– И что же?

– Это так и не закончилось, – сказал Хонус. – Теодус почувствовал, что мы стремимся смести прилив, и отчаялся восстановить справедливость в мире. Он перестал участвовать в спорах и начал посещать Лувейн в поисках корня зла. Именно отказ от борьбы и привел его к смерти.

– Как?

– Его потянуло изучать Владыку Бахла. Он подошел слишком близко, и я... я подвел его.

Йим уловил страдание в глазах Хонуса и сменила тему.

– Расскажи мне какое-нибудь счастливое воспоминание. Что-то из твоего детства.

Хонус на мгновение задумался.

– Сад.

– Какой сад?

– Храм в Бремвене – это не просто святилище. В нем живут многие. Я вырос в его стенах. В центре всего этого – огромный сад. Он похож на кусочек мира, если бы мир был идеальным. Все кажется естественным. Но за каждым камнем, деревом и растением тщательно ухаживают. Здесь было так спокойно. Что бы я ни чувствовал, это успокаивало меня. – Голос Хонуса стал мечтательным. – Был камень, на котором я сидел. Он находился в пруду, недалеко от берега. Время, проведенное там, всегда было безмятежным.

Хонус слегка улыбнулся.

– А ты? Какое воспоминание о твоем детстве?

– Когда я была маленькой, у меня была коза. Ее звали Рози.

– Коза? – поддразнил Хонус. – А как же твои мать и отец?

На лицо Йим опустилась туча.

– Ты сказал, что откроешься мне. Я не давала тебе такого обещания.

Хонус никак не отреагировал, но погрузился в задумчивое молчание. Йим последовала его примеру. Хромая по дороге, она разглядывала окрестности. Она была совершенно пустынна. Немногочисленные лачуги, которые она заметила, разваливались и казались давно заброшенными. Поля вокруг них превратились в запущенные леса, заросшие колючими лианами. Йим подумала, не является ли отсутствие людей делом рук темного человека. Что бы ни было причиной, пейзаж был тревожным, словно жестокое прошлое отравило его. Дорогу окаймляли заросли жабника и крапивы. Они кишели черными пауками. Заросли зацепились за конечности и одежду. Живности было мало, как и полезных растений. Чем дольше Йим шла, тем сильнее на нее влияло окружение. Сама не зная почему, она стала нервной, а когда Хонус ушел на охоту, с нетерпением ждала его возвращения.

Когда Хонус появился, Йим рассказала о своем беспокойстве.

– Здесь какой-то нездоровый воздух, – сказала она. – Как ты думаешь, это дело рук того человека в замке?

– Теодус ответил бы и да, и нет, как это свойственно Носителям.

– Я не понимаю.

– Это связано с природой магии. Теодус считал, что мужчины и женщины не способны к магии без помощи высших сил. Предвидение Провидца – это дар Карма, а не результат обучения медитациям.

– Конечно же, заклинания этого человека не исходили от Карм!

– Теодус считал, что темная магия возникает из другого источника, из чего-то нечистого. Более того, когда вызывают злую магию, ее присутствие остается. Вот что, по его мнению, преследует Лувейн.

Йим вспомнила свое видение на перевале Карваккен и существо, которое процветало на бойне.

– Значит, темный человек в замке как-то связан с первым лордом Бахлом?

– Конечно, силы обоих пришли от Карм, – ответил Хонус. – Возможно, это их единственная связь, а возможно нет.

Йим задалась вопросом, помог ли темный человек разрушить Лувейн или же скрылся в его руинах лишь позднее. Поскольку она не могла обсуждать этот вопрос с Хонусом, не выдав, что разговаривала со своим похитителем, она задала другой вопрос.

– Почему твой хозяин посетил Лувейн?

– Теодус верил, что здесь произошло нечто, изменившее мир, нечто, выходящее за рамки исхода войн.

– Что?

Хонус пожал плечами.

– Он все еще искал ответ, когда умер.

Йим окинула взглядом окружающий ее потускневший пейзаж.

– Значит, все это... – Она сделала паузу, подыскивая слово, выражающее то зло, которое она почувствовала. – ... вся эта мерзость может быть результатом поступков людей? Неужели они не понимали, что вытворяют?

