Все, чтобы проникнуть в дом иллюзиониста.

И все, чтобы разорвать папские оковы.

От этой мысли его затрясло, и он сглотнул горький комок. Чтобы унять бурлящий желудок, он переключился на текущую задачу: помочь сброду уродов украсть неведомый предмет из зачарованного дома для криминального авторитета, захватившего монастырь, дабы добраться до Трои и посадить на трон уличную попрошайку. Вот и вся «священная миссия».

Он взглянул на марионетку — так называемую принцессу Алексию Пиродженнетос. Та, прикусив губу, выводила буквы на клочке бумаги, щека в чернилах. Брат Диас наблюдал с идиотской улыбкой родителя, восхищенного посредственностью. Неудивительно, что он не ведал о планах Бальтазара. Остальные тоже слепы. Как они вздрогнут, когда...

На этот раз он срыгнул желчью. Барон Рикард поднял глаза от книги с привычной усмешкой, будто знал шутку, которую остальные раскусят позже. Возможно, он единственный догадывался о замыслах Бальтазара. Но молчал, страхуя ставки. Надеялся перенять метод, когда оковы падут...

Бальтазар сглотнул кислоту и вновь пересилил мысли о свободе. Алексия на троне, Троя в объятиях Церкви, эльфы бегут на восток, Ее Святейшество хлопает в ладоши...

— Я полный ноль в этом! — выругалась Алекс, скомкав бумагу.

— Вздор, Ваше Высочество, — брат Диас покорно подобрал каракули. — Вы делаете удивительные успехи.

Барон фыркнул. — К чему это? Чтобы править Империей, ей не нужно писать — нужно быть. Разве ты не внучка величайшей императрицы? Покажи гордость!

Алекс нахмурилась. — Чем мне гордиться?

— Выдумай что-нибудь! — Барон отшвырнул книгу. — Ты лгунья, но даже вранье у тебя хромает.

— Да я и врала-то плохо.

— Ха! Остроумно. Но тебе нужна величавость.

Алекс посмотрела на себя. — Я мелкая, как козлиное дерьмо.

— Рост не важен. Моя Лукреция была ниже, но затмевала всех! Встань! — Барон начал водить вокруг нее, тыча пальцем. — Голову выше! Шея — лебединая, не утиная. Не крякай! — Он приподнял ее подбородок. — Представь, что тебя тянет за макушку. Голова легкая, без сомнений.

— Ай-ай-ай!

— Это ничто по сравнению с болью видеть, как ты шаркаешь. Плечи назад! Не как орех давишь — изящно! Ты демонстрируешь платье, а не прячешься. Да, лучше.

— Сильно, но мягко?

— Именно! Таз вперед, живот подтянут. Ты не требуха — ты из мрамора! Иди. Нет, как человек, а не корова. На носочках! Шаг легкий, как поцелуй. Да! Вот она — принцесса Алексия Пиродженнетос!

— Хм. — Бальтазар отвлекся. Девчонка и правда преображалась. — Что за магия?

— Магия осанки! — Барон взмахнул пальцами. — Ну как?

— Как пытка, — скривилась Алекс, шагая, будто под кнутом.

— Отлично! Работает.

— Когда кончится?

— Когда перестанешь быть принцессой.

— Ох...

— Ты принцесса всегда? Тогда и веди себя так! Ешь, спи, сри с достоинством! Пусть от тебя веет царственностью, а не помойкой.

— Это же неестественно!

— Потому что тебя, чистокровную кобылу, держали в мешке! — Барон хлопнул ее по щекам. — Улыбнись! Не скалься. Глаза! Будто все сбылось. Каждый перед тобой — желанный гость.

Вампир грациозно прошелся, улыбаясь, будто в толпе обожателей. Алекс, копируя, шагала за ним.

— Мир — коробка сладостей, и ты смиренно выбираешь. О, что же взять? Все так прекрасно! Да! Отлично. Ее Высочество — достоинство и милость. Очаруй их! Укради их сердца!

— Брат Диас, — Алекс приложила руку к груди, лицо выражало тихую заботу. — Я так рада, что вы сопровождаете меня в Трою, и искренне благодарна за уроки письма.

Бальтазар, как и монах, был поражен. Даже ее голос изменился: выше, чище, четче.

— Потрясающе! — Барон хлопнул в ладоши, глаза сверкали. — Я почти поверил! Если б я учился так же быстро...

Дверь распахнулась с грохотом. Якоб из Торна втащил закутанный в мешковину сверток. Марангон, потный, держал другой конец — ножной, как понял Бальтазар, узнав очертания трупа.

