Йим все это время стояла как парализованная. Когда она смотрела на двух мертвых мужчин, ей стало не по себе от того, что они так жестоко погибли. Желудок забурлил, и если бы он не был пуст, ее бы стошнило. Долгое время она дрожала от ужаса, который боролся с облегчением. Затем она усмирила свои эмоции и дрожащим голосом спросила Хонуса:

– Теперь мы в безопасности?

На свирепом лице Хонуса появилась мрачная улыбка.

– В безопасности? – Он опустил взгляд на пару трупов. – Это были всего лишь блохи. За границей водятся волки. Разве ты не знала?

– Нет. Мой дом далеко и изолирован.

– Тогда ты зря его покинула. – Хонус оттащил тела с дороги. – Не волнуйся, сегодня мы будем в безопасности. Идем. Мы будем идти, пока не взойдет луна. Тогда тебе будет легче найти дрова.

К тому времени, когда Йим вернулся в лагерь со второй порцией дров, у Хонуса уже пылал костер и варилась каша. Он попробовал ее, прежде чем передать котелок Йим. Каша подгорела, но она ела с жадностью.

– Не ешь так быстро, – предупредил ее Хонус. – Ты заболеешь.

Йим сбавила обороты, но все равно чистила кастрюлю пальцами, шумно облизывая их. В лунном свете показались зубы Хонуса.

– Такие королевские манеры.

Отстранившись и напрягшись, Йим никак не отреагировала на шутку. Поев, она села у угасающего костра, закуталась в свой окровавленный плащ и задрожала, хотя ночь еще не была холодной.

Хонус расстелил свой плащ на листьях и снял сандалии и верхние штаны. Йим отвернулась, когда он начал снимать леггинсы.

– Сними эту сырую тунику, – услышала она его слова,  и подойди ко мне.

Йим осталась на месте, но повернулась, чтобы посмотреть на Хонуса. Он лежал на своем плаще, его мужское достоинство прикрывала длинная рубашка. Слегка дрожащим голосом Йим ответил.

– Ты Сарф, святой человек.

– Сарф – всего лишь слуга святого человека. Я не чище других людей, возможно, даже хуже.

– Если бы вы купили белокурого раба, вы бы захотели его тоже погладить?

– Нет, – ответил Хонус, в его голосе слышалось раздражение.

– Тогда почему я должна делать то, что не нужно ему?

– Пойдем. В этом есть удовольствие.

–Я уже страдала, как связанный пленник, так что не говори об удовольствии. То, что доставляет удовольствие мужчине, унижает женщину.

– Это мое право, – ответил Хонус. – Ты мне принадлежишь.

– Ты владеешь своим мечом. Ты бы использовал его, чтобы тесать камни?

– Хватит говорить загадками.

– Только дурак уничтожает свое имущество.

Хонус сел и уставился на Йим.

– Ты называешь меня дураком?

– Нет, мастер.

Йим вспомнила ночь с человеком со шрамом в повозке, и когда она заговорила снова, в ее голосе прозвучала решимость.

– Вы можете взять меня силой, но вы не можете заставить меня жить. Если вы меня тронете, я покончу с собой. Тогда единственным бременем, которое я буду нести, станут воспоминания о Темном Пути.

– Ты блефуешь.

– Посмотри мне в глаза и узнай правду. Я уже однажды испытала насилие. Я лучше пойду по Темному Пути, чем переживу его снова.

Хонус долго смотрел на Йим, и она почувствовала, что это не обычный взгляд, а тот, который видит под внешностью. Йим открыто встретила его взгляд и ослабила бдительность. И хотя в лунном свете она не могла разглядеть его татуированное лицо, ей показалось, что она передала свою решимость. Наконец Хонус отвел взгляд и натянул штаны.

– Я не буду тебя принуждать, – сказал он. – Клянусь.

Хонус сделал знак Равновесия. Затем он снял рубашку и бросил ее Йим.

– Замени свою сырую тунику на эту и ложись рядом со мной. Мы разделим тепло, не более того.

Йим почувствовала волну облегчения. Она издала протяжный вздох, когда Хонус лег и перекатился на бок, чтобы оказаться лицом к лицу с ней. Надев рубашку и повесив тунику сушиться, она заметила, что спина Хонуса покрыта мелкими отметинами. Она нерешительно подкралась к его плащу и накинула свой, чтобы укрыть их обоих. Присмотревшись, Йим увидела, что это были вытатуированные руны. Письмена начинались на плечах Хонуса и простирались до самой поясницы, образуя обширный текст. Некоторые из знаков вызвали у Йим любопытство. Она протянула руку и слегка коснулась их.

