– Она? – спросил Хонус, глядя на прикованную женщину.

– Она уже совсем взрослая, – сказал Яун. – Она может нести твою ношу.

Хонус впервые обратил внимание на молодую женщину. Ее темные глаза расширились, когда она вернула ему взгляд.

– Возможно, она подойдет, – сказал Хонус.

Пешнелл повернулся к охраннику.

– Поставьте ее на камень...

Когда с женщины сняли цепи, она заколебалась, прежде чем встать на блок. Только когда стражник поднял рубильник, она вспрыгнула на камень. Яун усмехнулся.

– Покажи ее голой, – сказал он. Стражник поднял одну руку и стащил тунику с головы рабыни. На мгновение она замерла в ошеломленном унижении, а затем попыталась прикрыться. Хлыст охранника со свистом ударил ее по спине. Она уронила руки и застыла, уставившись вдаль, словно заставляя себя думать о чем-то другом. Прохожие замедлили шаг, чтобы посмотреть на обнаженную женщину на камне. Яун откровенно таращился.

– Пешнелл, – сказал он, – ты должен продать ее в сады удовольствий в Ларреше.

– Ларреш далеко. Сможешь ли ты добраться туда с такой, как она? Здесь мужчины не платят за то, что могут взять. – Он оскалился. – Я и не плачу.

Ободренный словами Пешнелла, Яун потянулся к рабыне, чтобы погладить ее, но его руку остановила железная хватка Хонуса.

– Это человек, – сказал он, – а не лошадь.

Несмотря на его слова, Хонус смотрел на обнаженную женщину так же, как на лошадь, и оценивал ее физическую форму. Она была стройной, но не тощей, а ее мускулы были гладкими. Хотя она была грязной и имела рубцы от одежды, похоже, она не слишком долго страдала под «опекой» Пешнелла. Хонус рассудил, что она пережила не более восемнадцати зим и, вероятно, была девой до того, как ее схватили. Она не так сильна, как мужчина. Он с презрением взглянул на Яуна, который все еще дрожал в его руках, и понял, что больше не может его терпеть. Ему придется это сделать.

– Десять медяков, – сказал Хонус.

– Десять медяков! – завопил Пешнелл. – Посмотрите на эту красоту. Такие нежные руки и ноги. Длинные волосы, как полированный орех. Упругая, совершенная грудь. А изгиб...

– Десять копперов, – окончательно сказал Хонус.

– Меня грабят. Ты дал обещание.

– Может, мне стоит навестить мельника, – зловеще произнес Хонус. – Я не давал ему никаких обещаний.

Затем, чтобы сделать свою угрозу предельно ясной, он добавил:

– Мертвецы не покупают рабов.

– Разве я отказал тебе, Кармаматус? – быстро сказал Пешнелл. – Я лишь надеюсь, что ты оценил мою честность.

– Я прекрасно это понимаю, – ответил Хонус. – Яун, заплати ему.

Пока Яун отсчитывал монеты, Хонус поднял с земли потрепанную тунику и передал ее рабыне. – Теперь ты должна одеться.

На протяжении всей распродажи женщина не обращала внимания на окружающую обстановку, однако она быстро схватила тунику. Накинув ее на голову, она спрыгнула вниз.

Хонус обратил внимание на Яуна, который закончил расплачиваться с Пешнеллом.

– Не убирай эти монеты. Ей понадобится плащ.

– Пожалуйста, Хонус, – сказал Яун, с тоской глядя на соседнюю таверну. – Я уже купил тебе рабыню.

– Так ты хочешь отдать ей свой плащ?

Яун вздохнул и протянул Хонусу оставшиеся медяки.

– А теперь сними мой мешок, – сказал Хонус, не скрывая своего презрения.

Яун снял мешек с плеч и поставил на улицу. Хонус открыл его и начал выкидывать вещи Яуна в грязь. Лицо Яуна покраснело, но он ничего не сказал, бросившись собирать свои вещи. Последним предметом, который вынул Хонус, был сапог. Хмурые черты, проступившие на его щеках, боролись с ухмылкой. Он потряс сапог, и в его носке зазвенели вещи.

– Яун, – сказал Хонус с беспокойством в голосе, – такие камни могут поранить твою нежную ножку.

