Было темно, хоть глаз выколи, так что им пришлось оставить дверь открытой ради того крохотного света, что она пропускала. Они замерли, давая глазам привыкнуть. Наконец Бейз смутно разглядел три больших глиняных кувшина. На одном из них лежал ковш с длинной ручкой. Бейз взял ковш, снял с кувшина крышку и зачерпнул какую-то жидкость. Он попробовал её на вкус, это оказалось молоко. Он выплюнул его. От молока у людей болел живот.

Во втором кувшине находилась простокваша. Он знал, что это было скисшее молоко, распавшееся на творог и водянистую сыворотку. Оба компонента не входили в пищу лесовиков, и Бейз догадался, что от них будет тот же неприятный эффект, что и от молока.

Но в третьем кувшине были зёрна пшеницы, основная еда земледельцев. Лесовики не выращивали пшеницу, но ели зёрна диких трав. Зёрна одомашненных злаков были похожи, но крупнее.

Тем временем Гида и Лали исследовали хранилище, в основном на ощупь. Гида нашла большой кожаный мешок, полный яблок, а Лали — деревянный ящик с сыром. Они забрали все три трофея.

Они вышли из хранилища, и Бейз тихо притворил дверь.

Они пересекли поля, держась подальше от строений. Бейз не переставал оглядываться, опасаясь, что какой-нибудь бессонный полуночник может их заметить и поднять тревогу. Однако заметил их не человек, а зверь.

Они миновали по дуге фермерскую хижину, и тут из-за него показался самый огромный бык, какого Бейз когда-либо видел. Плечо его возвышалось над головой Беза, а огромные изогнутые рога были в размахе не меньше, чем ноги Бейза в длину. Он взревел, и Лали тихонько вскрикнула.

Бейз понял, что это тур, разновидность дикого быка, которого очень редко можно было встретить. Он догадался, что тот шёл к реке на водопой. Он сжал свою дубину, но знал, что такое оружие не спасёт его от этих могучих рогов.

Зверь смотрел на них троих, словно решая, годятся ли они в пищу. Они застыли, парализованные его взглядом. Затем, будто потеряв интерес, он отвернулся и рысью побежал прочь, к воде.

Обессилев от облегчения, трое лесовиков поспешили дальше. Бейз подумал, что люди в хижине, должно быть, слышали рёв, а возможно даже, и крик Лали, но, похоже, решили, что безопаснее оставаться внутри, чем отправиться выяснять, в чём дело.

— Что это было? — прошептала Лали.

— Дикий бык, — тихо сказал Бейз. — Разновидность под названием тур. Их нечасто встретишь.

— И слава богам, — сказала она.

После этого они без происшествий добрались до края возделанных земель и направились через пепелище бывшего леса. По мере того, как они удалялись от Фермы, Бейз начал чувствовать себя в безопасности. Он надеялся, что двум другим группам повезло так же.

Они добрались до маленькой деревни на дальнем краю того, что было Западным Лесом. Бейз разбудил Наро.

— Поднимай детей, — сказал он. — Мы принесли им еды.

Дети вышли, протирая глаза. Они набросились на яблоки, и Наро дала им ещё и сыра. Старики тоже принялись за еду, как и беременная женщина, и кормящая мать. Вскоре дети с полными животами снова отправились спать.

Две другие группы благополучно вернулись, принеся копчёную свинину, орехи и тушу дикого кабана. Часть добычи они отдали Наро, которая завернула её в листья и вырыла неглубокую яму, чтобы спрятать на случай, если Трун придёт утром с обыском.

Бейз и его напарники ушли, унося с собой остальную еду. Они пересекли равнину при свете звёзд и направились к своему убежищу.

*

На следующее утро тревожная новость разнеслась по всем полям. Пиа услышала, что три семьи лишились драгоценных запасов, отложенных на зиму. В каждом случае была убита собака. Ограбленные люди особенно сокрушались из-за потерянной пшеницы. Они трудились всё лето, таская воду от реки к полям, затем, когда урожай созрел, срезали колосья, согнувшись в три погибели, собирали их, вязали в снопы, снова сгибаясь под палящим солнцем, и вот теперь результаты их тяжелых трудов были украдены ворами, пробравшимися ночью для своего черного дела.

