Батист стояла наверху, уперев руки в бока. — Кажется, я нашла первую проблему, — сказала она, указывая на дверь.

Двери не было.

Были ступени, крыльцо, маленькая крыша — все, что подразумевает вход. Но двери нет. Якоб провел руками по каменной кладке там, где она должна была быть. Прохладная и влажная, как все в Венеции, но твердая.

— Ну, начинается, — сказала Санни.

— Не хуже обычного, — процедила Вигга.

— Даже не внутри здания, — добавила Батист. — А уже нужен колдун.

— Маг, — поправил Якоб и поморщился. — Блядь, теперь и я так говорю. Ладно, доставайте голову.

Никто не обрадовался идее. Вигга неохотно сняла мешок с плеча, и все четверо уставились на него.

— Ну уж я эту хрень трогать не буду, — сказала она, сморщив нос.

— Если есть хоть одна женщина, которой не противны куски трупов, — сказала Батист, — это должна быть ты.

— Меня беспокоят не мертвые куски, а то, что они оживают, — огрызнулась Вигга. — У тебя, небось, опыта хватает с таким?

— Я эту хрень трогать не буду, — вздрогнула Батист. — Ты же ходячий труп, Якоб. Давай, ты.

Якоб в это время надавливал на пах, все еще пульсирующий болью, и явно не от удовольствия. — Меня беспокоит не труп или некромантия, — пробурчал он, — а необходимость нагибаться.

— Тьфу, — Санни присела рядом с мешком и вытащила голову за уши. Волосы седые и спутанные. Кожаный пластырь закрывал место отруба. На лбу нацарапаны угрюмые руны, а в центре вбит серебряный гвоздь.

— Бальтазар? — спросила Санни. — Ты здесь?

— Конечно, — ответила голова. — Где еще, блять, мне быть?

— Фу, — Батист отступила. Рот двигался, но лицо оставалось жутко безжизненным. Все это было так же приятно, как и ожидалось от беседы с отрубленной гнилой головой.

— Это не его голос, — задумчиво сказала Санни, — но чувствуется, что это он.

Вигга уставилась на балкон разрушающегося здания, где ждали остальные. — Я задницу чую за милю.

— Я это слышал, — сказала голова.

— Хорошо, — огрызнулась Вигга, — значит, не зря старалась.

— Она течет, — заметила Санни.

И правда: из уголка рта сочилась какая-то слизь. Санни одной рукой держала голову, другой достала платок и начала вытирать лицо, будто ухаживая за пожилым родственником, потерявшим рассудок.

— Зачем тебе платок? — спросила Батист, будто это была самая странная часть происходящего.

— Чтобы вытирать, — ответила Санни. — А зачем еще?

— Он с монограммой? — Батист прищурилась: в углу явно виднелась аккуратная буква «С».

Санни задрала нос. — Платок без монограммы — просто тряпка.

— Что? — голова пустила еще больше слизи. — Платок, говорите? Я не понимаб, вы все разом орете! Вы в доме?

Якоб стиснул зубы, пытаясь встряхнуть ногой. — Не... совсем.

— Или внутри, или...

— Там нет двери.

— Там нет двегги, — проговорила голова, прислоненная к стопке книг на столе перед Бальтазаром. Дефекты речи мучили ее с рождения или только после смерти — сказать было сложно. Честно говоря, это волновало брата Диаса куда меньше, чем другие вещи.

— Святой Спаситель, защити нас... — выдохнул он. Самая черная из Черных Магий творилась у него на глазах. Строжайшие церковные запреты не просто нарушались — их рвали в клочья, топча в грязи с издевательским смехом. Его собственные юношеские грехи теперь казались мелкими. Возможно, как говорил кардинал Жижка, иногда надо использовать оружие врага, но если праведники опускаются до любой низости, чем они отличаются от нечестивцев? Где граница? Есть ли она вообще? Брат Диас не хотел жить в мире без границ, и все же теперь он гадал: всегда ли отрубленная голова шепелявила?

Может, никаких границ и не было. Может, это все сказки, в которые ему удобно было верить.

— Фу, — поморщилась Алекс, разделяя его отвращение, — она что, течет?

— Не больше ожидаемого, — буркнул Бальтазар. Эту деталь брат Диас точно не включит в письма Матери. Хотя его письма и так опускали почти все. Хорошо, что отправить их пока не было возможности — всем спокойнее. — У кого-нибудь есть тряпка? — рявкнул маг.

