— Честная? — сказала она. — Этот здоровый бугай держал парня, пока отец избивал его до полусмерти. Он был словно бешеный бык. Мальчик уползал от них на четвереньках!

Ког в ярости двинулся на Фи с занесённым кулаком, говоря:

— Ещё раз назовёшь меня бешеным быком, и я оторву твою уродливую башку.

Фи посмотрела на Ани и сказала:

— По-моему, это лучше всего доказывает мою правоту, не так ли?

Ани встала между Когом и Фи и обратилась к Когу:

— Дух Монумента не терпит насилия.

— Мне плевать на дух чего бы то ни было.

— Это мы уже поняли, — сказала она. — Но ты не можешь приходить сюда, если не уважаешь духов этого места.

— А я говорю, могу.

Ани покачала головой.

— Ты должен уйти отсюда. И никогда не возвращаться.

Ког презрительно бросил:

— Ты не заставишь меня уйти.

— Нет, заставлю, — сказала Ани. Она отвернулась и тихо обратилась к Кеффу и Скагге: — Если вы двое пойдёте и разнесёте весть, я останусь поблизости и прослежу.

Те двое ушли. Ани отошла в сторонку, откуда могла следить за Когом. Она села рядом с двумя пожилыми людьми, Венном и Номи, которые делали иглы и булавки из кости.

Номи была расстроена.

— Я видела эту драку, — сказала она. — Это было очень жестоко. Надеюсь, вы предупредили людей, чтобы они не имели дел с этим ужасным добытчиком?

— Кефф и Скагга как раз этим занимаются.

Они немного поболтали. Через несколько минут к Когу подошёл мужчина с кожаной туникой под мышкой.

Номи сказала:

— Он ещё не слышал.

— Ему скажут, — уверенно сказала Ани.

В этот момент торговец плетенными мешками, стоявший напротив Кога, подозвал того мужчину с туникой, что-то шепнул ему, и тот ушёл.

Больше к Когу никто не подошёл.

Прождав ещё долго, он и двое его старших сыновей принялись складывать кремни обратно в корзины. Вскоре они ушли.

— Вот и славно, — сказала Номи Ани.

*

Джойа любила вечерний пир. Ей нравились сказители. Они пели о том, как зародился мир, когда люди впервые пришли на Великую Равнину, и что творили боги, вмешиваясь в дела смертных. Эти истории уносили Джойю из обыденного мира во вселенную богов и духов, где могло случиться всё что угодно.

— В начале времён, — пел сказитель, — не было солнца.

Джойа уже слышала эту песнь в исполнении другого сказителя. История всегда была одной и той же, но каждый рассказывал её немного по-своему. Однако все они вплетали в повествование одни и те же неизменные строки.

Единственный свет исходил от бледной луны и мерцающих звёзд. Поэтому люди спали весь тёмный день напролёт, а по ночам искали пищу и поклонялись бледной Богине Луны. Жизнь была тяжела, ведь они плохо видели, чтобы охотиться на дичь или собирать дикие плоды.

Джойа легла на спину и закрыла глаза, чтобы лучше представить себе мир давних-давних времён.

Однажды бледная Богиня Луны заговорила с храбрым человеком по имени Реск.

Все знали, что это к беде. Боги могли быть добрыми, но их легко было обидеть. В этом они чем-то они походили на лесовиков.

Храбрый Реск поведал бледной Богине Луны, как трудна жизнь, и сказал, что людям нужно больше света. Бледная Богиня Луны обиделась и разгневалась, ведь люди сочли её слишком слабой.

В небесах начали твориться странные вещи.

Бледная луна с каждой ночью становилась всё меньше, пока не исчезла совсем, и свет давали лишь мерцающие звёзды. Люди стонали и плакали. Но бледная луна вернулась тонким серпом и каждую ночь росла, пока снова не стала круглой, и все возрадовались. Однако с тех пор она так и убывала и прибывала — в наказание людям, сказавшим, что свет бледной Богини Луны слишком слаб.

Храбрый Реск отправился на поиски решения. Он странствовал по всему свету.

Далее последовал длинный рассказ о приключениях Реска в трёх чужих странах. В краю, где никогда не было дождей, в краю, где дожди никогда не прекращались, а также в краю, где вечно лежал снег.

И тогда он отправился на самый край света.