– Твои руны старинны, – прошептала она, – но я могу разобрать некоторые слова.

– Не надо! – крикнул Хонус.

Йим отдернула руку.

– Эти руны касаются глубоких вещей, предвестий, которые должен читать только хозяин Сарфа, – сказал Хонус. – Сарф может их не знать. Вот почему они начертаны на его спине.

– Простите, мастер. Я не знала. – Йим подняла свой плащ. Натягивая его на Хонуса, она подумала о рунах и задалась вопросом, почему на некоторых из них написано ее имя.

Хонус лежал, глядя на звезды и прислушиваясь к дыханию Йим. Засыпая, она не отстранилась от него. Вместо этого она лежала, свернувшись калачиком, прижавшись к нему спиной и ногами, чтобы согреться. Когда я в последний раз был так близок с женщиной? Казалось, прошла целая вечность. Однако близость Йим лишь усиливала его одиночество. Как жалко обращаться к рабыне ради… чего? Удовольствия от испуганной девушки? Какая мелкость и тщета. Хонусу стало стыдно за свою слабость.

А еще он упрекал себя за то, что позволил Йим мельком взглянуть на его спину. Если бы он знал, что она умеет читать, он бы никогда не снял рубашку. Хонус задался вопросом, какие знаки она различила. Наверное, это неважно. Она не поймет их значения. И все же он не мог забыть, как Йим нежно провела пальцами по его татуировкам. Мудрый и нежный учитель Хонуса точно так же прикасался к рунам, когда ломал над ними голову. Хонус размышлял о том, что Йим расшифровала слова, которые он, носивший их с детства, редко видел и никогда не читал. Все, что он знал о них, – это то, что надпись была обширной. Время от времени его хозяин подтрунивал над Хонусом, рассказывая о Сарфе, на спине которого было написано всего одно слово. Он никогда не раскрывал, что это было.

Хонус часто размышлял о том, что его хозяин узнал по его спине. Когда он был молод, то считал, что там записана вся его жизнь, открытая любому, кто сможет разобрать буквы. Позже он узнал, что Провидец, который их вытатуировал, писал загадки и подсказки.

– Их смысл раскрывается со временем, – сказал мастер Хонуса. – Жизнь дает недостающие кусочки головоломки.

Хонус задавался вопросом, были ли Яун или даже рабыня рядом с ним кусочками этой головоломки, и кто будет собирать эти кусочки теперь, когда тот, кого он почитал, мертв.

Последний раз хозяин Хонуса прикасался к рунам накануне битвы. Если он и предвидел свою смерть, то не открыл ее Хонусу. Он лишь велел Хонусу никогда не нести свою ношу, сказав:

– Воля Карм сильна в этом.

Хонус послушался, и все, что последовало за этим, было следствием.

Хонус не знал, почему он не должен нести свою ношу. Возможно, мой хозяин знал. Но его уже не было, его убили силы, которые казались неудержимыми, как сумерки. Как я могу противостоять им, если даже у него не было ответа, и это обрекало его на гибель. Хонус смотрел на звезды, но видел лишь тьму между ними.

Йим снилось, что она снова стала девочкой и переживает тоскливое детство. Она сидела на земляном полу в хижине своей хранительницы. Была ночь, и единственный свет давал небольшой костер. В теплом воздухе пахло древесным дымом и травами. Йим подтянула ноги к груди и смотрела поверх колен на Мудрую женщину. Хранительница строго посмотрела на нее в ответ.

– Ты боишься? – спросила она.

– Да, – ответила Йим.

– Так должно быть, – ответила женщина. – Это знание опасно даже для тебя. Ты никогда не должна говорить об этом. Никогда! Это понятно?

– Да, Мудрейшая.

– Тогда смотри и учись.

Женщина села на пятки, сложила руки на коленях и стала абсолютно неподвижной. В тусклом свете костра Йим внимательно разглядывала лицо своей хранительницы. Казалось, она наблюдает за чем-то в темноте, чего Йим не могла разглядеть. Воздух похолодел, и Йим с удивлением увидела, что на полу образовался иней. Белые кристаллы продвигались к босым ногам Йим. Пальцы начало щипать.