— Да.

— Спасибо. Это так много для меня значит.

— Что ему передать?

Она на мгновение задумалась, а затем решила, что лучше всего передать простое сообщение.

— Пожалуйста, скажите ему, что я его люблю.

*

Хан сгорал от нетерпения в ожидании Пии на Обряде Середины Лета. Он пас скот на равнине между Излучьем и Монументом, но то и дело посматривал на запад в надежде увидеть её приближение. Он был так рассеян, что другим скотоводам приходилось за ним присматривать и предупреждать об отбившихся коровах. Молодой и глупый волчонок, видно, потерявший мать, прокрался в стадо, а Хан узнал об этом, лишь когда один из скотоводов подстрелил его из лука.

Он всё время говорил о Пие. Его мать, Ани, слушала снисходительно. Его сестра Ниин велела ему заткнуться. Лишь только его пёс Гром, казалось, был очарован всем, что он говорил.

Большинство гостей прибыло ещё за день до Обряда. Почти весь день он помогал матери, таская выделанные шкуры овец и коров на площадку у Монумента, где люди располагались для торговли и обмена. Он ждал Пию с минуты на минуту, думая, что она, вероятно, принесёт козий сыр своей матери.

Середина лета обещала быть тихой. Большинство людей не нуждались ни в чем, кроме еды, и не стали бы обменивать то, что у них было. Но были вещи, без которых обойтись было трудно, как например, острые кремневые орудия, чтобы резать скот и разделывать мясо.

Под вечер, когда солнце пошло на закат, Хан испугался, что она не придёт. Возможно, она потеряла уже к нему интерес. Может, влюбилась в другого. Был там молодой земледелец по имени Дафф, которому она явно нравилась. Могли быть и другие. Девушка могла и просто передумать.

Появилось несколько земледельцев. Он узнал Труна, Большого Человека, и его сына, Стама, который, в отличие от отца, и вправду был большим. Был там и один скользкий тип по имени Шен, который несколько дней назад расспрашивал о Яране. Хан был почти уверен, что Шен искал Мо, женщину-земледельца, которая пришла жить к Ярану. И точно, спустя пару дней Мо исчезла.

Скотоводы много говорили об этом происшествии. Никто ничего не видел. Похитители, должно быть, действовали очень тихо и пришли глубокой ночью. Яран говорил, что крепко спал, когда ему сунули в рот кляп, чтобы он не мог кричать, а затем связали руки. В то же время Мо тоже заткнули рот, прежде чем она успела проснуться. Затем незваные гости унесли её.

Скагга хотел собрать вооружённый отряд, пойти на Ферму и вернуть Мо. Другие возражали, что она женщина-земледелец и не стоит в это ввязываться. Затем Яран сказал, что он не из тех, кто любит драться, и не пойдёт в спасательный отряд, и это, в общем-то, и решило всё дело.

К закату Хан уже был уверен, что Пиа не придёт. Женщин-земледельцев не было, только мужчины, что было необычно. Возможно, Пиа не пришла не по своей воле, а из-за запрета, который коснулся всех женщин. И всё же Хан боялся худшего.

Его мать считала, что земледельцы ввели более строгий порядок, наложив на женщин еще больше запретов и ограничений.

— Трун мог приказать им оставаться дома, чтобы они не влюблялись в мужчин-скотоводов.

Мысль о том, что Пию держат дома против её воли, не успокоила Хана. Наоборот, она взволновала его ещё больше.

На следующее утро Пии не было на церемонии встречи восхода. Это решило всё. Она не придёт.

Когда ритуал закончился, Хан стоял у груды шкур Ани, пока та обходила владения вместе со Старейшинами. Он знал, что мать хочет получить в обмен на шкуры новый котёл для варки, корзину и несколько костяных игл. Он любил торговаться, но не сегодня. Обычно он мог долго болтать о достоинствах той или иной шкуры, нахваливая толстую за прочность, а тонкую, наоборот, за её мягкость. Ему нравилось говорить с незнакомыми людьми, пришедшими из-за пределов равнины. Ему были интересны жители прибрежных районов с юга, которые предлагали дорогую соль. Они рассказывали, что получали её, вываривая морскую воду до тех пор, пока в чаше не оставалась лишь солёная корка.

Сейчас у него не было настроения ни на что из этого. Он был просто несчастен.

