— Там больше никого не было с ним?

— Нет. Потом второй стрелой Стам ранил Фелла, а потом он перерезал бедному Феллу горло ножом.

Бейз кивнул.

— Мы так и думали, что это Стам, но мне нужно было услышать это от тебя.

— Есть определенная причина, Бейз, почему тебе необходимо быть абсолютно уверенным, кто это сделал? — проницательно спросила Яна.

— Да, — торжественно ответил он. — Боги требуют восстановить равновесие. Когда наносят удар, на него нужно ответить. И если произошло убийство, то убийца должен умереть. Молот богов должен обрушиться на голову виновного.

*

За день до Обряда Середины Лета жрицы репетировали свой ритуал. Танец и сопровождавшая его песнь исполнялись лишь раз в году, поэтому им нужна была некоторая практика. Джойа вела их, подсказывая слова и направляя их, пока они двигались между деревянными столбами. Они повторили всё во второй раз. После третьего она осталась довольна, и они пошли в трапезную на полуденную еду.

Они сидели на полу ровными рядами в ожидании, пока не вошла Верховная Жрица Элло. Затем подали обед в виде похлёбки из коровьих мозгов и одуванчиков. Их число сократилось, потому что три старшие жрицы умерли зимой.

— Может, нам стоит набрать больше послушниц, — как бы невзначай сказала Джойа. — Обряд Середины Лета хорошая возможность для этого, ведь люди видят нас во всей красе.

— Больше жриц означает, что нам потребуется больше еды, — кисло заметила Элло.

— Но мы должны сохранить знания, что хранятся в наших песнях. Если жречество угаснет, знания будут утеряны навсегда.

— Я это знаю, Джойа. Не нужно меня поучать.

Джойа настаивала:

— Мы должны по крайней мере заменять умерших жриц.

— Было бы мудро подождать, пока засуха не закончится.

Типичный ответ. У Элло всегда находилась причина ничего не делать.

— Но… — начала Джойа.

— Новых послушниц не будет, пока не кончится засуха, — прервала её Элло. — Это моё решение.

Джойа знала, насколько серьёзна ситуация. Ещё до засухи она придумала способ оценить, сколько скота было у общины скотоводов. Для этого упражнения требовались самые большие из новых чисел, которым Су научила её десять зим назад.

Она представила себе прямоугольник, углы которого находились у Монумента, в селении Излучье, в приречном посёлке под названием Водный Луг и у Леса Трёх Ручьёв. Она обошла стороны этого прямоугольника, считая всех коров, которых видела. Предположив, что, вероятно, половину она не заметила, она удвоила число и получила девяносто шесть, которые округлила до ста. Затем она прикинула, что Великая Равнина, вероятно, вмещает около двадцати таких прямоугольников, так что всё стадо насчитывало две тысячи голов.

Это было до засухи. Несколько дней назад она повторила подсчёты и получила в итоге пятьсот.

Перемена была пугающей. Как скоро это число упадёт до нуля?

Когда обед закончился и все вышли на улицу, Джойа увидела свою сестру, Ниин, которая ждала её. Она всегда была рада видеть Ниин. Хотя их жизни и пошли разными путями, между ними сохранились прежние тёплые отношения, в которых Ниин была мудрой старшей сестрой, а Джойа младшей сестрёнкой, о которой нужно было заботиться.

Они обе любили Сефта, но по-разному. Джойа проводила с ним много времени, и у них была общая мечта. Ниин призналась, что когда-то её это беспокоило. Она говорила об этом с их матерью. Ани сказала: «Женщина всегда знает, когда мужчина её любит, и знает, когда он перестаёт любить».

— Сефт не разлюбил меня.

— Тогда не волнуйся. К Джойе он привязан по-другому.

Ниин пересказала этот разговор Джойе, и та подумала, что их мать, как обычно, была совершенно права.

Теперь Джойа смотрела на круглое лицо сестры, на её пышные волосы и почувствовала прилив нежности. Но тут же заметила, что на лице Ниин нет её привычной широкой улыбки.

— Что-то случилось? — спросила она.

— Тебе нужно пойти к маме, — сказала Ниин. — Там лесовик, он настаивает, что хочет поговорить со всеми нами троими.

— Наверное, это Бейз, — сказала Джойа. — Интересно, что он здесь делает. В это время года он должен быть на охоте в Северо-Западных Холмах.