– Есть те, кто думает только о себе, – ответил Хонус. – Когда они действуют, то не остерегаются последствий.

Йим и Хонус шли до сумерек, не встретив ни одной живой души. С наступлением темноты они разбили стоянку у огромного ствола поваленного дерева. На ужин Хонус убил небольшую белку и трех воробьев. Птицы превратились в крошки, когда их ощипали и зажарили. Белка была едва ли более сытной. Йим смогла найти лишь немного жесткой зелени, чтобы дополнить их скудную трапезу.

Голод сделал Йим сварливой. Когда Хонус попросил осмотреть ее рану, она раздраженно посмотрела на него, в ее взгляде было больше намека на подозрительность. Тем не менее, она задрала тунику, чтобы показать обесцвеченное бедро. Хонус осмотрел его и велел ей лечь. Йим неохотно подчинилась. К ее ужасу, Хонус начал массировать ей ногу. Сначала она испугалась, что это очередная сексуальная попытка. Однако его сильные пальцы ни разу не заглянули ей между бедер. Казалось, он хотел лишь размять ее больные мышцы. Постепенно Йим расслабилась. Когда Хонус остановился, ее нога больше не пульсировала. После этого Хонус расстелил на земле свой плащ, снял сандалии и лег на него. Йим устроилась рядом с ним, накинув на обоих свой теплый плащ.

Путешествие Йим и Хонуса по оставшейся части Лувейна вошло в привычную колею. Каждый день они шли по дороге, настолько запущенной, что порой это была лишь заросшая тропинка. Других путников они не встречали, ибо земля была практически пуста. Большую часть времени они шли молча, ибо растущая усталость Йим делала ее такой же неразговорчивой, как и Хонуса. В отличие от своего хозяина, она не тренировалась переносить лишения, и это сказывалось на ней сильнее.

Когда замок темного человека остался далеко позади, Хонус стал чаще впадать в транс. Иногда посещение Темной тропы приносило ему успокоение. В таких случаях он делился воспоминаниями, с которыми сталкивался:

– Человек, посадивший это дерево, видел, как его внуки играют на его ветвях.

– Ребенок, родившийся здесь, был радостью своих родителей.

– Два брата простили друг друга в этом месте.

Чаще всего эти встречи оставляли Хонуса обеспокоенным и угрюмым. Тогда он некоторое время сопротивлялся трансу. Но в конце концов он всегда поддавался искушению.

По пути им встретилось несколько уединенных лачуг, но ни в одной из них они не остановились, поскольку бедность крестьян и скудость сезона не позволяли Хонусу просить милостыню. В хорошую погоду они спали под открытым небом. Когда же ее не было, они находили приют в развалинах. Хонус не любил такие места, поскольку не мог погрузиться в транс, не переживая их разрушения. Йим тоже чувствовала мрачную историю этих зданий. Однажды изуродованная детская комната довела ее до слез. Даже когда она спала под открытым небом, Лувейн преследовал ее сны. Каждое утро она просыпалась со смутным чувством тревоги и едва отдохнувшей.

В качестве еды они питались дичью, которую убивал Хонус, и съедобными растениями, которые Йим могла найти. Этого никогда не хватало, и они всегда были голодны. Голод усугублял усталость Йим, заглушая ее эмоции и притупляя мышление. Она перестала размышлять о намерениях Хонуса и планах Карм, поскольку ее существование все больше сводилось к тому, как болит пустой живот и усталое тело. Она тратила свои иссякающие силы только на то, что казалось ей важным: найти еду и сделать следующий шаг.

В изнеможении Йим не замечала изменений в Хонусе. Он все чаще поглядывал на нее. Он задавал легкий темп и часто давал ей отдохнуть. Он давал ей больше еды, чем брал сам, а его голос был нежным, даже когда он отдавал приказы. Когда он начал каждый вечер массировать ей спину, говоря, что делал то же самое для Теодуса, она просто принимала его ухаживания, не задаваясь вопросом о его мотивах. Хотя растущая забота Хонуса не произвела на Йим особого впечатления, она чувствовала себя рядом с ним более непринужденно. Когда она вообще задумывалась об их отношениях, ей казалось, что она и Хонус – два камня, которые притерлись друг к другу, пока не подошли.