Джойа собиралась заговорить с ним, но Ани удержала её и, приложив палец к губам, велела молчать и слушать. Сначала Роббо не заметил Джойю и продолжал говорить.

— Она дважды ударила меня своей проклятой дубиной, — возмущённо говорил он. — Я думал, эта безумная жрица меня убьёт.

— Всё было не совсем так, ведь правда, Роббо? — подала голос Джойа. Она шагнула вперёд, чтобы все её видели. — Я была там, — сказала она. — Мой брат, Хан, держал Инку, сдерживал её, не давая тебя ударить, и тогда, когда она была совершенно беспомощна, ты в ярости перерезал ей горло своим кремневым ножом.

По толпе прошёл удивлённый ропот. Очевидно, Роббо рассказывал людям другую историю.

— Это была драка, — сказал он. — Я не помню точных деталей, кроме того, что она её начала.

— Я всё помню отчётливо, — твёрдо сказала Джойа. — Инка не представляла для тебя опасности, как только мой брат её схватил. Она была беспомощна. Насилие должно было на этом закончиться, но ты в ярости её убил.

— Всё было не так. Ты просто говоришь это, потому что Инка была жрицей.

— Я говорю то, что видела. Ты убивал тёлку, что было глупо и неправильно. Инка тоже была не права, ей не следовало бить тебя дубиной. Но твоя жизнь никогда не была в опасности.

В толпе был Кефф, один из старейшин, и теперь он спросил:

— Это животное было тёлкой?

— Нет, не было, — сказал Роббо.

Ани посмотрела на тушу и увидела, что она выпотрошена, а нижняя часть отсутствует, так что с уверенностью сказать, была ли это тёлка, было невозможно. Роббо, должно быть, сделал это ещё на равнине, прежде чем притащить её сюда. Он продумал, как будет изображать невинность.

— Конечно, это была тёлка, — сказала Джойа, — поэтому Инка и пыталась помешать тебе её убить.

— Ты просто ищешь оправдания для своего брата и его роли в этом деле.

— Мой брат пытался тебя спасти.

— Я не обязан перед тобой отчитываться.

— Это правда, — сказала Джойа. — Ты не обязан отчитываться передо мной. Ты убил жрицу. Ты ответишь перед богами.

Она развернулась и пошла прочь.

*

Ани догнала Джойю и сказала:

— Роббо ведёт себя очень хитро.

— Я возвращаюсь к Монументу, — сказала Джойа. — Мне нужно поговорить с жрицами.

— А я поговорю с другими старейшинами, — сказала Ани, и они разошлись.

Мысли Джойи кружились. После разговора с Ани она была уверена, что община признает вину Роббо. Она не хотела, чтобы его убили, как у земледельцев, но хотела, чтобы скотоводы признали, что он совершил ужасный поступок. Убийство жрицы нельзя было оставлять без внимания. Но Роббо распространял историю, в которой он и Инка были виноваты в равной степени.

Пока она шла от селения к Монументу, она видела много чужаков и вспомнила, что завтра Весеннее Равнопутье, и сотни людей соберутся здесь на Весенний Обряд. Это открывало возможность для того, чтобы произошедшее получило широкую огласку. Жрицы смогут обратиться ко всей общине Великой Равнины по поводу убийства Инки.

Но чем больше она думала об этом, тем больше понимала, что дело будет не в логических доводах. У Роббо был ответ на всё, и он был достаточно умён, чтобы запутать людей. В конце концов, отношение людей к этому вопросу будет зависеть от того, как они относятся к жрицам и к Роббо.

Завтра действительно будет возможность, но совсем не для речей.

В её голове забрезжила иная мысль.

Как только она добралась до Монумента, она разыскала Су, Верховную Жрицу. Та сидела на земле у своего дома, наслаждаясь мягким весенним воздухом. За последние десять лет Джойа стала видеть в ней друга и наставницу.

Джойа без церемоний села рядом.

— Случилось ужасное, — сказала Су. — Бедная Инка. Послушницы сейчас омывают её тело.

— Роббо распространяет лживую историю, — без обиняков сказала Джойа. Су любила, когда переходили прямо к делу. — Он говорит, что Инка пыталась его убить, и ему пришлось защищаться.

— Но это неправда, — сказала Су. — Я говорила с твоим братом, Ханом, который принёс сюда тело, да благословят его боги.