— Якоб из Торна! — Алекс сложила руки, взмахнув ресницами. — Герой «Катящегося Медведя», которому я обязана жизнью. Как я рада вашему возвращению!

Якоб швырнул тело, потирая спину. — Что?

В дверь ввалилась Вигга, таща второй труп с помощью недовольной Батист.

— И Вигга Улласдоттир! — Принцесса грациозно подбежала. — Какой чудесный жилет. Новый? Шел

— Нет, хуйня. — Вигга окинула грязный жилет и Алекс недоуменным взглядом. — Ты пьяна? Она что, пьяна?

— Не удивлюсь, — пробормотал барон Рикард, уже растянувшись на диване с книгой в обычной ленивой позе.

Принцесса Алексия поникла, но Бальтазара волновало иное: он уже присел у одного из завернутых в мешковину свертков и начал разворачивать его.

— Близнецы Визинети, полагаю? — Он стянул ткань, обнажив лицо. Довольно благородные черты, на его взгляд. И с выдающимся носом.

— Фу, — поморщилась Алекс, отступив с рукой у рта. — Воняет.

Бальтазар проигнорировал ее. Некроманту не пристало брезговать легким ароматом тления. Кожа имела ожидаемый сине-зеленый оттенок и мраморность начавшегося разложения, но плоть под ней казалась целой.

— Великолепно! — Он принялся разворачивать сестру, у которой на щеке красовалась крупная бородавка, но в остальном она сохранилась даже лучше брата. — Ты превзошел себя, Марангон.

Марангон остался безучастен, будто его похвалили за мешок слив. Если б он устал от криминала, из него вышел бы образцовый помощник некроманта. Батист же была менее флегматична. Ее отвращение ко всему этому действу само по себе стало наградой.

— Чем бы ты ни занимался, — отступила она, — меня в это не втягивай.

— Я с радостью исключу тебя из всех моих дел впредь. — Бальтазар, сжимая шею мужчины-близнеца, нащупывал позвонки большими пальцами. Не поможешь, Якоб? Чую, для тебя это не первые обезглавливания.

Старый рыцарь нахмурился сильнее обычного. — Тебе нужны их головы?

— Разве ты хочешь таскать целый труп по проклятому дому?

Воцарилось молчание.

— Я была в настроении потрахаться, пробормотала Вигга, рассеянно потирая промежность. — Но это убило весь задор.

Дерево скребло по камню, и Якоб с горькой завистью наблюдал, как Батист легко перепрыгнула на ступени. Лодка резко накренилась, когда Вигга поставила свою большую босую ногу на борт, а затем закачалась, словно пьяная, когда она шагнула на сухой камень, оставив Марангона бороться с шестом, чтобы удержать судно.

Якоб стиснул зубы, поднимаясь на ноги. Все суставы ныли от усилий, потраченных на сохранение равновесия. Никто не должен видеть сомнений. Он смело выбросил вперед сапог, но, едва коснувшись ступени, ощутил жгучую боль в паху и с беспомощным стоном потерял импульс. В итоге он застыл, разорванный между ступенькой и лодкой, которые медленно расходились, отчаянно размахивая руками, пытаясь не упасть, а боль между ног нарастала с каждой секундой.

— Ах... — крякнул он. — Блядь... Сука...

Санни схватила его за руку, откинувшись всем телом назад, и, стиснув зубы, изо всех сил потянула. Наконец ей удалось втащить его на ступени.

Он наклонился, переводя дух, осторожно разминая бедра, проверяя, нет ли повреждений. Санни все еще держала его руку, но он вырвался.

— Спасибо, — буркнул он. Будто тихая благодарность означала, что помощь была не нужна.

— Говоришь так, будто помощь тебе и не требовалась, — сказала Санни.

— Не требовалась, — огрызнулся он, затем добавил еще тише: — Просто порвался бы пополам.

Марангон уставился на Санни. — Откуда она взялась?

— До этого я была в цирке, — ответила она.

— Обожаю цирк, — произнес Марангон. Легкое удивление от внезапного появления эльфийки — вот максимум эмоций, который Якоб видел на его лице за все время знакомства. — Почему ушла?

— Изнутри это не так весело.

Марангон медленно кивнул. — А что весело?

Дом иллюзиониста не выглядел веселым снаружи, пока Якоб ковылял вверх по ступеням. Мрачный фасад, покрытый сухим плющом, узкие окна наглухо закрыты ставнями.