Всякий раз, когда Йим поднимала глаза, она видела, что Хонус наблюдает за ней. Выражение его лица изменилось, и Йим заподозрила, что ее встреча со смертью придала его чувствам еще большую остроту. Какова бы ни была причина, интенсивность взгляда Хонуса пугала ее. Казалось, он был таким же грубым, как и горе Хамина. Йим не находила утешения во взгляде Хонуса. Его пылкость казалась ей еще одним бременем на пути.

– Когда... когда, по-твоему, мы достигнем Бремвена? – спросила Йим, пытаясь завязать непринужденный разговор.

– Думаю, послезавтра. Возможно, к вечеру мы даже увидим признаки храма. На его горе горит пламя, которое видно издалека.

– Храм, – отстраненно произнес Йим. – Теперь, когда мы так близко, я нервничаю. Не могу представить, как я туда впишусь.

– Ты создана для этого места. Скоро ты почувствуешь себя как дома.

– А ты тоже будешь там?

– На некоторое время. Сближение Носителя и Сарфа нельзя торопить. Возможно, мой Носитель еще даже не вырос.

– Может, ты выберешь ребенка?

Хонус улыбнулся вопросу.

– Я никого не выберу. Мой Носитель выберет меня.

– Но как?

– Карм действует через Провидцев, чтобы направить выбор. Процесс может занять годы.

Йим поняла, что Хонус ждет ее реакции. Не зная, разочарована она или обрадована новостью, она выбрала вежливый ответ.

– Я рада, что ты не скоро уедешь.

– Я тоже.

Они снова погрузились в неловкое молчание. Йим продолжила оттирать грязь с ног, избегая взгляда Хонуса. Закончив, она поднялась и скрылась в повозке.

– Я знаю, что почти весь день отдыхала, но я устала.

– У тебя рана, – ответил Хонус. – Боль истощает тело.

Он тоже поднялся, но не двинулся к повозке.

– Спи спокойно. Я подежурю.

– Ты не собираешься спать?

– Немного. Но вполглаза, чтобы ни один враг не смог застать нас врасплох.

С этими словами Хонус вышел из круга света и скрылся в тени. Йим вошла в повозку, где лежали два тела – одно в покое, другое в мучениях.

Хонус неподвижно сидел у дерева. Закутанный в плащ, он был тенью среди теней. Ночь была ясной и освещалась луной. С того места, где сидел Хонус, он мог заглянуть под повозку и увидеть через ее заднюю часть небо за открытым пологом. Никто не мог войти в повозку незамеченным.

Сидя один в темноте, Хонус думал о Йим. Он чувствовал ее беспокойство в тот вечер, но не мог отвести глаз. Застенчиво вытирая испачканные ноги, Йим выглядела моложе своих лет – совсем девчонка. Хонус попытался примирить это видение со своей убежденностью в том, что Йим – женщина сильная и святая. И обнаружил, что не может. Это несоответствие делало Йим еще более привлекательной.

Ночь была уже глубокой, когда Хонус заметил движение. Йим выглянула из повозки и, оглядевшись по сторонам, скрылась в ее недрах. Там Хонус различил силуэт ее прямой фигуры. Казалось, она сидит на пятках. Хонус был любопытен, но не встревожен. Он оставался неподвижным и наблюдал. Йим тоже не шевелилась.

Долгое время ничего не происходило, и, несмотря на все усилия, Хонус начал дремать. Потом показалось, что рядом с Йим возникла вторая тень. Хонус не мог понять, что именно он видит, потому что это была туманная тень, больше похожая на черный пар, чем на что-то твердое. Хонус протер глаза, чтобы прояснить зрение, и тут же увидел светящуюся форму. Она напоминала обнаженную Хомми с крошечным младенцем на руках.

Хонус снова протер глаза. Заглянув в повозку, он не увидел ничего неестественного и заподозрил, что ему приснился сон. Пока он смотрел, Йим опустилась на колени и обняла Хамина. Затем Хонус услышал тихий голос. Он был слишком слабым, чтобы он мог разобрать, что ему говорят, но слова звучали успокаивающе. Затем он услышал голос Хамина. Сначала в нем звучала боль, но постепенно он смягчился и стал дрожащим. Йим продолжала держать Хамина на руках. Она медленно покачивала его, словно успокаивая ребенка. В конце концов звуков не стало совсем.

