Искры их фамильяров танцевали в воздухе, создавая причудливый узор из розового и золотого света, отражавшийся в стеклянных дверцах антикварных шкафов.

Что связывало этих двоих?

Какая тайна могла объединить высокомерную красавицу и забитую отличницу в этот призрачный час перед рассветом?

И вообще, как они сюда проникли? У этих двоих есть какие-то особые привилегии?

И главное, какое отношение это имеет к ритуалу Равенкрафта и золотистому свечению, появившемуся в лесу и сейчас парящему над стеллажом?

Ритуалу, свидетелем которого я стала лишь по нелепой случайности…

Так, стоп, у Лиры теперь есть фамильяр?

Я бесшумно присела, прижав к себе сумку с Гераськой так крепко, что почувствовала, как бьётся его маленькое сердце — часто-часто, в унисон с моим собственным.

Его тельце напряглось под моими пальцами, словно натянутая струна. Он явно чувствовал присутствие других фамильяров, и это его тревожило. Крошечные когти впились в мою ладонь — не до крови, но достаточно болезненно, чтобы предупредить об опасности.

Меня не должны были обнаружить!

Не сейчас, когда я случайно стала свидетелем встречи, которая явно не предназначалась для посторонних глаз. Встречи, которая, возможно, содержала ключ к разгадке всех тех странных событий, произошедших со мной.

— Говори тише... — прошептала Катарина с раздражением. — Зато тут никого не бывает. Нас не должны видеть вместе.

Я осторожно выглянула из-за нижней полки, благословляя полумрак библиотеки. Сквозь просвет между книгами я могла разглядеть часть центрального прохода.

— Зачем ты впутала меня во всё это? — Лира нервно оглядывалась по сторонам. — Что теперь делать?

В её голосе звенело отчаяние.

— Кто же знал, что эти две дурынды окажутся не в том месте и не в то время? — огрызнулась Катарина, взмахнув рукой с такой силой, что её фамильяр метнулся в сторону, рассыпая вокруг себя каскад розовых искр. — И потом не забывай, ты меня сама об этом попросила! И я оказала тебе большую услугу. Если бы ты не заполучила фамильяра, тебя бы отчислили.

"Заполучила фамильяра?" — эхом отозвалось в моей голове. Фамильяры появлялись спонтанно, когда юный маг достигал определённого уровня силы. Их нельзя просто так взять и "заполучить"... или можно?

— Лучше бы отчислили, — прошептала Лира. — Знаешь, что за подобные манипуляции грозит кое-что посерьёзнее? Тюрьма! Или даже хуже… казнь!

Она побледнела так сильно, что её кожа казалась полупрозрачной, словно вылепленной из воска. Золотистый фамильяр беспокойно закружил над её головой, создавая вокруг неё подобие мерцающего нимба, отбрасывавшего зловещие тени на её искажённое страхом лицо.

— Не паникуй, — отрезала Катарина. — Мы во всём разберёмся. У меня есть одна идея, как всё можно обставить. И избавиться от обеих разом.

В её тоне появились тёмные обертоны, от которых по моей коже побежали мурашки. Было в её голосе что-то хищное, безжалостное — как у хорошенькой кошечки, играющей с пойманной мышью перед тем, как нанести смертельный удар.

— Ты видела её фамильяра? — Лира понизила голос до едва уловимого шепота, и мне пришлось задержать дыхание, чтобы расслышать её слова. — Он похож на...

— Тс-с, да, — оборвала её Катарина, оглядываясь с таким видом, будто древние фолианты могли иметь уши. — И нам надо поторапливаться. Потому что, если это правда...

Сердце в моей груди забилось с такой силой, что мне казалось, его стук должен разноситься по всей библиотеке, выдавая моё укрытие. Они говорили о Гераське!

О моём маленьком, серебристом, невинном Гераське с его полупрозрачными крылышками и доверчивыми глазами. Что в нём такого особенного? Почему эти две девушки, никогда прежде не имевшие ничего общего, теперь шептались о нём с таким тревожным видом?

И Равенкрафт… Чем мой питомец так их всех напугал?

