— Годы ты переписывал манускрипты, — Батист стаскивала сапог, — пел гимны, ухаживал за садом, но все запомнят, как ты трахнул оборотня.

— Три раза, — поправила Вигга.

— Один раз — случайность, — проповедническим тоном заметил барон Рикард, — но три — уже осознанный грех!

— Как вообще один раз может быть случайностью? — Санни нахмурилась.

— Кардинал Жижка, каюсь, — напевно начала Батист, снимая второй сапог, — я поскользнулась во время молитвы, ряба зацепилась за гвоздь, а мой член, распираемый любовью к Господу, случайно попал в пизду ликантропа.

— Я все повидал, — Бальтазар уставился в лесную тьму. — Вселенная больше не таит загадок.

— Ладно! — брат Диас вскочил. — Путь к искуплению начинается с признания. — Он глотнул из бутылки и выпалил: — Четыре раза!

Вигга прищурилась, затем ахнула: — Точно!

— Сердцу не прикажешь, — заметил барон Рикард.

— Как и пизде, — добавила Санни.

— И я не жалею! — брат Диас явно был пьян. — Вигга — прекрасная любовница. — Он протянул ей бутылку. — Удивительно нежная.

— Датчанин вряд ли согласится, — скромно поправила волосы Вигга, забирая бутылку. — Но моменты были.

— Теперь я точно все слышал, — Бальтазар смотрел на них с изумлением. — Как можно разочаровываться и восхищаться одновременно?

— Удивительно, — Якоб потрогал окровавленную рубашку. — Прожить столько лет, увидеть столько… — Он не улыбался, но и не хмурился. — А мир все удивляет.

— Это жестокое место! — Санни встала, чувствуя важность момента. — Мы должны хвататься… — Мысли путались от жара в щеках. — …за каждую радость. — Она подняла руку. — Предлагаю тост…

И на слове «тост» ее вырвало прямо на себя.

— Возможно, ты перетостила, — заметила Вигга.

— Ох. — Санни выпрямилась, ноги подкашивались. Вытерла мокрый подбородок. — Я потеряла достоинство?

— Частично, — ответила Батист.

Якоб уставился в темноту. — А какая польза от достоинства?

— Вот. — Санни почувствовала, как Алекс подхватила ее под руку, и ее голова оказалась под мышкой. Хорошее место. Ее поддерживали, вели... Отличная идея, ведь ноги норовили разъехаться в стороны.

В палатке Саббаса было темно, интерьер кричащий, как его плащ. Лишь отсветы костра на полотне да позолота на роскошной кровати, вероятно, самой шикарной, на которой Санни когда-либо лежала. В цирке она спала в собачьей корзине.

Она споткнулась, чуть не упала, но Алекс удержала. Санни хихикнула — несвойственно ей. Может, раньше не было повода.

— Спасибо… — запыхалась она. Палатка кружилась, пахла цветами. — За помощь.

Алекс пожала плечами, тень на фоне огня. — Ты спасла меня, когда за мной охотились.

— Да, спасала.

— Меньшее, что могу — уложить тебя… пока ты пьяна.

— Думаешь, я пьяна?

Санни плюхнулась на кровать, Алекс — рядом, на колени, руки по бокам от ее плеч.

Они замерли в темноте. Снаружи звучали голоса: Бальтазар что-то говорил, Вигга хохотала. Алекс была лишь силуэтом. Она двинулась уйти, но Санни схватила ее лицо, потянулась вверх (шатко, опасно) и поцеловала. Мягко. Откинулась, задыхаясь.

Тишина. Губы Санни покалывали, дыхание щекотало. Алекс застыла над ней, колено упиралось в бедро, лицо горячим прижалось к пальцам. Снаружи Вигга пародировала Якоба, все смеялись. Поцелуй, наверное, отдавал рвотой. Наверное, Алекс не хотела его. Но Санни попыталась.

— Можешь вернуться к ним, — прошептала она. Слова лились сами. — Я справлюсь. Одна привыкла.

— Мир жесток, — в уголке глаза Алекс блеснуло... Улыбка? Надежда? — Нужно хвататься за радости.

— Мудро. Очень.

— Ты уверена? — Алекс едва слышно.

Санни обвила рукой ее затылок. — Кто уверен?

