— О Господи… — он глотнул, глядя на витраж.

Вигга фыркнула, теряя терпение:

— Это моя пизда.

— Да, я уже догадался, — он втиснул член в штанину и рванул к двери. — Принцесса Алексия! Алекс! Подожди! — В голосе звучало покаяние, знакомое ему за десять лет монашества. — Я пал… ужасно низко...

— Еще как! — Алекс швыряла вещи в рюкзак. — Ты же монах!

— Ну, да… — Хотя с каждым днем он чувствовал себя им все меньше. — Но я никогда не хотел им быть...

— Спроси, хотела ли я быть принцессой! Давай, спроси!

— Не думаю, что это...

— Не хотела! — перебила Алекс. — А у тебя есть обеты!

— Ну, да… — Он натянул дырявый ботинок, ставший пародией на обувь, как он на монаха. — Но Вигга нашла лазейку… — Алекс смотрела скептически. — Которая сейчас кажется… не очень убедительной...

— Думаешь? В часовне-то?

— Когда речь о… этом… — он бессильно махнул вторым ботинком. — Место не важно.

— О чем речь? — спросила Санни, прислонившись к стене с опущенным капюшоном. Ее едва можно было разглядеть даже на виду.

— Он… — Алекс ткнула пальцем в брата Диаса, затем в дверь. — И Вигга…

Санни сморщила нос, равнодушно: — Ну очевидно же.

— Серьезно? — Алекс всплеснула руками.

— Вигга как сырость. Дай время и она просочится куда угодно. — Санни пожала плечами, отворачиваясь. — Я вас догоню.

Алекс перекинула рюкзак и направилась к арке.

— Прошу! — брат Диас запрыгал за ней во двор, натягивая второй ботинок. — Позволь объяснить...

— Лучше не надо, — резко сказала Алекс, затем, вздохнув, смягчилась: — Не мне тебе грехи отпускать. Я воровка. Стоит ли мое прощение чего-то?

— Для меня — да.

— Что ж. — Она крутанула пальцем в воздухе. — Ты прощен, сын мой, полагаю. — Оглянулась на трапезную, пробормотав сквозь зубы: — Может, я просто завидую, что ты схватился за шанс, а я не решаюсь.

Брат Диас моргнул: — Переспать с оборотнем?

— Ухватиться за любой клочок тепла обеими ебаными руками. — Она остановилась, фыркнув. — Помнишь того зануду-монаха из Святого Города? Сложно представить, что он… в такой позе.

— Да. — Он вспомнил, какой она была при встрече: нервной, как бродячая кошка. — Похоже, такое путешествие меняет всех.

— Не знаю, — Алекс буркнула. — Я все тот же кусок дерьма. И до принцессы как была далека…

— Осмелюсь не согласиться, — сказал он. — Вы не та, кого я ожидал. Но ваша смелость, решительность, юмор перед лицом бед… — Он запнулся, удивленный собственным словом. — Лидерство — впечатляют.

Алекс нахмурилась, в глазах мелькнуло прежнее недоверие: — Это ты мне подлизываешь после увиденного?

— Работает?

— Чуть-чуть.

— Императрице Трои придется привыкнуть к лести. — Он криво усмехнулся. — По крайней мере, вы кусок дерьма, который умеет читать.

— И писать, — она рассмеялась, солнечный свет из ворот монастыря золотил ее лицо. — В хорошие дни.

Впервые за долгое время Алекс улыбалась, переступая через ворота.

Аббатство Святого Димитрия при свете дня выглядело иначе. Меньше крепости кошмаров, больше руин с обаянием разрухи. Роса сверкала на паутине между покосившихся надгробий, словно россыпь алмазов. Камни, покрытые влагой, блестели; птицы щебетали в деревьях вдоль заросшей дороги.

Она не просила этого. Быть наследницей Империи. Бежать от зверолюдей. Ловить монахов в постели с оборотнями. Давать в рыло чванливым магам и целовать невидимых эльфов. Но в самые безумные моменты она задумывалась: а вдруг все обернется не так уж плохо? Все равно лучше, чем клещи Бостро…

Брат Диас схватил ее за запястье.

И тут Алекс увидела его. Верхом на великолепном коне, благородно красивый, словно принц, ждущий сигнала королевской охоты. Золотой плащ ниспадал с плеч, покрывая круп лошади.