— Я слышала, что будет комиссия, — продолжила Лира. — Тайру и её уродца просто уберут, выгонят из академии, и все будут довольны.

Я непроизвольно сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.

— Нет, это уже не вариант, — покачала головой Катарина, и в тусклом свете её глаза блеснули с металлическим отблеском. — Теперь мне надо от неё избавиться. Окончательно. Совсем. Навсегда.

От её голоса веяло таким холодом, что я почувствовала, как замерзают кончики пальцев.

— Что ты имеешь в виду? — голос Лиры дрогнул, словно сама мысль о том, что подразумевала Катарина, наполняла её ужасом.

— О, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду… — процедила Катарина сквозь зубы. — Из-за того, что она проявилась, её фамильяр забирает мои силы. И если это не остановить... Процесс будет необратимым. Из этого следует...

Забирает силы? Гераська? Но как? Почему?

Катарина не закончила фразу, но в воздухе повисло невысказанное, зловещее обещание.

— Ты в этом уверена? — тихо спросила Лира.

— Да, я теряю свои силы, — прошипела Катарина с отчаянием, которое невозможно было сыграть. — Мои косметии слабеют.

Катарина вышла, так чтобы на неё упал свет из прохода.

Я едва подавила вскрик изумления.

Катарина, безупречная красавица, чья кожа всегда сияла фарфоровой гладкостью, а волосы переливались подобно жидкому шёлку, выглядела... обычной!

Не уродливой, нет, но утратившей тот сверхъестественный глянец, которым она всегда отличалась от других девушек.

На её щеке виднелся крошечный прыщик, губы казались чуть потрескавшимися, а волосы лишились своего магического блеска.

— Видишь? — прошептала Катарина с таким трагизмом, будто показывала смертельную рану.

— Ты поправилась? — неуверенно спросила Лира, щурясь.

— Не только... Кожа сухая и волосы секутся, — Катарина драматическим жестом отбросила прядь назад, как бы демонстрируя нанесённый ущерб. — И прыщ!

Она произнесла это слово с таким ужасом, словно обнаружила у себя смертельное заболевание.

В любой другой ситуации я бы нашла её реакцию комичной, но было что-то пугающее в том, как серьёзно она воспринимала эти изменения.

Внезапно Гераська высунул мордочку из сумки, его любопытные глаза блеснули в темноте. И он… чихнул! Совсем тихо, но…

Я поспешно прикрыла его мордочку дрожащей ладонью, молясь всем известным божествам, чтобы девушки не услышали этот предательский звук.

Я замерла от ужаса, чувствуя, как время растягивается в бесконечное мгновение ожидания неизбежной катастрофы.

Катарина тоже замерла, словно хищник, учуявший добычу. Её голова медленно повернулась в мою сторону, глаза сузились, сканируя темноту.

— Кажется, мы не одни, — прошептала она.

Но тут оглушительный щелчок замка главной двери библиотеки разорвал напряжённую тишину, эхом разносясь по залам.

Катарина и Лира замерли, их шёпот оборвался на полуслове. Даже свечение их фамильяров, только что такое яркое и самоуверенное, потускнело, стремясь раствориться в окружающих тенях.

Это мог быть только один человек — Норт, хранитель библиотеки! Ох, как же я была ему рада…

Высокий, иссохший старик с пергаментной кожей и глазами цвета выцветших чернил, чья любовь к порядку граничила с одержимостью, а неприязнь к нарушителям правил была легендой среди студентов.

Ходили слухи, что за свою долгую карьеру он превратил в книжных червей семерых студентов, пойманных на воровстве манускриптов — буквально превратил, используя древнее проклятие, о котором узнал из запретной секции палеомагии. Правда это или нет, но…

Его тяжёлые, размеренные шаги разносились по коридорам, приближаясь с неумолимой точностью погребального марша. Каждый скрип половиц казался предвестником неминуемого разоблачения.

Даже само пространство библиотеки, казалось, затаило дыхание, ожидая появления своего грозного хранителя.

Я поняла — мне нужно немедленно уходить из этой секции. Если Норт найдёт меня здесь, в запретной зоне, без специального разрешения, подписанного как минимум тремя профессорами и самим ректором, последствия будут катастрофическими.