Она притянула Алекс вниз. Губы, язык, теплое дыхание, пальцы в волосах, ноги сплелись. Палатка кружилась приятно, смех снаружи…

Санни дернулась и ее вырвало на пол.

— Огромная, — сказала Алекс.

В предрассветной тьме мерцающее пламя Святой Наталии казалось звездой, зависшей над горизонтом. Теперь же, когда солнце залило золотом восточные горы, а их корабль с раздутым брюхом плыл к конечной остановке, все встало на свои места.

— Действительно огромная, — произнес брат Диас.

Колонна Трои была настолько исполинской, что напоминала не строение, а часть ландшафта. Подобная пню гора камней вздымалась из моря, ее вершину украшали знаменитые Висячие Сады, а еще выше торчали шпили башен, будто зубцы короны.

— Ебически огромная, — буркнула Волчица Вигга.

И какой-то гений решил, что править этим должна никчемная засранка вроде Алекс. Она сжала живот, словно пытаясь выдавить из себя нервозность. Всегда знала, что эта идея безумна, но надеялась: остальные рано или поздно это осознают и придумают что-то лучше. А потом все вместе посмеются. Помните ту крысу, которую собирались сделать императрицей? О чем мы думали?

Но вот она здесь, почти у Трои, и никто не смеется.

Особенно она сама.

— В жизни столь многое… — Бальтазар с мальчишеским любопытством наблюдал, как солнце поднимается над городом. — Обрело раздутую и незаслуженную славу…

— Как «третий лучший некромант Европы»? — вставил Батист.

Третий лучший некромант Европы тяжело вздохнул. — …но Колонна Трои явно не из их числа. Реликвия великой эпохи, рядом с которой наше время это жалкое послесловие. — Он прищурился, глядя на Алекс. — Кто ее построил?

— Колдуньи-инженеры Карфагена, — мгновенно ответила она, — хотя ходят слухи, что они призвали демона Хоксазиша в качестве архитектора.

— Зачем?

— Зависит от того, кого спросить. Купцы скажут, что для контроля над торговыми путями. Жрецы — как храм дьявольских сил. Дворяне чтобы устрашать покоренных. Солдаты — как крепость против эльфов.

— Каждый судит сквозь призму своих страстей, — тихо заметил Якоб.

Бальтазар кивнул Алекс с едва заметным одобрением. Высшая его похвала. — Рад, что вы слушали. Согласно хроникам, в самом Карфагене стояли три колонны еще грандиознее, но они рухнули, когда большую часть города поглотили врата ада.

— Плохой день для рынка недвижимости, — усмехнулся барон Рикард, встряхивая смоляными волосами, которые развевались на ветру, словно знамя.

— Когда Карфаген пал, Колонну Трои не достроили. — Алекс указала на цепь арок, соединявших ее с горами. — Василий Первый, прозванный Строителем, завершил акведук, разбил сады и начал возводить Фарос. Пламя Святой Наталии зажгли на вершине лишь через полвека после его смерти. А вскоре заложили Базилику Ангельского Посещения… после, как вы догадались, самого посещения.

Бальтазар фыркнул. — Теперь вы просто щеголяете эрудицией.

— Этому я научилась у лучших, — Алекс устремила взгляд на Колонну, чья теневая сторона контрастировала с солнечной, а у подножия теснились крошечные дома. — Что, если они возненавидят меня? Мои… — Она едва выговорила. — …подданные.

— Тогда вы будете не хуже большинства правителей, — сказал Якоб.

— Императрице не обязательно быть любимой, — провозгласил Бальтазар. — Главное — чтобы повиновались.

— Может, вы иначе смотрели бы на любовь, — встрял Батист, — знай, каково это.

Бальтазар открыл рот, чтобы возразить, но закрыл, поняв, что не сможет.

Алекс ерзала от нервозности, в очередной раз теребя позолоченную ткань платья. Батист, некогда стажировавшаяся у портного в Авиньоне, потратила утро, закутавшись в материю от плаща Саббаса, с булавками во рту. В талии оно жало, а на груди топорщилось, будто сшитое для кого-то с формами получше. Галь Златница говаривала: «Притворяйся тем, кем хочешь стать, и однажды перестанешь притворяться». Алекс, мастер притворства, всегда считала это мудрым советом, но вряд ли он помог бы увеличить чью-то грудь.

— Чувствую себя ебаным подарком, — пробормотала она.