И Бан Высокоголосый сказал: «Потому что лучше быть умным, чем большим».

К тому времени как сказка закончилась, сквозь разрывы в облаках неровно светила половинка луны.

*

Сефт и Ниин повели детей домой. Анина заснула во время сказания, и Сефт поднял её на руки, не разбудив. Тайна, которую не знала даже Ниин, заключалась в том, что Анина была его любимым ребёнком, и он крепко прижал её к себе, пока нёс.

Он часто вспоминал, как отчаянно мечтал об этом. О доброй, любящей семье. Теперь детство казалось дурным сном. А настоящая жизнь — это то, что есть у него сейчас. Анина у него на руках, Ниин шагает рядом, держа за руки Илиана и Денно.

Когда они добрались до своей хижины, Илиан и Денно тут же улеглись спать. Сефт опустил Анину рядом с ними.

— Тебе понравилась сказка? — спросил он Илиана, старшего.

— О да! Я всё запомнил.

— А ты можешь её рассказать? — вмешалась Денно. — Я хочу послушать ещё раз.

— Расскажи, Илиан, — сказал Сефт. Это убаюкает Денно.

— Хорошо.

Сефт поцеловал каждого из них, Ниин сделала то же самое, а затем они стали готовиться к Гуляниям. Они сняли туники и для тепла снова накинули дублёнки. Ниин взяла увесистый камень, который носила с собой в мешочке, на случай если какой-нибудь мужчина в пылу страсти забудет, что женщина может сказать «нет» даже во время Гуляний. Они направились на окраину деревни, где уже начиналось действо.

Когда они только сошлись, Сефт не хотел участвовать в гуляниях, чувствуя, что близость с Ниин для него является всем, чего он когда-либо мог желать. Но через пару лет его чувства изменились. Какое-то время он держал это при себе, боясь обидеть Ниин, но, когда, наконец, признался, она тоже созналась, что хочет пойти, и с тех пор они были восторженными участниками.

Они всегда рассказывали друг другу, что делали. Ниин часто ложилась с незнакомцем с севера, которого, вероятно, больше никогда не увидит. Ей нравилось ощущение, что её поступок не будет иметь никаких последствий. Сефт надеялся найти группу мужчин и женщин, предающихся любви все вместе, одновременно. В этом не было привязанности, и именно это его привлекало.

Они вышли на окраину деревни. Кое-где были разожжены костры, смягчавшие зимний воздух. Большинство людей ещё присматривались друг к другу, выискивая того, кто им был по вкусу. Кто-то в одиночку, кто-то парами, некоторые небольшими группами. Лишь немногие уже начали соитие, и несколько дублёнок уже вздымались и опадали в такт.

Сефт и Ниин нежно поцеловались.

— Хорошо тебе провести время, — сказала Ниин.

— И тебе, — ответил Сефт.

И они разошлись в разные стороны.

*

Иногда Джойа завидовала тем, кому нравилась близость с людьми, которых они не любили или даже не знали. Наверное, было бы весело насладиться удовольствием, а затем забыть о человеке. Но она так не могла. Она пыталась, со жрицей на Гуляниях, но это оставило её равнодушной и отбило охоту пробовать снова. Поэтому, когда сказитель закончил свою сказку, она направилась обратно к Монументу.

Она ожидала, что снаружи будет несколько торговцев, охраняющих оставленный на ночь товар. Кто-то будет прохаживаться, болтая друг с другом, кто-то уляжется спать.

Однако, подойдя ближе, она поняла, что это не так. Она услышала странные звуки и почувствовала запах дыма. Она побежала.

Вещи торговцев валялись на земле за земляной насыпью, но, казалось, никто их не охранял. Присмотревшись, она увидела мальчика, выглядывающего из-под кожаного одеяла. Она узнала в нём Джанно, внука мастера по кремню Эла. Она опустилась на колени рядом с ним.

— Что происходит, Джанно? — спросила она.

Он был в ужасе и едва мог говорить связно.

— Они убили мою сестру! — истерично выкрикнул он.

Он указал, и Джойа увидела на земле тело молодой женщины.

— Мне очень жаль, Джанно, — сказала Джойа. — Это очень печально. Но ты должен сказать мне кое-что ещё. Что они украли?

— Ничего! — сказал он.