— Роббо пытается убедить людей, что случившееся было дракой, а не убийством. Но я хочу, чтобы преступление Роббо было признано всей общиной.

— Я тоже, — сказала Су. — Полагаю, у тебя есть какая-то мысль.

— Я думаю, мы должны сжечь тело Инки здесь завтра, как часть Весеннего Обряда. — Кремация была обычным способом избавления от мёртвых. Пепел развеивали. — Это даст всем почувствовать, что было утрачено нечто священное.

Су медленно кивнула.

— У нас есть очень печальная песнь на смерть жрицы.

— Я её знаю, — сказала Джойа. Она знала их все.

— Тогда ты и поведёшь пение, — сказала Су.

*

Пиа искала Хана. Она обожала его и с нетерпением ждала каждого Обряда, чтобы иметь возможность с ним увидеться. А в промежутках между Обрядами она каждый день представляла его в своих мыслях, его светлую бороду и большие башмаки. В этих мечтах он наклонялся к ней и шептал что-то на ухо. Она представляла как его тёплое дыхание касается её шеи, когда он говорит ей, что любит её.

Она улыбалась, вспоминая себя почти восьмилетней, когда она спросила его, может ли она быть его девушкой и его смущённый ответ: «Ну нет, это глупые взрослые штучки». Она была уверена, что в глубине души он тогда на самом деле хотел, чтобы она была его девушкой, но слишком стеснялся признаться. Поэтому она не обиделась на его отказ, более того, она дорожила его словами.

Несколько лет спустя, когда она начала думать о мальчиках по-другому, она на время забыла его. Она флиртовала с парнями-земледельцами, целовала их и открыла в себе силу заставлять их стонать и извергаться. А потом на одном из Обрядов она заговорила с Ханом, и старая связь между ними возродилась в новой форме.

Удивительно, как угасла вражда между скотоводами и земледельцами. Она не исчезла, не совсем, но обе группы часто встречались на Обрядах, молча наблюдая, как жрицы танцуют и поют, а после довольно дружелюбно вели дела.

Она нашла Хана, когда он выходил из селения жриц. Он выглядел напряжённым, и она с ужасом увидела кровь на его щеке.

— Хан! — сказала она. — Что случилось?

— Убийство, — сказал он. — Это было просто ужасно. Но я очень рад тебя видеть.

Она крепко обняла его. Она радовалась тому, что была для него той, кого он хотел видеть в те моменты, когда нуждался в утешении.

Пиа взяла его за руку и повела прочь от селения. Они сели на внешний склон земляного вала.

— Расскажи мне всё, — сказала она.

— Произошла ссора между жрицей по имени Инка и скотоводом по имени Роббо, и она переросла в насилие. Она ударила его палкой по голове дважды. Я схватил её, чтобы удержать, и пока она была беспомощна, он перерезал ей горло кремневым ножом, и она умерла прямо на моих руках.

Пиа ахнула.

— Так ты всё видел!

— Не просто видел, а был причастен к этому. Возможно даже, что именно я виноват в её смерти.

— Нет, — тут же сказала она. — Нож держал Роббо. Ты просто пытался остановить драку.

— Я продолжаю себя в этом убеждать.

— У тебя кровь на лице. — Она вырвала пучок травы, смочила его слюной и оттёрла пятно с его щеки. — Так-то лучше, — сказала она.

— Спасибо. Внезапно хлынуло так много крови, потом вроде кровотечение остановилось, и Инка умерла у меня на руках.

— Кто был с тобой?

— Моя сестра Джойа. Она была ужасно расстроена. Она жрица, также как и Инка.

— А где сейчас тело?

— Я отнёс его к Монументу. Жрицы его забрали.

— Тебе нужно что-нибудь съесть. Тебе полегчает. — Пиа достала из своей сумки козий сыр, завёрнутый в листья. — Вот, съешь. Его делает моя мать. Очень вкусно.

Он замялся.

— Это твой ужин?

— Не волнуйся, я себе что-нибудь найду. Пожалуйста, ешь, тебе это нужно.

Он развернул листья и съел сыр.

— Я и не знал, что голоден, — сказал он с набитым ртом. — Ты права, очень вкусно.

Когда он закончил, она сказала:

— Теперь можешь меня поцеловать.