– Ты, наверное, устала, – сказал он.

Йим обмякла и прижалась к его плечу.

– Да, хозяин.

– Тогда ложись и спи, зная, что ты в безопасности.

***

В Дуркине пожилая женщина чистила коренья для позднего ужина, хотя ее исхудавшая рука делала это с трудом. Ее прервал стук в дверь. Низкий голос произнес из-за двери.

– Открой, мама, это Курдак.

Женщина отперла дверь, чтобы впустить сына. Он быстро проскользнул внутрь и закрыл за собой дверь.

– Эля! – сказал Курдак. – Мне нужен эль!

– Эль дорогой, – ответила его мать.

– И что? Плащ, который я принес тебе в прошлый раз, должен был окупиться с лихвой.

– Я получил за него всего три медяка.

– Ох! Не ври. Он стоил вдвое больше. После того, что я видел, мне нужно выпить!

Из угла мрачной комнаты женщина достала кувшин и чашу. Когда она принесла их, Курдак проигнорировал чашу, взял кувшин и глотнул из него. Пока он пил, его мать разглядывала мешок, который он нес, и была разочарована его пустым видом. После того как Курдак поставил кувшин на землю, она спросила:

– Что ты получил?

– Ничего.

– Ничего? Прошло две недели, и ничего? А в Лурвике идут бои. Дороги, должно быть, забиты людьми.

– Я ездил в Лурвик, и там нет людей.

– Что? – спросила женщина, заметив, что ее сын дрожит.

– Никого на дорогах. Нигде. – Курдак порылся в своем мешке и вытащил рубашку детского размера. Она была изрезана порезами и затянута засохшей кровью. – Это самое целое, что я нашел.

Дрожь Курдака усилилась.

– Целее, чем мальчик, который ее носил. Они ничего не оставили. Ни домов. Ни урожая, ни скота. Ни товаров. Только трупы и только их куски.

Курдак сделал еще один долгий глоток из кувшина. После еще нескольких его рука стала тверже.

Видя, что сын немного успокоился, мать попыталась разбавить его настроение разговором.

– Я продала этот плащ одному Сарфу.

– Сарфу? – ответил Курдак. – Что Сарф здесь делал?

Старуха усмехнулась.

– Покупал себе рабыню. Плащ был для нее.

– Ну, мир точно сошел с ума. Сарф со шлюхой. – Затем Курдак пожал плечами. – Ну, почему бы и нет? Живи, пока можешь. Какие еще новости?

Он поднял кувшин, чтобы сделать еще один глоток.

– Через город проезжала группа Черных Мантий. Они искали...

Звук разбивающегося кувшина прервал ее. Женщина с удивлением посмотрела на сына. На его лице застыло выражение ужаса, и прошло немало времени, прежде чем он смог заговорить.

– Жрецы Пожирателя здесь?

– Нет, они нашли то, что хотели, и ушли.

Эта новость ничуть не успокоила Курдака.

– Клянусь сиськами Карм, это еще хуже! Собирай свои вещи, ма. Мы должны уйти до рассвета.

– Сынок, ты с ума сошел. Куда мы пойдем?

–На Темную тропу, если останемся. Эти жрецы – дурной знак. Они – вороны, которые летают над волчьей стаей. Те, кто творил кровавые дела в Лурвике, наверняка направляются сюда!

Пока мать смотрела на него с открытым ртом, Курдак начал метаться по комнате, запихивая вещи в свой мешок. Он был слишком испуган, чтобы действовать вдумчиво. Одежда была схвачена в беспорядке и переложена кореньями, как очищенными, так и неочищенными, грязной посудой, украденным платьем и разными домашними вещами. Его поведение внушало страх, и вскоре его мать тоже начала собирать вещи. При этом ее взгляд снова упал на изрезанную и окровавленную рубашку ребенка. Она казалась предзнаменованием того, что должно произойти.

Во сне Йим вспомнила свое детство. Она была уже достаточно взрослой, чтобы в одиночку пасти коз на высокогорных лугах. Новая весенняя трава была пышной и мягкой под ее ногами. Облака заполняли долины, и каждая вершина казалась ей островом в белом море. Дорога к дому исчезала в пустоте, и Йим казалось, что она находится в царстве духов. Облака поднимались все выше и надвигались на луг. Трава побледнела, как и все остальное.