Джойа была озадачена. Чего же они хотели? И кто они?

Она посмотрела в сторону Монумента. Лунный свет освещал пять или шесть фигур на круглой насыпи. Должно быть, это были торговцы, охранявшие свои места. Сначала она подумала, что они мертвы, но потом увидела, что они двигаются. Казалось, они заглядывают за край, как она сама делала это столько солнцестояний назад, но за чем же они с таким интересом наблюдали? Никакой церемонии там быть не могло, да и жрицы всё ещё были в Излучье.

Её охватил страх.

Она подбежала к насыпи, взлетела по склону наверх и заглянула в круг. Увиденное повергло её в ужас.

Монумент пылал.

Там было человек тридцать мужчин и женщин, и по босым ногам она поняла, что это лесовики. Она видела остатки сухих веток, которые они использовали для растопки, и чувствовала запах берёзового дёгтя, которым они полили столбы, чтобы те быстрее занялись. Теперь горели все столбы, а некоторые перекладины уже тлели.

Две фигуры неподвижно лежали на земле, и по длинным туникам Джойа поняла, что это жрицы. Должно быть, они решили пропустить Гуляния и сразу вернуться домой, также как и она сама. Но они опередили её и попытались помешать лесовикам сжечь Монумент. Позы их тел и раскинутые конечности говорили о том, что они мертвы.

Одним из лесовиков был Бейз.

Джойа выпрямилась на самом гребне насыпи и закричала:

— Бейз! Бейз! Это я, Джойа!

Все лесовики посмотрели на неё. По их лицам она поняла, что кровь их взыграла, и они хотят её убить. Она снова поступила, не подумав, и совершила глупость, опасную глупость.

Но теперь останавливаться было нельзя.

Она медленно пошла по склону вниз, в круг, заставляя себя выглядеть спокойной, хотя внутри всё сжималось от ужаса. Громко, но не срываясь на крик, она произнесла:

— Остановись, прошу тебя, Бейз.

Она надеялась, что они не слышат дрожи в её голосе.

— Боги требуют восстановить равновесие, — сказал Бейз.

Один из лесовиков подбежал к ней и ударил дубиной. Она увернулась, и оружие миновало её голову, но попало в плечо, и она упала на колени. «Сейчас я умру, — подумала она. — А мне ещё так много нужно сделать!»

Она смотрела на мужчину, пока тот снова заносил дубину. Затем она услышала, как Бейз крикнул: «Омун!», а потом что-то властное на языке лесовиков.

Мужчина, которого звали Омун, опустил дубину и отступил.

Плечо Джойи горело огнём, но она с трудом поднялась. Она посмотрела на Бейза, его лицо было освещено красным светом пламени. Он снова что-то сказал на языке лесовиков и указал на проход в насыпи, служивший входом и выходом. Некоторые сердито ему ответили, и она догадалась, что они хотят её убить. Но Бейз настоял на своём, и они неохотно отвернулись от Джойи и побежали.

Она закричала:

— Зачем вы это делаете, Бейз?

— Боги требуют восстановить равновесие, — сказал он. — За огонь будет пламя, а за смерть будет убийство.

И он побежал за остальными.

Она смотрела, как они покидают круг и устремляются по тропе, ведущей в Излучье. Что они собирались делать в деревне? Что бы это ни было, там они встретят большее сопротивление, чем у Монумента.

У неё не было способа предупредить людей в Излучье. Она не могла бежать быстрее лесовиков, так что не смогла бы обогнать их и предупредить свою семью, и не было никакого способа подать сигнал тревоги на расстоянии.

Вместо этого она опустилась на колени рядом с двумя жрицами. Её первое предположение оказалось верным. Ни одна из них не дышала. Их головы были размозжены дубинами.

С трудом сдерживая слёзы, она посмотрела на горящий Монумент. Она сняла тунику и попыталась сбить ею огонь. Она обернула выделанную кожу вокруг горящего столба и сумела потушить пламя, затем перешла к следующему. Но мгновение спустя оба столба рухнули, и перекладина, тоже горящая, повалилась на землю.

В Монументе было семьдесят пять брёвен. Она была одной из немногих, кто умел считать до такого числа, и она поняла, что в одиночку ничего не сможет сделать, чтобы предотвратить полное сгорание.