— Да улыбнётся вам Бог Солнца.

По правилам следовало ответить: «И вам того же». Но женщина ответила на языке лесовиков, которого Джойа и её подруги не понимали. Джойа знала, что у них свой язык, но те, кто приходил на Обряды, всегда могли сказать несколько слов на языке людей равнины. Теперь она поняла, что говорящие на двух языках лесовики, должно быть, встречались редко.

Но она не знала, что делать, и потому попробовала обратиться к ним снова:

— Мы заблудились и хотим домой.

Лесовики заговорили между собой, словно обсуждая, что делать дальше. Затем внезапно трое мужчин подхватили трёх девочек и перекинули их через плечо. Вии закричала, Рони зарыдала. Джойа отчаянно извивалась, пытаясь вырваться, но мужчина был слишком силён.

Мужчины понесли их сквозь подлесок, а за ними следовала вся группа, возбуждённо переговариваясь. Джойа боялась того, что они могут сделать. «Они нас изнасилуют? — думала она. — Или может даже убьют и съедят?»

Она перестала бороться, слишком устав от бесполезных усилий.

Вскоре они вышли из леса на травянистую равнину.

Трое мужчин опустили девочек на землю.

Джойа огляделась и поняла, что они находятся именно там, где вошли в лес.

Не сговариваясь, три девочки бросились бежать.

Все лесовики покатились со смеху.

Позже Джойа делала вид, будто никогда и не думала, что лесовики желают им зла. Вии и Рони говорили, что тоже никогда не чувствовали настоящей опасности. Джойа понимала, что все трое лгут о своих переживаниях.

Её размышления прервал голос сестры.

— Ты так и пройдёшь мимо, не сказав ни слова?

Джойа вернулась в настоящее.

— Прости, Ниин, — сказала она. — Я замечталась.

Сёстры были близки. Ниин часто поручали присматривать за маленькой Джойей, поэтому они проводили много времени вместе. Теперь Джойа понимала, что у Ниин был сильный материнский инстинкт. Она играла с Джойей, рассказывала ей истории, пела песни и учила её хорошим манерам, которые были так важны в общине Великой Равнины. Джойа, в свою очередь, боготворила старшую сестру и до сих пор любила её за доброту и мудрость.

— Я вспоминала, как заблудилась в лесу, — объяснила Джойа.

— А-а.

Джойа видела, что Ниин рассеянна, и догадывалась почему.

— От Сефта до сих пор нет вестей?

— Нет. Я до сих пор не знаю, что с ним случилось.

Джойа вспомнила, как Сефт, хромая, уходил с Обряда Середины Лета, его красивое лицо было всё в порезах, синяках и слезах.

— Может, он просто вернулся к своей семье.

Ниин сказала:

— А может, он пошёл дальше, за пределы равнины, чтобы начать новую жизнь где-нибудь ещё. Или вообще утопился от безысходности в реке.

Джойе было жаль Ниин. Сефт, казалось, подходил ей. Ниин хотела стать матерью, а Сефт, судя по тому, как легко он болтал с юным Ханом, казалось идеально подходил на роль отца. Он был моложе Ниин, шестнадцать лет против её восемнадцати, и довольно застенчив, но очень красив, с его бледным, узким лицом, высокими скулами и носом с горбинкой. Ниин говорила, что он ещё при этом и умён.

— Не знаю, увижу ли я его когда-нибудь снова, — сказала она теперь.

— Подожди до Осеннего Обряда, — сказала Джойа. — Мы либо увидим там Сефта, либо что-нибудь о нём узнаем.

— Полагаю, да.

Джойа боялась, что в какой-то момент Ниин придётся оставить надежду.

У Джойи не было таких стремлений, как у Ниин. Она не думала, что станет хорошей матерью. И она никогда не влюблялась в парня.

С ней определённо было что-то не так.

*

Было ещё темно, когда Джойа проснулась. Она тут же вспомнила о приключении, запланированном на сегодня. Вчера она была полна уверенности, но теперь её одолевала тревога. Не была ли это совершенно глупая затея? Однако она отчаянно хотела узнать больше о жрицах. Они хранили тайны неба, и Джойа жаждала их узнать.

Она прислушалась к дыханию членов своей семьи, лежавшей вокруг неё на шкурах, покрывавших земляной пол их хижины. Ниин дышала ровно, Хан что-то бормотал во сне, а их мать храпела. Щенок, теперь все звали его Гром, почувствовал, что Джойа проснулась, и с надеждой завилял хвостом, колотя им по земле, но это был привычный звук, и он не потревожил спящих.

