая толпа. Они сидели и стояли на земляном валу, все обратив свои взгляды на север. Это было, без сомнения, самое большое событие года, если не за всё время. Здесь были почти все жители Излучья и некоторые из более дальних деревень.

Пахло жареным мясом, но это было не для собравшихся. Чак и Мелли готовили еду для измученных добровольцев, когда те наконец прибудут. Ожидая долгого ожидания, некоторые семьи принесли с собой ужин. Соседи болтали, молодёжь заигрывала, а дети взбирались на вал и снова скатывались вниз.

Были и те, кто надеялся, что Джойа потерпит неудачу. Присутствовал и Скагга, с вечно недовольным лицом, которое, казалось, уже приросло к нему. Его окружала семья, которая всегда его поддерживала, пусть иногда и с недостатком энтузиазма, который они не могли до конца скрыть.

Она гадала, что стоит за враждебностью Скагги. Вероятно, он завидовал Ани, которая была старейшиной дольше всех после Кеффа и, как все ожидали, должна была стать его преемницей на посту Хранителя Кремней. Вероятно, Скагга считал, что сам должен быть Хранителем Кремней, и по этой причине чувствовал себя несправедливо обойдённым. Кроме того, влияние Ани было больше, поскольку её дочь была Верховной Жрицей. А воинственный настрой Скагги не прибавлял ему друзей.