Йим повернулась, чтобы собрать коз, когда туман стал светлеть и из него появилась молодая женщина. Она была одета в простой белый халат, спускавшийся до самых голеней. Под ее босыми ногами трава побелела от инея. Она направилась к Йим, которая не могла ни убежать, ни даже пошевелиться. Глаза женщины были такими же темными, как и ее волосы. Они устремились на Йим, и та почувствовала себя в их плену. Женщина смотрела на нее, оценивая, но с такой нежностью, что Йим показалось, будто это дух ее матери.

– Мамочка?

Женщина улыбнулась, но покачала головой.

– Йим, – сказала она, – сегодня вечером, когда ты вернешься к своему отцу, ты должна сказать ему, чтобы он отвел тебя к Мудрой женщине, которая живет над твоей деревней.

Йим просто кивнула, слишком изумленная, чтобы спросить, откуда незнакомка знает ее имя.

– Когда увидишь Мудрую женщину, скажи ей, что ты встретил Держащую Равновесие.

Йим впервые заметила, что у женщины в руках весы.

– Думаешь, ты сможешь это сделать?

– Да, – ответила Йим, – но что, если она мне не поверит?

– Она тебе поверит, – сказала женщина. – Она ждет тебя. Скажи ей, что ты – Избранная.

– Избранная?

– Мудрая женщина поймет. Она будет знать, что делать.

Туман стал гуще, и женщина исчезла из виду. Когда воздух рассеялся, луг был пуст, кроме коз Йим.

Во сне Йим тоже была наблюдателем, парящим в воздухе. Она кричала своей юной подруге:

– Никому не говори!

Но даже произнося эти слова, она понимала, что это ничего не изменит. Йим была послушным ребенком. Она передала бы отцу послание, и он отвел бы ее в темный домик, пахнущий травами. Там, наедине с Мудрой женщиной, Йим произнесет роковые слова:

– Я – Избранная.

После этого ее жизнь будет разрушена.

На рассвете Йим поднялась, чтобы приготовить утреннюю трапезу. Она разожгла огонь, затем достала мешок с зерном и отметила, как мало в нем зерна.

– Боюсь, скоро мы будем голодать, – сказала она.

Хонус заглянул в мешок.

– Если мы будем питаться экономно, этого нам хватит до Лувейна. Тогда мы окажемся среди людей, которые примут нас с радостью. А пока мы будем сохранять запасы зерна, добывая пищу на охоте.

Скудно позавтракав, они вернулись на дорогу, которая спускалась к холмистой местности. Воздух стал теплее, и хотя земля по-прежнему была дикой и пустой, новая листва смягчила ее. По мере того как Карваккен исчезал вдали, на сердце у Йим становилось легче, а путь казался не таким трудным.

– Учитель, не расскажете ли вы мне о Теодусе? – спросила Йим после того, как они прошли некоторое время.

– Зачем? – спросил он.

– То же бремя, что лежало на его плечах, теперь лежит на моих. Я испытываю к нему родственные чувства, хотя и не могу объяснить почему.

– Мне трудно говорить о нем.

– Мертвые находят утешение, когда живые вспоминают о них, – сказала Йим. – По крайней мере, так говорят там, откуда я родом.

– Думаю, ваши люди мудры. – Хонус вздохнул. – Я должен поговорить о нем.

После тихого заклинания он заговорил мягким голосом.

– Теодус был моим Носителем. Он любил повторять, что слово «нести» имеет много значений. Оно означает не только нести, но и поддерживать... объявлять... рожать... проявлять терпение... свидетельствовать... быть подотчетным, обладать значимостью... неуклонно двигаться... и, самое главное, терпеть. Теодус вместил в себя все эти значения.

– Как вы с ним познакомились?

– Провидцы, выбравшие меня для храма, изучали всех нас, детей. Со временем они предсказали наши судьбы. Когда мне исполнилось пять лет, мне сообщили, что я стану Сарфом. Я приступил к обучению, а также начал получать свои татуировки.

– Те, что на спине или на лице?

– Мои татуировки на лице нужно было заслужить, овладев боевыми искусствами. А те, что на спине, были предсказаны Провидцами. Только когда спина ребенка полностью покрыта татуировками, его могут взять в пару с Носителем. Судьбы Сарфа и носителя переплетаются, и татуировки направляют их. Теодус выбрал меня, когда мне было семь, хотя служить ему я начал только через девять лет.