Она была искренне благодарна, что они с матерью ничего не потеряли. У них были запасы пшеницы, сыра и корнеплодов, ради которых они работали весь год до ломоты в костях, и они рассчитывали на эти запасы, чтобы пережить зиму самим и прокормить маленького Олина. У неё бы сердце разорвалось, если бы они их лишились.

Трун был зол. Он не бушевал, как обычно, а был холодно, яростно решителен. Что именно он был полон решимости сделать, Пие было неясно, как и Даффу, и всем остальным, с кем она говорила. Но он собрал возле себя группу Молодых Псов. Даже они не знали его намерений, хотя он и велел им вооружиться.

Возможно, они отправятся на поиски Бейза и его племени. Но откуда Труну знать, где их найти? Он мог неделями прочёсывать окрестности, но так и не наткнуться на их след.

Некоторые земледельцы собрались у дома Труна, пока Молодые Псы готовились к уходу. Именно у Даффа хватило духу встать перед Труном и спросить:

— Кого ты собираешься убивать, Трун?

Трун злобно на него зыркнул и сказал:

— Тебя, если ты не заткнёшь свой рот и не уберёшься с дороги.

Пиа испугалась, что он не шутит, но Дафф не дрогнул. Он сказал:

— Лесовики грабят людей, потому что им это необходимо. Ты не подумал о такой возможности, когда решил распахать их землю?

— Я не обязан перед тобой отчитываться, юный дурак.

— Большой Человек обязан объясняться в своих решениях и действиях перед земледельцами, не так ли?

Пиа преисполнилась восхищения. Дафф не сдавался.

Трун приставил острие ножа к груди Даффа, точно над сердцем, и Пиа почувствовала, что малейшей провокации будет достаточно, чтобы он вонзил его.

— Ты мне тут не указывай, что делать, — сказал он. — Это я тебе указываю. А теперь с дороги.

Наступила пауза. Пиа хотела сказать: «Уступи сейчас, Дафф, ты озвучил свою точку зрения, но не нужно за неё умирать».

Дафф, похоже, подумал о том же.

— Как скажешь, — сказал он, и, к облегчению Пии, отошёл в сторону.

Трун ухмыльнулся, будто ему удалось выставить Даффа дураком, но Пиа видела всё иначе. Она тихо сказала Даффу:

— Трун не смог оправдать свои действия, и ты заставил всех это увидеть.

— Хорошо.

— Тебе не было страшно, когда он вытащил нож?

— Ужасно. Но кто-то должен был ему это сказать. Его глупость создаёт беды для всех нас.

— Ты очень храбрый, — сказала она.

— Я рад, что ты так думаешь.

Трун зашагал к берегу реки, за ним последовали Молодые Псы. Они повернули на запад и пошли вверх по течению. Возможно, они направлялись к остаткам Западного Леса, но Бейза они там не найдут, по крайней мере, средь бела дня, в этом Пиа была уверена. Так что же задумал Трун?

Возвращаясь на ферму, она заметила, что солнце за спиной уже не так греет, и, подняв голову, увидела на небе облака. Её сердце подпрыгнуло. Неужели скоро пойдёт дождь?

Она почти ожидала, что Трун будет отсутствовать несколько дней, но он и Молодые Псы вернулись в тот же день. Все пошли к дому Труна, чтобы узнать, нашёл ли он племя. Но Трун молчал, и ни у кого не хватило духу задавать ему вопросы.

После того как он скрылся внутри, Молодые Псы молча разошлись по домам. Тех, кто выкрикивал им вопросы, они игнорировали. Никто из них не проронил ни слова.

И снова все разошлись по домам.

«Когда-нибудь то, что они сделали выйдет наружу», — подумала Пиа.

Мало что остаётся тайной вечно.

*

Бейз и его племя совершили набег на дальний восточный край земель земледельцев, почти на полпути к Монументу, где полоса между рекой и лесом была узкой, а хижины стояли далеко друг от друга. Уловка с собаками сработала и во второй раз, и они ушли с щедрой добычей в виде мяса, зерна и сыра. Они скрылись через Восточный Лес и встретились на краю Великой Равнины. Оттуда они двинулись на запад, следуя по границе между лесом и равниной. У них впереди был долгий путь, но Бейз думал, что они успеют добраться до рассвета.

Всё шло хорошо. Бейз поздравил себя со вторым триумфом. Они дойдут до остатков Западного Леса, отдадут часть еды старикам и детям, а остальное унесут в своё убежище. Его племя выживет, несмотря на все попытки его уничтожить.