Улыбка Алекса умерла мгновенно. Уголки ее губ опустились, тогда как его приподнялись, будто их связывали веревки с блоками. Если у Марциана улыбка была яростью, а у Констанса — жадностью, то эта улыбка была чистой гордыней. И хуже всех трех.

Он подъехал ближе:

— Позвольте представиться...

— Есть способ тебя заткнуть? — пробормотала Алекс.

— …Я — герцог Саббас. — Он произнес имя так, будто впервые им наслаждался. — Владыка Мистры и Икония, адмирал Критского флота, страж Королевских конюшен, Магистр Императорской Охоты. Сын, внук и правнук императриц. — Он обращался к небу, словно к широкой аудитории, тоном человека, привыкшего получать все с первого слова.

— Догадалась, — сказала Алекс.

— А вы… — Он достал еще один проклятый свиток, позволив ему развернуться под весом печати. Папская булла, подтверждающая ее личность. Кажется, каждый, кому не лень, получил копию. — …согласно юным ясновидящим Папы, моя кузина. Возвышенная Алексия Пиродженнетос!

Алекс поморщилась: — Скажи, я о ней не слышала?

— Назвал бы лгуньей и самозванкой. — Он швырнул документ в грязь, конь растоптал его копытом. — Неужели вы верите, что вы — низкорослая, оборванная, без намека на величие — имеете больше прав на Троянский Трон, чем я, лишь из-за комнаты, где родились?

Алекс впилась в него взглядом: — Это говорит человек, получивший все титулы от мамочки.

Саббас побледнел от ярости тех, кому все досталось даром. Брат Диас потянул Алекс к воротам: — Может, не стоит злить его…

— Этот мудак рожден злым, — буркнула Алекс, но отступила.

— Мы опаздываем. — Женщина подъехала к Саббасу. Бритая голова блестела, как кованая бронза; на шее вилась цепь из разноцветных металлов.

Другая женщина, ее близнец, с цепью из стеклянных звеньев, добавила: — Думали, вы не проснетесь.

— Лучше бы и не просыпались. — Высокий мужчина с лицом, словно выточенным голодом, вышел из чащи справа, опираясь на трезубец. Алекс видела такое оружие — им ловили за горло.

— Или… — хриплый голос с акцентом, и его владелец стоявший слева. Алекс узнала его по пожару городка, но при свете дня он казался еще больше. Расстегнутый плащ открывал покрытую татуировками грудь. Клыки сверкнули в ухмылке. — Скоро пожалеете.

Из леса вокруг кладбища вышли другие — с голодными глазами охотников, промышляющих поимкой воров, еретиков и тех, кого не взяли трусливые. Разномастная толпа с мечами, топорами, луками, крючьями. На фоне этого клещи Бостро казались уютными.

Алекс отступала, надеясь, что Санни найдет выход.

Санни не видела выхода из этой западни.

Их превосходили числом десять к одному, и счет ухудшался. Тут был оборотень и Санни приходилось держаться против ветра. Две колдуньи-близняшки — избегать их взглядов. А под шикарным плащом Саббаса, как ей чудилось, таилась ловушка похуже торта на день рождения. Не то чтобы Санни когда-либо дарили торт. Она даже не знала, когда у нее день рождения. Но слышала, что это приятно. Может, стоит дожить до своего.

Если протянет этот час.

С момента удара копытом ей стало легче, но ребра все еще ныли при вдохе. Голова пульсировала от голода, живот скручивало. Эти ублюдки явились, как назло, когда она присела по делам. Даже листья плюща приготовила — гладкие, прочные.

Плющ был ее фаворитом.

Санни не видела выхода, но ее стихия это импровизация. Она затаила дыхание, подавив боль, и скользнула к краю кладбища, выискивая возможности.

Первый охотник с арбалетом опустил оружие. Санни наклонилась над надгробием, осторожно вытащила болт пальцем, оставив тетиву пустой. Следующий — с кривым мечом в петле на рукояти. Когда он шагнул вперед, Санни подкралась и надвинула петлю обратно.

— Вы заставили нас изрядно побегать! — Саббас злорадствовал. — Мечтал вернуться в Трою недели назад, заявить о праве, вместо блужданий по этому богом забытому углу.

— Не слышал, позолоченный говнюк? — Волчица Вигга вышла из арки, тяжело положив руку на плечо Алекса. — Это ее право по рождению.