Он подошел к сточной канаве, проходившей по центру грунтовой дорожки, и поднял сапог. Три монеты высыпались наружу, сверкнув золотом, прежде чем исчезнуть в текущей грязи. Хонус бросил сапог к ногам Яуна. Яун посмотрел на него так, как собака смотрит на волка, – взглядом, в котором смешались враждебность и страх. Надев свой модный шлем и сапоги, Яун подошел к канаве. Не говоря ни слова, он засучил рукава и принялся рыться в сточных водах в поисках денег.

– Рабыня, – обратился Хонус к женщине. – Возьми на себя мою ношу. Мы оставим эту свинью кормиться за цену лошади.

Когда Хонус шел по улицам Дуркина, он время от времени останавливался, чтобы рассмотреть выставленную на продажу подержанную одежду. Всякий раз, когда он бросал взгляд на свою новую рабыню, она смотрела на него с опаской.

– Ты никогда раньше не видела Сарфов? – спросил он.

– Нет, Кармаматус.

– Не подражай этим свиньям, когда обращаешься ко мне!

Женщина побледнела, но встретила его взгляд.

– Я думала, что проявляю уважение, – ответила она. – Как мне тебя называть?

– Мастер. А ты, как тебя зовут?

– Йим. – Последовала небольшая пауза, прежде чем она добавила: – Мастер.

– Странное имя.

– Оно распространено там, откуда я родом.

– И откуда же?

– С севера. Облачные горы.

– И там до сих пор чтят Карм?

– Да, мастер.

– А ты?

– Да, мастер.

– Хорошо. – Хонус отбросил рваный плащ, который он осматривал. – Идем, Йим. Я хочу закончить свои дела здесь.

Он побрел по дорожке, пока не заметил мужской плащ, расстеленный перед старухой с иссохшей рукой. Хонус взял его в руки. Одежда была хорошо сшита и довольно новая. Густая серая шерсть была плотно переплетена и пропитана ланолином.

– Сколько, матушка? – спросил он.

– Для тебя, Кармаматус, десять копперов.

– Я только что купил этого раба за такую сумму!

– Тогда ей не нужен плащ, чтобы согревать тебя по ночам. – Женщина рассмеялась, заставив Йим покраснеть.

Хонус указал на щель, заделанную на спине плаща. Вокруг нее виднелось большое пятно крови.

– Эта одежда имеет дурное происхождение, – возразил Хонус. – В ней был убит человек. Четыре медяка.

– Шесть.

– Я хочу купить ей сандалии.

– Скоро лето. Ее ноги окрепнут.

Хонус прижал плащ к Йим. Он доходил ей почти до щиколоток. Он подумал о прохладных ночах и весенних дождях, а затем бросил женщине оставшиеся монеты. Она быстро убрала их с глаз долой и поднялась, чтобы уйти. Запихивая плащ в сумку, Хонус услышал, как уходящая женщина окликнула его:

– Если вы беспокоитесь о ее ногах, держите ее на спине!

Захихикав, женщина скрылась в переулке.

Закончив свои дела, новый хозяин Йим вышел из убогого городка, и его мрачное лицо заставило толпу расступиться. Йим с трудом поспевала за его стремительным шагом, который он не сбавлял. Вскоре она вспотела и запыхалась, стараясь не отстать. Она боялась, что если отстанет, то ее хозяин окажется таким же разгневанным, как и выглядел.

Они шли так до тех пор, пока не поднялись на холм и город не скрылся из виду.

– Будем идти медленнее, – сказал Хонус, – теперь, когда вонь осталась позади.

Йим вздохнула с облегчением. Они шли до полудня, Хонус шел впереди, а она следовала за ним. Вьюк, который она несла, был большим и даже тяжелее, чем казалось, потому что в нем была кольчуга. Время от времени Хонус оглядывался назад, чтобы проверить, как она держится. Каждый раз он с удовлетворением отмечал, что она не отстает.

– Мы остановимся здесь, – сказал он, когда они подошли к широкому дереву с бледными новыми листьями. – Ты можешь немного отдохнуть.

Йим сняла с плеч мешок и развязала кожу с водой. Она поднесла ее к губам, поколебалась и протянула Хонусу. Он выпил свою порцию и вернул ее обратно. Йим утолила жажду и опустилась в тонкую тень.

– Я не привыкла к такому, – сказала она. Затем, пытаясь укрепить свое положение, она добавила: – Я была принцессой в своей стране.

Молния на брови Хонуса шевельнулась, а бровь выгнулась дугой вверх.

– Принцессой? – В его голосе слышалось веселье.