Слушатели затихли. Край света — одна мысль об этом пугала.

Он знал, что это опасно, но все равно не повернул назад.

Было темно, и он сорвался вниз.

По толпе пронеслись вздохи, и кто-то воскликнул:

— О нет!

Но под ним пролетела сова и подхватила его. И тогда храбрый Реск увидел яркий свет, сияющий под миром. Сначала он не понял, что это за свет.

Несколько человек хором сказали:

— Добрый Бог Солнца!

Да, именно там жил добрый Бог Солнца.

Добрый Бог Солнца заговорил с храбрым Реском и спросил, зачем тот пришёл на край света. Храбрый Реск объяснил, что люди слепы весь тёмный день напролёт, и попросил доброго Бога Солнца подняться над землёй и воссиять.

Добрый Бог Солнца сказал:

— Но бледная Богиня Луны — моя сестра. Я не хочу обидеть её и затмить ее красоту.

— Тогда приходи лишь днём и освещай нашу тьму, — сказал храбрый Реск. — Мы сможем охотиться и собирать плоды, пока ты с нами, и спать, когда ты исчезнешь.

Добрый Бог Солнца согласился.

Храбрый Реск спросил:

— Но ты ведь будешь приходить каждый день, правда?

— Полагаю, что так, — сказал добрый Бог Солнца.

И людям пришлось этим довольствоваться.

Пока Джойа не услышала эту историю, она всегда гадала, почему луна прибывает и убывает, и почему солнце исчезает ночью и возвращается утром. И её завораживала мысль о крае света. Должен же у мира быть край, полагала она.

За время сказания опустилась тьма. Дети уснули. Некоторые взрослые тоже, но не все. Настало время Гуляний.

*

Все знали, что в идеале ребёнка должны растить мать и отец, и супружеские пары обычно избегали любовных связей на стороне. Но близкородственные связи были опасны и для людей, и для скота. Даже земледельцы, у которых женщины обычно были в подчинении, понимали пользу свежей крови. Поэтому в ночь после Дня Середины Лета многие пары расходились, всего на несколько часов. Особенно хорошо было зачать ребёнка с кем-то издалека. Когда такое случалось, и местные, и приезжие пары растили этого ребёнка как своего собственного.

Гуляния привлекали многих.

Всё началось быстро. Джойа догадалась, что некоторые заранее договорились, с кем проведут эту ночь, и теперь тут же сходились парами и с нетерпением покидали селение. Другие бродили поодиночке, ожидая поймать чей-нибудь взгляд. Пожилые люди не смотрели на Джойю и её подруг, поскольку связь между стариками и юными была под запретом.

Джойа была со своей двоюродной сестрой Вии и подругой Рони, и обе были возбуждены. Они обсуждали, какие парни им нравятся, и смеялись над непривлекательными. Они сошлись на том, что заводить детей не хотят, и рассуждали, какие ласки вместо этого можно было бы позволить.

Джойа думала, что Рони, пожалуй, могла бы заполучить любого парня. Из троих она была самой красивой, с гладкой смуглой кожей и большими глазами. Вии, пожалуй, было сложнее всего. Во всей её позе, в походке сквозил вызов, словно она всегда была готова к ссоре. Это могло оттолкнуть парней.

Сама Джойа, однако, не чувствовала возбуждения. Она полагала, что, вероятно, поцелует какого-нибудь парня, но эта перспектива не вызывала у неё никакого воодушевления. В этом она отличалась от остальных девушек.

Её завораживали солнце, луна и звёзды и то, как по-разному они движутся по небу. Она много думала о духах, что жили в реках, камнях и диких тварях, духах, которые могли быть добрыми, озорными или откровенно злыми. Ей нравились числа. Она помнила, как мать однажды сказала: «Твоим первым словом было „мама“, а вторым ты произнесла число „два“».

Иногда Джойе казалось, что с ней определенно что-то не так.

Три девушки бродили по окраине селения в тёплом вечернем воздухе, стараясь не наступить на тех, кто уже наслаждался свободой особой ночи, уединившись парой, втроем или даже вчетвером. Среди них были и чисто мужские, и чисто женские, и смешанные группы. Было слишком темно, чтобы разглядеть, чем именно занимаются люди, но от них доносились страстные звуки, вздохи, стоны и внезапные восклицания.