— И что сказал лекарь? — Разглядываю девушку.

Невысокого роста, русоволосая, чуть курносый нос и выразительные глаза делают ее очень миленькой, а подрагивающие пальчики никак не вписываются в этот образ. Чего она боится?

— Он сказал, нужно подождать, когда вы очнетесь. — Совсем тихо произносит она.

— Помоги мне вернуться в кровать и позови этого лекаря. — Слова неожиданно даются непросто, приходится напрягаться, чтобы говорить.

В груди возникает тяжесть, словно камень положили. Я не понимаю, откуда взялось это ощущение. Нужно разобраться, Алена, во всем спокойно разобраться. И пока никому не рассказывать о том, что я из другого мира. Принимают меня за местную госпожу? И хорошо.

Опираясь на плечо служанки, она ведь служанка? Я доползаю до кровати, ложусь и тут же закрываю глаза, тяжело дыша. Что с моим телом, почему так странно себя чувствую?

Я пережила предательство близких людей, мне казалось, что за несколько месяцев острота восприятия отпустила, осталась глухая боль. Так почему сейчас я чувствую, будто страшное произошло только что, я опять лечу в черную яму тоски, обиды и бессилия?

Дышу, вспоминаю.

На факультет информационных технологий в Московский ВУЗ я поступила легко, мама была рада, что я буду учиться в столице и на бюджете. Только вот год без меня, и ее скрутила болезнь, единственного родного человека не стало.

Наташка, подруга по комнате в общежитии, меня тогда здорово поддержала, мы сблизились. А потом к нам на курс перевелся из другого института Вячеслав Иванов.

— Ален, помоги разобраться? — Скромная улыбка, симпатичный парень заглядывает мне в глаза. — Ты же отличница и во всем разбираешься. Давай с меня пицца, а с тебя помощь в подготовке к зачету? Поехали ко мне, никто мешать не будет. А так рассчитывай на меня, на любую помощь: могу гвоздь забить, розетку починить, ну или встретить тебя…

Славику тяжело давалась высшая математика, но его родители были убеждены, что сын должен стать айтишником, и он их не расстраивал, учился, как мог. А я помогала. Жил он в однушке, оставшейся ему от деда, и нам там никто не мешал заниматься. Я осталась ночевать у него в квартире раз, потом второй, потом лишилась невинности и тут же получила предложение выйти замуж. Мы поженились.

Со Славкой было легко и просто, он был внимательным и заботливым. Дарил цветы на праздники, проверял, чтобы я надела шарф и шапку зимой, вздыхал, когда я оставляла разбросанными вещи. Мы никогда не ругались, всегда находили компромиссы.

— С днем рождения, дорогая подруга! — Наташка поднимает бокал с вином, я пригласила ее в гости к нам со Славой. Двадцать один год. — Желаю тебе здоровья! Любовь у тебя уже есть, так что просто будь счастлива!

— Спасибо!

Мы чокаемся и выпиваем, Слава целует меня и оставляет с подругой на кухне, уходит в комнату, отвечая на звонок.

— Отличный район, хорошая квартирка, милый парень, да еще такой хозяйственный. Повезло тебе, подруга! Давай без мужчины. — Она наливает вино. — А я опять одна, Эдик таким уродом оказался, не везет мне на парней…

— Не переживай, Наташка, встретишь еще свое счастье! — Успокаиваю подругу, не предполагая, что это счастье она решит забрать у меня.

Институт, подработка, домашние хлопоты, два года пролетели незаметно. Я не предохранялась, Слава говорил, что не против ребенка, но беременность не наступала. Прошла обследование, врачи сказали, что все в порядке, просто стоит подождать.

У меня не получалось, зато отлично получилось у подруги.

— Алена, нам нужно поговорить. — Вздыхает муж, вернувшись поздно вечером, устало потирая лоб, и присаживается прямо в верхней одежде на банкетку в коридоре.

— Давай поговорим, о чем? — Спрашиваю, уже понимая, что разговор предстоит… неправильный, неприятный.

Внутренности крутит, по спине ползет холодок, и тревога звенит такая, когда смотрю на мужа, что, кажется, соседи ее слышать должны.

