Хонус принял обычную позу Сарфа и начал подниматься по улице. Йим не могла видеть его лица, но он двигался легкомысленным шагом. Ее собственные чувства были сложнее: она была взволнована, нервничала, любопытствовала и боялась одновременно. Все это скрашивал трепет перед городом. Из-за раннего часа его переулки были в основном пустынны, что придавало им таинственность.

Хонус свернул на узкую улочку, окруженную каменными домами высотой в три-четыре этажа. На уровне улиц были только крепкие двери и глухие стены, окна были только на верхних этажах. С самого начала дорога шла под уклон.

– Это храмовый холм? – спросила Йим.

– Нет, Храмовая гора находится за этим холмом. Как твоя спина?

– Совсем не болит, – соврала Йим.

– Хорошо, – ответил Хонус тоном, выражающим скептицизм.

Пройдя немного, они достигли гребня холма. Дорога закруглялась, а затем начала спускаться вниз.

Йим издалека увидела храм Карм. Он венчал небольшую гору, возвышавшуюся над горизонтом. Восходящее солнце освещало вершину горы. С близкого расстояния Йим могла видеть, что стены, построенные руками человека, сочетаются с естественными скальными образованиями, подчеркивая их красоту. В лучах рассвета вершина горы казалась подходящим домом для богини.

Когда здания снова скрыли храм, Йим обратила внимание на улицу, которая постепенно заполнялась людьми, двигавшимися целеустремленно, как люди, занятые важным делом. Когда Йим наблюдала за другими пешеходами, у нее сложилось впечатление, что они избегают Хонуса. Они пытались сделать это непринужденно, переходя на другую сторону улицы до его приближения или незаметно бросая взгляды куда-то в сторону. Однако вскоре стало очевидно, что приближение Хонуса освобождает проход, и никто не смотрел ему в глаза.

– Хонус, люди здесь боятся Сарфов?

– Нет, у меня много друзей в Бремвене. По крайней мере, когда-то были.

– Тогда почему люди выглядят неспокойными?

– Я не знаю.

– Но ты тоже это заметил?

– Да.

Через некоторое время дорога снова пошла вверх, более круто, чем раньше. По мере того как Йим поднималась выше, дома становились все больше и больше. За исключением богато украшенных дверей и дверных проемов, на уровне улицы строения оставались простыми, но каменная кладка окон и фасадов верхних этажей была изящно выполнена. В большинстве домов стены окружали цветущие деревья, которые были видны с дороги.

– Здесь живут богатые купцы, – сказал Хонус.

– Должно быть, приятно любоваться такими садами.

– Мой друг живет у реки в таком доме. Действительно, из его окон мир выглядит прекрасно.

Дорога становилась все круче. Вскоре она прижалась к склону горы, и не осталось ни одного здания, которое могло бы заслонить вид. Внизу простирался Бремвен, залитый мягким светом рассвета. Звуки просыпающегося города доносились с ветерком, который доносил запахи древесного дыма, пряностей и изобилия людей. К этому времени рана Йим запульсировала, и она боялась, что она может открыться снова. Но она ничего не сказала. Возможно, нести поклажу – это все, что нужно, подумала Йим, но она подозревала, что это не более чем выдавание желаемого за действительное.

Хонус знал о боли Йим и шел медленно, несмотря на то, что ему не терпелось поскорее добраться до храма. Ему казалось, что он понимает ее желание донести поклажу до конца их путешествия, и относился к этому с пониманием. Он бы и сам так поступил.

Дорога извивалась взад-вперед, поднимаясь на холм. Уже виднелась расщелина, в которой находились огромные бронзовые двери, и скоро они тоже должны были появиться. Хонус вспомнил, как они восхищали его в детстве. Он почти чувствовал замысловатые рельефы на их поверхности, зеленый цвет переходил в золотой там, где они были отполированы прикосновениями бесчисленных рук. Двери отражали непреходящее изящество храма, и ему не терпелось, чтобы Йим увидела их.