К нему подошёл мужчина немногим старше его. Он показался ему знакомым, впрочем, в общине скотоводов почти все были хоть немного знакомы друг с другом. Мужчина посмотрел на ноги Хана и сказал:

— Ты Хан.

— Да. Хотите обменять что-нибудь на шкуру? — Хан попытался изобразить энтузиазм. — Моя мать их выделывает, и делает это на совесть. Ни одного слабого места…

— Нет, нет, — перебил мужчина. — У меня для тебя весточка.

Надежда в сердце Хана тут же вспыхнула.

— От кого?

— Меня зовут Зед. Я скотовод с дальнего запада равнины…

— От кого весточка?

Мужчина обаятельно улыбнулся и сказал:

— От некой Пии.

— Слава богам! Что она говорит?

— Немного. — Зед помедлил. — Только то, что она тебя любит.

Хан был на седьмом небе от счастья.

— Спасибо! — От облегчения у него подкосились ноги. Это была радостная новость. Пиа не потеряла к нему интерес. Она не решила, что Дафф привлекательнее. Она не нашла другого. Она всё ещё любила Хана.

Он хотел знать больше. Он хотел знать всё.

— Как она выглядела?

— Худая, как и большинство из нас. Но красивая.

— Как вы с ней встретились?

— Она собирала землянику в Восточном Лесу, правда, нашла немного.

Эта новость больно ранила Хана. Он хотел быть рядом с Пией, помогать ей искать ягоды. Она голодает, а он ничем не может помочь. Это сводило его с ума.

— Я видел, как она вышла с северной стороны леса и огляделась, — продолжал Зед. — Я заговорил с ней, и она попросила меня разыскать тебя у Монумента.

— Она сказала, почему не смогла прийти сама?

— Да. Похоже, Большой Человек постановил, что женщины не могут покидать земли земледельцев.

У Хана похолодело от страха.

— Надолго?

Зед пожал плечами.

— Похоже, на неопределённый срок.

— Это может означать, что навсегда.

— Полагаю, да.

Эйфория Хана угасла. Она всё ещё любила его, но ей запретили с ним встречаться. Это была катастрофа.

— Моя мать была права, — с горечью сказал он. — Это всё из-за Мо, женщины-земледельца, которая пришла жить к Ярану. Земледельцы похитили её и вернули против её воли.

Зед возмутился.

— Они не имели права!

— Здешние об этом спорили. В конце концов сам Яран не захотел за неё драться, так что никто ничего и не предпринял.

— Полагаю, что ты за свою Пию будешь драться.

— Я буду драться как дикий вепрь. — Хан нахмурился. — Но прямо сейчас я не знаю, как к этому подступиться.

— Что ж, я помогу тебе, если смогу, — сказал Зед. — Я говорил с ней всего несколько мгновений, но она, очевидно, особенная девушка.

— Спасибо.

Зед снова улыбнулся своей улыбкой.

— Прощай и удачи. — Он ушёл.

Хан обдумывал эту новость до конца дня, рассеянно предлагая на обмен шкуры Ани. Он никогда не откажется от Пии и будет за неё сражаться, но как? Он подумывал о том, чтобы похитить её, как земледельцы похитили Мо. Но ему пришлось бы действовать в одиночку, ведь, в отличие от Стама, у него не было своры дружков-головорезов, готовых не задумываясь исполнить любой его приказ. И если бы даже у него получилось, это не решило бы проблему, потому что рано или поздно земледельцы всё равно пришли бы за ней.

Одной его отваги и силы было мало. Нужно было ещё и проявить смекалку.

*

С тех самых пор как Пиа встретила Зада, она жила в напряжении. Пойдёт ли он на Обряд, или что-то помешает ему отправиться в путь? Не забудет ли он найти Хана? Не перепутает ли весточку?

И как отреагирует Хан? Обрадует ли его послание? Не забыл ли он её? Не встретит ли он кого-нибудь на Гуляниях?

Стам вернулся разочарованным. Праздник прошёл тихо, мало кто обменивался товарами.

— Все хотели еды, но сам никто её не предлагал, — сказал он. — Нам нужно было мясо, а не верёвки, башмаки или корзины. Скотоводы были откровенно недружелюбны, все вокруг твердили о Мо, обвиняя нас в том, что мы её похитили, хотя она всегда принадлежала нам!