Они быстро пошли к дому Ани. Бейз стоял снаружи с мрачным видом. Две дочки Ниин, Денно и Анина, смотрели на него со смесью любопытства и страха. Денно видела шесть летних обрядов, Анина была ещё совсем малышкой. Старший ребёнок, Илиан, ушёл с Сефтом.

В руках Бейз держал небольшой свёрток, завёрнутый в кожу.

Все сели, и Бейз развернул свёрток. В нём оказалась пара старых башмаков, очень больших, со шнуровкой сверху.

— Это башмаки Хана, — мрачно сказала Ани.

Джойа испуганно ахнула, и Ниин обняла её за плечи.

Бейз передал башмаки Ани. Её голос дрожал.

— Что это за пятно? Похоже на кровь!

— Я пришёл сказать вам, что Хан мёртв, — произнёс Бейз.

— Нет! — вскрикнула Джойа. Слёзы хлынули у неё из глаз. — Он не мог умереть!

— Мне жаль, — сказал Бейз. — Его убили стрелой.

Джойа уткнулась в плечо Ниин.

— Он не может умереть, он же мой брат, — прошептала она. Ниин тоже плакала.

Голос Ани дрожал, но она должна была задать вопросы.

— Это был несчастный случай?

— Нет. То, что случилось, не было несчастным случаем.

— Кто выпустил стрелу?

— Стам, сын Труна.

Джойа подняла голову.

— Я знала! — сказала она сквозь слёзы. — Они убили Хана, потому что Пиа его любила.

— Они скажут, что он украл у них Пию, — сказал Бейз.

— Словно она их собственность.

— Они так и думают.

Ниин взяла башмаки у Ани и прижала к груди.

— О, бедный Хан, наш Хан, наш большой-большой младший брат.

— Мама, почему ты плачешь? — спросила Денно, старшая девочка.

— Потому что дядя Хан умер.

Денно не понимала.

— Почему? Почему он умер?

— Его застрелил из лука плохой человек.

— Ему, должно быть, было больно! — сказала Денно и заплакала.

Джойю накрыла волна горя. Она потеряла брата. И Ниин тоже. Ани потеряла единственного сына, Денно дядю, а Пиа любимого мужчину. Она зарыдала ещё сильнее. Ей казалось, что она никогда не перестанет плакать, что и целого ливня слёз будет мало.

Бейз немного подождал, а затем сказал:

— К счастью, с Пией всё в порядке. И с ребёнком.

— С ребёнком! — сказала Ани. — Конечно, их ребёнок! Он же должен был родиться этой весной.

— Маленький мальчик, — сказал Бейз.

— Внук, — сказала она. — Ты знаешь, как они его назвали?

— Его зовут Олин.

— Имя моего покойного мужа. — Она задумалась. — Олин был отцом Хана, и Олин умер. Хан стал отцом Олина, и Хан умер. — Голос её стал горьким. — Так боги играют с нами?

На это Бейз ничего не ответил.

— Олин, — повторила Ани. — Олин.

Она помолчала, а затем сказала:

— Увижу ли я его когда-нибудь?

*

Бейз дождался, пока остальные лесовики вернутся с холмов, и тогда привёл свой план в исполнение. План был хорош, хоть и не без риска.

Сначала нужно было захватить виновного.

Три вечера подряд он покидал Западный Лес и отправлялся в Восточный. Тот был занят другим племенем, но лесные племена, жившие на Великой Равнине, не враждовали друг с другом. У них были разные языки, но они умудрялись общаться, особенно когда все уходили в холмы, на ломаном языке, включавшем слова из наречия скотоводов. Племена Восточного Леса знали, что он на их территории, но не трогали его.

Он сидел в укрытии за зеленью кустарника и терпеливо наблюдал. Земледельцы работают даже больше, чем скотоводы, отметил он. Они пашут поля и сеют семена, носят воду и полют сорняки, но в итоге живут ничуть не лучше, ни в хорошие времена, ни в плохие. Что заставляет этих людей впустую растрачивать жизнь в столь тяжком труде?

В основном он сосредоточился на хижине, где жила Пиа с матерью, ребёнком и Стамом. Трое взрослых трудились весь день, Пиа при этом с ребёнком на руках. Каждый вечер они вместе ужинали, а затем, судя по доносившимся из хижины звукам, Стам занимался любовью с Яной. Вскоре после этого, когда уже темнело или почти стемнело, Стам покидал хижину и не возвращался до самого рассвета.