— Нам нужно… развестись. — Говорит негромко, смотря в стенку, набирает воздуха и переводит взгялд на меня. — Я… я стану отцом, Наташка беременна, и это мой ребенок. — договаривает Слава фразу, а я будто не слышу, неготовая ее понять сразу.

Такие больные глаза у Славки в этот момент были, что мне даже жалко его стало. Сначала его, потом себя. Наташку вот совсем не было жалко. Она въехала в квартиру к будущему отцу ребенка, как только мы подали на развод, и я сняла однушку. Бывшая подруга старалась не попадаться мне на глаза, я с ней не хотела разговаривать.

Двое самых близких, как я думала, мне людей, предали.

Жуткий замес тех эмоций, в которых я прожила все лето, вернулся сейчас, спустя полгода.

Не могу, не хочу снова это все чувствовать!

Осторожный стук в дверь, звук шагов.

— Госпожа Аланта?

Открываю глаза и вижу внимательный взгляд старика в странной синей шапочке на голове. Спокойное лицо с короткой белой бородой обращено ко мне.

— Как вы себя чувствуете?

— Плохо, очень плохо.

— Я так и думал. Выпейте лекарство. Ваше успокоительное.

В его руке стакан, он капает из темной бутылочки зеленую жидкость, десять капель растворяются в воде. У меня, наверное, галлюцинации, потому что мне видится, как мелкие искры носятся в жидкости, а потом гаснут пропадая.

Старик протягивает мне напиток. Выпиваю и засыпаю сразу, опустившись на подушку.

И снится мне мама, крепко держащая меня за руку. Мы бредём по тропинке, вокруг колышутся полевые цветы, а воздух наполнен их нежным ароматом. Птицы поют в кронах деревьев, и такое шёлковое тёплое лето стоит, что мое тело наполняется безмятежностью. Мы выходим к реке, прохладный ветерок ласкает разгорячённое солнцем лицо, я вижу, как из воды выходит мужчина.

Не могу оторваться от его атлетической фигуры. Влажные тёмные волосы прилипают к его лбу, а капли воды, блестя на солнце, искрятся на смуглой коже. Он не видит нас и разворачивается к солнцу. Широкие плечи переходят в сильную спину пловца, каждый мускул которой чётко очерчен и играет при движении.

Под ногой хрустит ветка и мужчина обращает внимание на берег.

Я замечаю, как вода стекает по его груди, подчёркивая рельеф мышц, и хочется провести по его коже пальцем. Наши глаза встречаются, и на его лице появляется лёгкая улыбка, от которой моё сердце начинает биться чаще, а по телу пробегает тёплая волна.

Я просыпаюсь, и первые лучи утреннего солнца падают на портрет мужчины над камином. Его взгляд уже не кажется мне таким требовательным, узнаю лицо пловца.

Перед тем как встать, я проверяю пальцы рук и ног, шевелю стопами, плечами. Прогибаюсь в спине. Вроде бы все хорошо. Тело реагирует и не болит.

И состояние у меня… ровное.

Откидываю одеяло и медленно опускаю ноги на пол. Сижу так, проверяя самочувствие, прислушиваясь к себе. Я — абсолютно спокойная. Только голодная и пить хочется жутко, а еще в туалет.

Встаю, посматривая на портрет, тащу за собой шаль, которая так и валяется со мной в кровати. Накидываю шаль на плечи, иду проверять двери. За первой же оказывается уборная.

Сделав, что нужно, я трогаю разные баночки, побольше и поменьше, нюхаю, все вкусно пахнет, но для чего они нужны, не знаю, откладываю. Сначала никак не могу понять, как добыть воду, потом, случайно проведя рукой перед металлическим изогнутым носиком, ойкаю, получая поток теплой воды.

Сенсоры? Датчиков никаких не вижу, но, когда подношу руки под кран, вода снова льется. Умываюсь долго и с удовольствием. На столике расческа, а зеркало, я помню, было в спальне.

— Госпожа?

В комнате стоит вчерашняя девушка с подносом в руках и слишком напряженно смотрит.

— Что-то случилось? — Вопрос вылетает сам.

— Нет, все хорошо. Господин Марриэнер прислал Яну сообщение, что он будет к ужину. Госпожи Нинель до сих пор нет, поэтому, если у вас есть распоряжения…

Она ждет, а я понятия не имею, что ей ответить.