Луна уже садилась, когда Йим опустила Хамина на шерсть и легла сама. Хонус не шевелился. Он сидел и гадал, что же произошло.

Когда Хамин поднялся на рассвете, Хонус по его бодрости понял, что с ним произошла какая-то перемена. Хонусу стало любопытно узнать их природу. Он подошел к Хамину, который ухаживал за лошадьми. Хамин выглядел хмурым, но из его взгляда исчезла пустота.

– Ты смог отдохнуть? – спросил Хонус.

– Да, – ответил Хамин. – Гораздо лучше, чем я ожидал».

После паузы он добавил:

– Мне приснился сон.

– Сон?

– Да. Я видел Хомми. И нашего ребенка. Они казались мне такими же реальными, как и ты сейчас.

– Правда?

– Хомми заговорила и попросила меня почтить ее жизнью. Она сказала, что в Темном царстве время идет по-другому. Даже если я приду к ней стариком, она будет ждать недолго. Как такое может быть?

– Я не тот, кто может ответить на такой вопрос.

– Хотя я не понимаю этого, я знаю, что она говорила правду, – сказал Хамин. – Моя дорогая боялась, что я могу совершить необдуманный поступок.

– А ты?

– Нет. Не сейчас.

– Я думаю, она очень любила тебя, раз так навестила.

– Это дело рук Карм, – сказал Хамин. – Я беру назад свои резкие слова. Она – богиня сострадания.

– Ты говоришь искренне.

Хамин кивнул.

– Я хочу отправиться в путь пораньше. Когда мы доберемся до деревни, я куплю хлеба на завтрак.

Хонус помог запрячь лошадей. Как только они тронулись в путь, он лег отдохнуть в хвосте повозки. Там он обнаружил Йим в глубоком сне. Она дрожала и была смертельно бледна. Он коснулся ее руки, и она оказалась ледяной. Это открытие заставило Хонуса усомниться, не приснилось ли ему, что Йим вызвала дух Хомми. Судя по внешнему виду Йим, он подозревал, что это не так и она прошла через какое-то испытание. Хонус задумался, какое испытание она перенесла, и пришел к выводу, что оно было тяжелым. Прежде чем лечь, он укутал Йим своим плащом.

Мысли Хонуса вернулись к предыдущей ночи. Он слышал рассказы о Провидцах, способных вызывать мертвых, и знал, что всех Провидцев обучают необходимым медитациям. Но, несмотря на обучение, ни один из ныне живущих Провидцев не смог совершить этот подвиг. Эта способность была даром, требующим не только знаний. Одни говорили, что это благословение богини, другие утверждали, что это проклятие. Глядя на лицо Йим, изможденное даже во сне, он подозревал, что это и то и другое. Сделала ли она для матери то, что сделала для Хамина? Если да, то у меня есть повод для сожаления. Воспоминания о праведном гневе и о том, как Йим дрожит на заплесневелом сене, тревожили его и мешали заснуть.

Хонус очнулся от дремоты, когда Хамин остановился, чтобы купить хлеба. Йим все еще спала, но к ее лицу вернулся цвет. Хонус поднялся и перебрался в переднюю часть повозки. Он сидел там, когда вернулся Хамин с большой буханкой хлеба.

– Йим уже встала? – спросил Хамин.

– Она еще спит.

Хамин забрался в повозку и посмотрел на Йим.

– Она кажется слишком слабой, чтобы нести твою поклажу, – сказал он. – Я думал, что Носительница будет выносливее.

– Если ты думаешь, что она слаба, то ты заблуждаешься, – ответил Хонус. – Она могущественнее меня.

Хамин усмехнулся, решив, что Хонус над ним подшучивает. Увидев, что Хонус говорит серьезно, он посерьезнел.

– Такие вещи не поддаются моему пониманию.

– И мне тоже, – ответил Хонус.

Было уже почти полдень, когда Йим наконец проснулась. Когда она встала, Хонус молча протянул ей часть буханки. Йим была рада, что он не стал спрашивать, почему она так поздно проснулась или почему у нее дрожат руки, потому что она слишком устала, чтобы придумать убедительную историю. И то, и другое было следствием поднятия духа Хомми, который, будучи совсем недавно умершим, слишком долго цеплялся за Йим. Результаты оказались катастрофическими. Сразу после ухода Хомми у Йим была почти подавлена необходимостью жить.