— У меня ешть платок, — отозвалась голова. — У нее... бьять, ш моноггаммой.

— Не ты! — Бальтазар скривился. — Как я вытру голову твоим платком, если тебя тут нет?! — Он застонал от досады. — Сколько еще мне терпеть этих ничтожеств?

Брат Диас потер вспотевшие виски. — Я давно задаю себе тот же вопрос.

— Я бы сказал, что никто из нас не в желаемой компании, — Бальтазар задрал рукава, растянув пальцы, будто готовился играть на невидимой арфе. — Уже требуют мага.

— Думал, ты обрадуешься, — пробасил барон Рикард, развалившись на потрепанном диване. — Золотой шанс продемонстрировать свои внушительные магические навыки.

— Пожалуйста, — фыркнул Бальтазар, хотя слово «внушительные» явно польстило его самолюбию. — Развеять жалкую иллюзию — не испытание для моих сил.

— Хотя для этого понадобился хлам из двух лавок, — Алекс окинул взглядом магические безделушки, загромождавшие стол и пол.

— Кто знает, с какими проклятыми преградами столкнутся наши несчастные спутники? — огрызнулся Бальтазар. — Настоящего мага отличает от ведьм, колдунов, придорожных фей и... — он презрительно скривился в сторону брата Диаса, —...самодовольных торговцев суевериями — готовность ко всему.

Пауза. — Но тряпку-то ты должен был иметь? — спросил Алекс.

Барон Рикард фыркнул, откинувшись назад, а Бальтазар скривил губы. — Развлекайтесь, сколько влезет. — Он снова замер в позе дирижера, готового взмахнуть палочкой. — Некоторым из нас есть чем заняться...

— А я на фейерверки надеялась, — хмыкнула Вигга.

Как и все на свете, магия оказалась не такой зрелищной, как мечталось. Камни не раздвинулись и не растаяли дымом. Дверь просто возникла. Массивная, с облупившейся краской и потускневшим кольцом вместо ручки.

— Моя очередь. — Батист потерла ладони, присев рядом с замком, ловко шевельнула пальцами, достав набор отмычек и принялась ковыряться. Отмычек у нее было штук десять. Кусочки проволоки с зубцами и крючками, такие мелкие, что у Вигги даже руки заболели от одного вида.

— Ты уверена, что откроешь? — спросила Санни, запихивая голову обратно в мешок.

Батист раздраженно цокнула. Она мастерски владела звуками. Могла рассказать целую историю вздохом и движением бровей. — Я вскрывала замки посложнее. Я вам рассказывала про сейф виноторговца в Равенне?

— Как минимум дважды, — пробурчал Якоб, все еще держась за пах, и явно не от восторга.

Батист вставила в замок очередную отмычку. — А про то, как шантажировала епископа Калабрии?

— Лучшая из твоих историй, — сказала Санни.

— Вы уже открыли дверь? — приглушенно донеслось из мешка. — Вы в доме? Кто-нибудь ответит?!

— Терпение, — протянула Батист так сладко, что для слушателя это слово стало испытанием. — Здесь нужны... ловкие пальцы... и терпение...

Две вещи, которых у Вигги не было... Никогда. Даже до укуса.

Она схватила кольцо и дернула со всей силы. Замок щелкнул, дверь со скрипом распахнулась, а Батист застыла с четырьмя отмычками в пальцах и парой, зажатой в зубах.

— У Часовни Святой Целесообразности есть недостатки, — сказала Санни, — но я горжусь, что вхожу в элитную команду. Включая мужчину, который не может самостоятельно сойти с лодки, и женщину, которая не может открыть уже открытую дверь.

— Видимо, иногда нужны ловкие пальцы и терпение. — Вигга встряхнула волосами, откинув их назад, и вошла, развалясь. — Но порой сгодится прекрасный дурак.

Как и все в жизни, интерьер дома иллюзиониста разочаровал. Мрачный коридор с черно-белым полом, словно шахматная доска. Олаф как-то пытался научить ее играть, но Вигга так и не поняла. Конишки, слоники, ладьи и ферзи — все, что она ненавидела и в натуральную величину. Даже мысль о правилах передвижения этих крошечных ублюдков вызывала желание швырнуть их в огонь. С портрета, покрытого паутиной, надменная женщина с горностаем в руках снисходительно ухмылялась. Два потускневших доспеха стояли криво, будто на посту.