Сердце билось медленно, и каждый вдох выматывал ее. Когда Йим, наконец, снова привыкла к жизни, она все еще страдала от других последствий. Холод Темной тропы застыл в ее плоти, а воспоминания о мертвых не давали покоя ее мыслям. Они были крайне тревожными, поскольку всплывали только самые недавние и самые травмирующие. Они мелькали в ее сознании – мгновения страдания или ужаса – и исчезали, прежде чем она успевала полностью осознать пережитое. Йим лежала без сна, терзаемая пугающими видениями, пока они не становились все слабее и реже. Только тогда она смогла погрузиться в сон, похожий на смерть.

Йим ела молча, сосредоточившись на основных ощущениях – вкусе хлеба, мягкости шерсти и тепле воздуха. Таким образом она отгоняла от себя тревожные мысли. Когда она закончила есть, Хонус сказал ей:

– Я хотел бы осмотреть твою рану.

Ничего не ответив, Йим легла лицом вниз на шерсть. Хонус спустился с переднего сиденья, встал на колени рядом с ней и задрал рубашку, обнажив спину.

– Заживает хорошо, – сказал он. – Быстрее, чем я предполагал. Когда ты доберешься до храма, целитель снимет швы.

Хонус не стал сразу накрывать спину Йим, а мягко положил на нее одну руку. Все внимание Йим было приковано к его прикосновению. Оно было теплым и изысканно нежным – ощущение чисто живого мира. Кончики пальцев Хонуса медленно двигались вверх и вниз по ее спине, проводя линию, параллельную позвоночнику. Когда он убрал руку, Йим лежала совершенно неподвижно, надеясь, что его пальцы вернутся. Но они не вернулись. Хонус натянул на нее рубашку и ушел. Йим еще некоторое время пролежала на шерсти и поняла, что прикосновение Хонуса прогнало нахлынувшие воспоминания.

Йим надела сандалии и слезла с повозки, чтобы пройтись. Ей было приятно двигаться, и в воздухе не чувствовалось слабого запаха, исходившего от савана Хомми. Поскольку на шоссе было оживленное движение, Йим держалась позади повозки, чтобы не мешать. Она никогда не видела такой густонаселенной земли, да еще и с многовековым опытом проживания. Для ее глаз старинные здания и древние города были чудесами. Глядя на них, она чувствовала себя провинциалкой. Однако воспоминания мертвых позволили ей взглянуть на окружающую землю с другой стороны. Она увидела, что там царят беспорядки. В людях поселилась злоба, и древние каменные стены скрывали, но не сдерживали ее распространяющийся яд.

После того как Йим немного погуляла, Хонус вышел из повозки и подошел к ней. Он не стал занимать привычную для Сарфа позу. Вместо этого он шел рядом с ней. Это напомнило Йим, что их роли Сарфа и носильщика были лишь притворством, и притворство скоро закончится.

– Ты хорошо спал? – спросил Хонус.

– Я спала долго, но плохо.

– Неспокойно спать рядом с разлагающимся трупом.

– Нет, неспокойно.

– Хамину следует убрать Хомми с шерсти. Иначе его товар может испортиться.

– Ему все равно, – сказал Йим. – Это его последняя поездка в Бремвен.

– Он сказал мне, что не будет поступать опрометчиво.

– Он не поступит опрометчиво, – ответил Йим. – Он поклялся отвезти прах Хомми обратно в Аверен и призвать ее мать и сестру.

– Для меня это новость, – сказал Хонус. – Когда он тебе это сказал?

– Он говорит во сне.

– Понятно, – с сомнением ответил Хонус. Некоторое время они шли молча, прежде чем он сказал: – Ты мне не доверяешь.

Йим посмотрела в его сторону и увидела, что Хонус изучает ее. Она отвела глаза.

– Хонус, ты купил меня. Я здесь по принуждению, а не по доверию.

– Я сдержал свою клятву, данную тебе.

– Сдержал.

– Поэтому разве я не заслуживаю твоего доверия? Посмотри на меня, Йим.

Йим повернулась лицом к Хонусу и сделала глаза непроницаемыми.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– А я думаю, что понимаешь.

– Доверие идет в обе стороны, Хонус. Ты доверяешь мне? Ты бы освободил меня без всяких условий?

Она ждала ответа и не получила его.

– Думаю, нет.