Джойа гадала, скоро ли наступит рассвет. Сна не было ни в одном глазу, а значит, уже совсем скоро. Нужно было уходить, и притом беззвучно.

Она нащупала в темноте свои башмаки, схватила их и встала. На ней была её туника. Как и большинство жителей Равнины, Джойа спала прямо в ней. Неся башмаки в руке и мягко ступая, она приподняла плетень, проскользнула в дверной проём и осторожно, без единого звука, вернула загородку на место. Гром разочарованно и почти по-человечьи заскулил, ведь он был привязан и не мог последовать за Джойей. Но и на этот раз щенячий скулёж никого не разбудил. Никто из членов семьи не шелохнулся, проснувшись.

Снаружи Джойа на миг замерла. Прохладный ночной воздух был как глоток воды из ледяного ручья. Луны не было видно, но в чёрном небе сияли звёзды, вырисовывая остроконечные силуэты безмолвных соседних хижин.

«А вдруг я не одна проснулась так рано?» — с тревогой подумала она. Ей не хотелось, чтобы её увидели и узнали. Любой встречный дружелюбно поинтересовался бы, что она делает на ногах в такую рань, а потом мог бы невзначай рассказать об этом её матери, и тогда правда выплыла бы наружу.

Она зорко огляделась по сторонам, но никого не увидела.

Она зашагала прочь по росистой траве. Отойдя шагов на пятьдесят от дома, она села на землю и надела башмаки. Они были сшиты из коровьей шкуры, как и её туника, и затягивались шнурками.

Пока она добиралась до хижины, в которой жила семья Вии, ей никто не встретился. Она села на землю неподалёку и стала ждать. Придут ли Вии и Рони? Мать Вии, Кэй, могла догадаться, что что-то не так. Джойа любила Кэй, но та сама была не из тех, кто нарушает правила и не позволила бы своей дочери стать таковой. Если бы она узнала, что девочки задумали на сегодня, то без колебаний положила бы этому конец.

Скорее всего, Вии просто испугается и останется в постели. Джойа и сама начала сомневаться, а значит, и Вии сомневается тоже, да и Рони, наверное, тоже.

Джойа гадала, что делать, если никто из них не появится. Было бы тоскливо возвращаться домой и снова ложиться спать, словно охотник, вернувшийся с пустой корзиной. Если придётся, она пойдёт к Монументу одна, решила она, и в одиночку будет шпионить за жрицами и выведывать их тайны.

Она поёжилась. Холод не отступит, пока Бог Солнца не явится, чтобы улыбнуться земле.

Рядом с ней из ниоткуда возникла призрачная фигура, и, вздрогнув, она узнала Рони. Ни одна из них не проронила ни слова. Рони села рядом с Джойей, и та в знак приветствия сжала её руку, чувствуя, как внутри разгорается азарт. Приключение началось.

Через несколько мгновений из своего дома бесшумно вышла Вии. Джойа и Рони поднялись, и три девочки отправились в путь.

Вскоре они оставили селение позади и вышли на утоптанную тропу, что вела прямой линией на юго-запад от Излучья к Монументу. Отойдя на безопасное расстояние от домов, они с облегчением рассмеялись и, взявшись за руки, пошли рядом.

За их спинами забрезжил рассвет, и его бледное сияние разлилось по небу. Великая Равнина стала проступать из тьмы. Джойю пробрал страх, когда они проходили мимо кургана. Там покоились её предки. Что бы они подумали, если бы знали, что она делает?

Она отвернулась. Насколько хватало глаз, овцы и коровы, склонив головы, щипали траву. Стада охраняли днём и ночью, и несколько скотоводов, завидев девочек, дружелюбно помахали им.

Джойа встревожилась. Она не подумала об опасности быть замеченной скотоводами. Но в слабом свете она не могла разглядеть их лиц и надеялась, что и они не видят её лица.

— Не выдавайте себя, — сказала она и бодро помахала в ответ.

Вии и Рони сделали то же самое.

Все жители общины работали со скотом, но часть из них занималась также и особыми ремёслами, например, выделкой кожи. В этом, скажем, была весьма искусна Ани. Главная задача скотовода заключалась в том, чтобы животные не забредали куда не следует. Будь это лес, болото или хижины в поселении. У скотоводов были при себе луки и стрелы для защиты от воров, но кражи на самом деле случались крайне редко. Время от времени они перегоняли часть стада на свежие пастбища. Люди постарше и поопытнее могли вмешаться, если у коровы были трудные роды, или если животное было ранено или больно. Однако, большую часть времени работа пастуха была нетяжёлой.