— Не поверишь, что случилось! — хихикнул он, выскальзывая в ночь. — Севера оказалась...

Мало кто видел столько жути, но даже Бальтазар остолбенел перед кошмаром на лужайке Атенеума.

Словно гигантский мешок с зверями, людьми и кишками взорвался с высоты. Кровь забрызгала колонны, шкуры экзотов висели на сломанных деревьях, неопознанные органы усеяли слизкий газон.

Среди этой бойни стоял на коленях брат Диас. Рядом, на четвереньках, Вигга. Ее нагота, слой слизи и хриплые всхлипы говорили: трансформация закончилась. Это объясняло состояние места. Она все так же неисправима в производстве трупов.

Бальтазар сморщился, отшвырнул башмаком клочья мяса, пинком отправил в сторону искалеченную руку. Брат Диас, казалось, был в ступоре.

— Как я говорил… — Бальтазар осторожно обошел груду костей, рогов, зубов. — Ты не поверишь…

Он замолчал. Вигга завыла, переходя в булькающий хрип. Стало ясно: большая часть крови на ней — ее собственная. На спине зияла рваная рана, нога была вывернута, пальцы сломаны. Лоскут лица болтался — явно требовалась повязка.

— Где Батист? — огляделся Бальтазар. — Прячется, конечно, эта трусиха никогда не…

Брат Диас медленно покачал головой, лицо в крови и слезах. Между ним и оборотнем лежало нечто. Труп? Череп размозжен, ноги в ботфортах…

—...что ты наделала? — прошептал Бальтазар.

Вигга дернулась, ее вырвало кровавыми потрохами. Она выплюнула что-то длинное, застрявшее в зубах. Пучок черных кудрей.

— ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛА? — заорал он.

Она взвыла, рухнув на руки, и снова блеванула — комки черного мяса шлепнулись в лужу. Там блеснуло что-то. Золотой зуб?

Вигга уставилась на него, всхлипывая, слезы капали в кровь.

Бальтазар наклонился к ней и взревел: — ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛА?

Двери тронного зала распахнулись, и вошла Жижка. На ней было строгое черное одеяние с алой кардинальской отделкой. За ней молча следовала делегация из дюжины священников, склонивших головы. Если ее и смущали ослепительный зал, величественный вид, или сама Алексия, восседающая среди змей в мрачном молчании, или даже лестница, которую ей пришлось преодолеть, то она не подала и виду.

— Ваше Сиятельство, — произнесла она, слегка склонив голову. Взгляд скользнул по синякам на лице и шее Алексии, которые та нарочно не припудрила, но Жижка даже бровью не повела. — Я передаю приветствия от Ее Святейшества Папы и сожалею, что как ее легат не могу преклонить колени.

— Наверняка бы ползала на них, — пробурчала Алекс вполголоса.

— И брат Диас… — Жижка повернулась к нему, стоявшему справа от трона. — Поздравляю с…

— Отец Диас, — поправил он.

Жижка, невозмутимая, окинула его взглядом: рясу вместо монашеского облачения, серебряное колесо вместо деревянного круга. — Значит, Ее Сиятельству угодно было принять вас в Церковь Востока.

— Как мой личный капеллан и исповедник, — сказала Алекс, с трудом сдерживая гнев. — Он доказал преданность. А на моем месте доверие — не товар.

Отец Диас, всегда улыбчивый, добавил: — Дворцовая часовня скромнее моей прежней обители, но здесь я могу применить свои скромные таланты в управлении. Передайте благодарность Ее Святейшеству, хотя Ваше Высокопреосвященство как-то заметила, что священники Часовни Святой Целесообразности… редко задерживаются на постах?

Кардинал Жижка не моргнула. — Небесный Дворец осиротел без богослова вашего уровня, но как-нибудь переживем. Итак, дар от Ее Святейшества… — Щелкнула пальцами. Священник подал украшенный ларец. — Реликвия Святой Наталии, возвращенная на родину. Знак радости Папы, видящей вас на законном троне, и моей, конечно…

Алексия не сдержала смешок, запрокинув голову: — Ха!

Священник замер, ларец дрожал в его руках. Жижка чуть приподняла бровь: — После моих усилий в вашу пользу, неужели вы сомневаетесь…

— Сомнений нет! — Алексия щелкнула пальцами. Отец Диас подал ей письмо к герцогу Михаилу.