К концу дня дорога поднялась на холм, и вдали показался Бремвен. Он лежал за рекой Йорверн и занимал пять холмов каменными зданиями. Для Йим это было благоговейное зрелище. Пока темнота не заслонила обзор, они подошли достаточно близко, чтобы Хонус смог указать на некоторые достопримечательности – императорский дворец, жилые и торговые кварталы, гавань на берегу реки, а на самом высоком холме – храм Карм.

– Я не вижу никакого храма, – сказала Йим, – только голый скалистый утес.

– Он гармонирует с окружающей природой, – ответил Хонус. – Видишь расщелину в скале? Это вход в храм. Внутри расщелины – огромные бронзовые двери, позеленевшие от старости.

Йим вгляделась в вершину холма, пытаясь разглядеть человеческую работу, но не смог.

– Я ожидала чего-то более грандиозного.

– Думаю, ты найдешь это грандиозным, – сказал Хонус. – Не забывай, что Карм – богиня равновесия. Ее храм воспевает природу, а не стремится господствовать над ней.

– А что это за огромное черное здание рядом с дворцом, со всеми этими остроконечными шпилями?

– Для меня это что-то новое. Должно быть, это храм Пожирателя, о котором говорил Хамин.

Йим взглянул на строение и ужаснулся тому, как оно возвышалось над городом.

– Он выглядит ужасно, почти жестоко.

– Значит, он построен правильно.

Хамин гнал лошадей, пока они не выехали на открытое поле на окраине города. На нем было разбросано множество повозок и телег, между которыми горели костры для приготовления пищи. Йим и Хонус, продолжавшие путешествовать пешком, наблюдали, как из небольшой хижины вышел человек и подошел к Хамину. Они коротко поговорили, после чего Хамин протянул ему несколько монет. Мужчина окликнул их, и из хижины вышли еще два человека. Один из них повел Хамина к пустому месту в поле. Другой шел следом с тачкой, наполненной дровами и кормом.

Хонус и Хамин занялись лошадьми, а Йим разожгла костер. Она направилась к повозке за провизией, когда Хамин окликнул ее:

– Сегодня ты будешь готовить, Йим.

Как по команде, появилась женщина с ручной тележкой, нагруженной едой и напитками. Хамин подошел к ней и купил три больших плоских хлеба, на которые женщина положила ароматную смесь из кубиков мяса и овощей. Хамин также купил большую бутылку вина. Он передал хлебы Хонусу и Йим, пока женщина открывала вино. Когда она ушла, Хамин сказал:

– Сегодня мы будем пировать в честь Хомми и Хонуса.

– Хомми заслуживает почета, – сказал Хонус. – А я – нет.

– Ты отомстил за ее убийство, – сказал Хамин. – Без тебя я тоже был бы убит.

– Если бы у меня было больше предвидения, – сказал Хонус, – она была бы жива.

– Верно, – ответил Хамин, – но ни у кого нет предвидения. Говорят, никто не может знать свою судьбу, даже Провидцы.

– Это правда, – сказал Хонус, задумавшись на мгновение. – Карм скрывает то, что больше всего волнует каждого человека.

– Тогда не вини себя, Хонус. Ты сделал все, что мог, и я тебе благодарен. – Хамин подошел к повозке, принес три чаши и наполнил их вином. Он поднял свою и сказал: – За Хомма и Хонуса.

Йим сделала глоток и скорчила гримасу. Она никогда раньше не пробовала вина, и это было совсем не то, чего она ожидала. Она посмотрела на Хонуса и увидела, что тот ухмыляется.

– А ты думала, оно будет похоже на виноград? – спросил он.

– Да, – ответила она, сделав второй, неуверенный глоток. – Но оно неплохо, если оценить его по достоинству.

– Понимание истинной природы вещи – ключ к ее оценке, – ответил Хонус. – Это касается и людей.

Он бросил на нее многозначительный взгляд.

Йим вздохнула. Только не это, подумала она. Я устала от его намеков. Она переключила свое внимание на еду.

Еда была очень вкусной и быстро заняла все внимание. Хамин отрывался от еды только для того, чтобы наполнить чаши вином. После первоначального разочарования Йим обнаружила, что вино ей нравится. Хамин был рачительным хозяином и следил за тем, чтобы ее чаша никогда не пустовала. Вскоре она почувствовала себя расслабленной и счастливой. Ночь была ясной, и огни Бремвена сияли, соперничая со звездами. Йим смотрела на это зрелище в пьяном экстазе.