Наконец дорога свернула в последний раз, и перед ними открылся вход в святилище Карм. Хонус застыл, потрясенный открывшимся перед ним зрелищем. Двери лежали на земле, разбитые вдребезги. Мгновение прошло. Хонус выхватил меч и помчался в разрушенный храм, оставив Йим одну, забытую на дороге.

Сначала Йим была слишком ошеломлена и растеряна, чтобы что-то предпринять, кроме как оставаться на месте. Она знала только две вещи: храм постигло несчастье, а ее жизнь приняла новый неожиданный оборот. Она чувствовала себя так же, как в ту ночь, когда ее поработили: в один миг ее надежды и страхи утратили свою значимость из-за новой и неизвестной судьбы. Йим не видела в этом ничего обнадеживающего. Когда Хонус не вернулся, ее предчувствие усилилось.

Йим чувствовала себя неуютно на пустой дороге. С трепетом она вошла в расщелину, чтобы отдохнуть и дождаться Хонуса. Она сняла рюкзак и присела на одну из поваленных дверей. К боли от раны добавилась усталость от подъема по крутой дороге. Отдыхая, она огляделась. Разбитые двери были огромными и сделаны из дуба, покрытого бронзой. Очевидно, для их разрушения потребовались огромные усилия. От одной из них остались лишь щепки и зазубрины. Йим присел на более уцелевшую дверь из пары. Ее бронзовый декор был изуродован множеством ударов, но отдельные части все еще сохраняли свою прелесть. Листья и вьющиеся лозы выделялись на фоне рельефа. Это была изысканная работа, льстивое зеркало природы, где каждый листик и усик был совершенен. В листве Йим обнаружил бронзовых бабочек и жуков, каждый из которых был миниатюрным шедевром.

За дверями находился первый двор храма. В нем царила жуткая тишина. Единственным признаком обитателей храма была их засохшая кровь. На камнях виднелись очертания широких красно-коричневых луж. Когда Йим смотрела на них, в ее сознании возникали отголоски зверств. Она отвела взгляд и вспомнила, как Карм плакала во дворе Йорна.

– Вот и конец моего путешествия, – сказала Йим. Но даже произнося эти слова, она понимала, что это не так. Храм больше не имел смысла. Она по-прежнему была рабыней, рабыней в чужом городе. Скорее всего, враждебном, где ее темно-синяя одежда будет привлекать не уважение, а опасность. Ее будущее по-прежнему зависело от Хонуса, а его не было видно.

Тишина храма и безмолвие дороги растягивали время. По мере того как Йим ждала, ее настроение менялось от тревожного до нетерпеливого и раздраженного. В конце концов она решила войти в храм и найти Хонуса. Она достала из сумки нож и положила его в поясной карман своей рубашки. Затем Йим спрятала мешок и вошла во внутренний двор.

Ее впечатления были противоречивы. Одно из них – умиротворение. В храме царило спокойствие. Во внутреннем дворике с неправильными изгибами не было ничего грандиозного, но каждый камень казался выточенным и аккуратно уложенным. Эффект был простым, элегантным и красивым. Идиллическая обстановка усиливала противоположное впечатление от ужасающего насилия. Повсюду виднелись следы кровавой бойни. Видно было, что многие погибли на идеально выложенной мостовой. В воздухе пахло кровью, а рои мух темнели на обесцвеченных камнях. Кровавые следы указывали на места, где тела затаскивали вглубь храма. Йим пошла по этому следу, надеясь, что Хонус сделал то же самое.

В дальнем конце двора стояло большое изогнутое строение с арочным дверным проемом. Следы вели к нему. Йим вошла в здание и оказалась в круглой комнате диаметром шестьдесят шагов. Она была сложена из камней неправильной формы, которые были подогнаны друг к другу с такой точностью, что не требовали раствора. Стены поднимались к куполообразному потолку, открытому в центре. Тонкая струйка воды вытекала из носика на краю отверстия и падала в огромный круглый бассейн, высеченный из цельного блока черного базальта. Каменный сосуд был разбит, и вода вытекала из него, образуя лужи на полу. Они были окрашены в красный цвет. Йим не знала назначения этой комнаты, но подумала, что это может быть место для омовения или очищения.