Жижка взяла его, встряхнула, потребовала у другого священника лорнет. Поднесла к свету, изучила печать и подпись — неоспоримые доказательства предательства. Вернула лорнет, вздохнула:

— Вот зачем я велела ему сжечь письмо.

Алексия остолбенела. — И это все? Она ждала оправданий, мольб… но равнодушное пожимание плечами? — Вы сговорились с моим дядей… — Голос дрогнул, будто речь о детской игре. Ярость вскипела. — ЧТОБЫ МЕНЯ, БЛЯДЬ, УБИЛИ! — Ее крик эхом раскатился по залу, отдаваясь болью в ребрах, куда бил Михаил.

Отец Диас вздрогнул. Стражи зашевелились. Священники Жижки попятились. Тот, что держал ларец, прижал его к груди. Но сама кардинал оставалась невозмутимой, будто гнев и угрозы об нее разбивались.

— На меня постоянно покушаются, — сказала она. — Пока попытки проваливаются, я не принимаю это на личный счет.

Алексия уставилась. — Что?

— Я понимаю ваше раздражение…

— Ярость!

— …но передо мной стоял выбор. Я служила пяти Святым Матерям как глава Земной Курии. Такая роль требует жертв, компромиссов, необходимых…

— Злодейств? — резко прервала Алекс.

— То, что для одних зло, для других — целесообразность. Моя задача это ходить во тьме, чтобы Ее Святейшество пребывала в свете. Как императрица, вы тоже окажетесь во тьме. Вам придется идти на жертвы, делать то, что целесообразно. Таковы издержки трона. — Ее взгляд скользнул по Змеиному Трону. — А трон этот — величайший. Чего вы хотите?

— Начните с извинений! — прошипела Алекс, придерживая ребра.

— Приношу извинения. Что еще?

Алексия никогда не шла к Галь Златнице без четкого плана. — Я хочу дьяволов. Освободите их от папского связывания и передайте мне.

Теперь Жижка нахмурилась. — Невозможно.

— Вы не в положении…

— Я — ничто, но представляю Ее Святейшество, глас Бога на земле. — Ее слова прозвучали так, будто врезались в барабанные перепонки. — Как бы высоко вы ни воссели, Бог выше. Ваше желание похвально. Они защищали вас. Но не обманывайтесь: Вигга Улласдоттир была угрозой еще до оборотничества. Как вы усмирите ее теперь? Спросим Батист?

Неловкая тишина. Алекс заметила, что ковыряет бинты на руке, и остановилась.

Отец Диас кашлянул: — Допустим, Виггу лучше оставить в Небесном Дворце…

— Если вы считаете остальных менее опасными, то вы заблуждаетесь. Барон Рикард в дурном настроении опустошал Восточную Европу. А колдун-расхититель могил? — Она фыркнула. — Что подумают подданные об императрице с такими спутниками?

Алексия сглотнула. Жертвы и компромиссы. — Санни тогда…

— Уверены? Эльфийка, замученная нашим родом. Если ее сородичи найдут ее, чью сторону она примет? Эльфов здесь ненавидят. Хотите держать ее как питомца? Подданные сожгут вас обеих.

— Дьяволы… паства… они не зло…

— Злом их не назовешь. Зло предсказуемо. Они же — дети с силой чудовищ. Их место в Святом Городе, под контролем. Ради их же блага. Рано или поздно вам пришлось бы их укротить. Или погибнуть. Вы достаточно мудры, чтобы понимать это. — Алекс понимала. С Галь Златницей она никогда не получала желаемого, а Жижка была переговорщиком иного уровня. — Якоб из Торна — иной случай. Ждала увидеть его здесь…

— Он упал в море, — сказал Отец Диас.

— Неосторожно.

— С вершины башни! — рыкнула Алекс. — В огне! Спасая меня от вашего друга Михаила!

— Как типично… для Якоба, — Жижка не дрогнула. — Мрачный тип, но с драматическим чутьем. Может, выплывет. Если так, то пусть остается. Он не осужден. Но предупреждаю: он опасней всех. — Жижка шагнула вперед. Черная глыба откровенности среди дворцовой мишуры. — Позволите говорить прямо, Ваше Сиятельство?

— После попытки убийства, что может быть хуже?

— При первой встрече я увидела отчаявшегося ребенка, воришку, нищего, лишенного воспитания, образования, характера. Непригодного даже в служанки, не то что в императрицы. Я полагала, вы сбежите при первом шансе или предадите нас за корку хлеба.