— Кайрат, соберись, ты еле двигаешься, — рычит тренер, проходя мимо.

Я закатываю глаза, но ускоряюсь. Дальше идут подходы на силовые. Жим штанги, приседания с весом, подтягивания. Мышцы горят, но я гружу себя до предела.

Потом кардио. Берпи, выпады, запрыгивания на тумбу. Пот капает на пол, дыхание сбивается, но я продолжаю. В голове только одно — выплеснуть весь этот накопленный за день адреналин.

— Еще один круг, — тренер смотрит на меня пристально. — Ты можешь больше.

Спорить бессмысленно. Я выжимаю из себя остатки сил, заканчивая последний круг. Тело ломит, но в душе появляется странное облегчение. Боль в мышцах отвлекает от всего остального. Усталость от тренировок накрывает с головой, но чувствую, что сегодня не захочется никуда ехать. Телефон снова вибрирует, но я быстро гашу уведомление. Стелла называет меня козлом, и, честно говоря, это совсем не задевает.

После душа плетусь в комнату. В коридоре догоняет Руслан, мой заклятый соперник, и, по совместительству, тот, кто всегда находит способ впутаться в неприятности. Его кепка слегка сдвинута назад, а во взгляде читается привычная смесь наглости и скуки.

— Чего такой мрачный, Кай? — спрашивает он, прислоняясь к стене. — Опять кто-то на мозоль наступил?

— Не твое дело, — отмахиваюсь я, но он только усмехается.

— Ты видел нашу докторицу? Очень интересно, что у нее под этой белой формой, — Рус подмигивает, и у меня нервно дергается глаз, прогнозируя очередной трындец на наши головы.

— Ты больной, — отвечаю сухо. — Иди займись чем-нибудь полезным.

Руслан только хмыкает. Возвращаюсь в комнату. Здесь царит привычный хаос. Кот развалился на кровати и что-то листает в ноутбуке, Фей уткнулся в телефон, включает какие-то видюхи и ржет. Увидев меня, парни отвлекаются от гаджетов.

— Ты как-то на себя не похож, Кай, — первым начинает Кот. — Что-то случилось?

— Да все нормально, — бросаю сумку на кровать. — Устал просто.

— Ты в последнее время весь на нервах, — Фей подозрительно прищуривается. — Может, расскажешь, а?

— Да нечего рассказывать, — отвечаю, но взгляд Вика буквально сверлит меня, будто видит насквозь.

— Давай выкладывай, — требует он, садясь на край моей кровати. — Может, поможем.

Я вздыхаю. Сопротивляться нет смысла. Эти оболтусы все равно все выпытают.

— Ладно. Есть у меня проблема. В интернат приехала одна богатая дама, заявила, что я или Ахмет должны стать донором костного мозга для ее мужа. Это наш отец. Ну, биологический.

— И что? — настораживается Фей. — Ты против?

— Естественно. Но она просто так не отстанет, — чувствуя, как внутри снова поднимается злость. — Вот и думаю, что делать.

На мгновение в комнате повисает тишина. А потом начинается.

— Надо шантажировать ее! — заявляет Кот, широко улыбаясь. — Сказать, что раскроем ее тайны!

— Какие тайны, Борь? — возмущается Вик. — Пригрози, что напишешь заяву о совращении?

— Он совершеннолетний — ржет Кот.

— А может, просто поговорить с ней? — предлагает Фей, явно пытаясь быть голосом разума. — Узнать, чего она боится.

— Ерунда, — отмахивается Вик. — Надо поставить ее на место. Зачем тут рассусоливать?

Я слушаю их и чувствую, как напряжение уходит. Они бредят, спорят, но я понимаю если что, они прикроют мою спину.

— Спасибо, парни, — говорю я, поднимая руку. — Реально, вы лучшие.

Я заваливаюсь на кровать, телефон на зарядке. Глаза закрываются сами собой. Друзья негромко треплются на соседних кроватях, создавая привычный фон. Балансирую на краю сна, пытаясь уплыть в нирвану, но вместо Стеллы в голове неожиданно всплывает лицо Мэри. Ее ледяной взгляд. Ее дурацкий белый свитер, который идеально контрастировал с нахальным тоном. Вот же напасть…

Мэри

Сегодня у меня индивидуалка. Я рада, хоть мозг отдохнет.

Воздух в зале плотный, теплый, наполненный запахом полированного паркета и едва уловимым ароматом пота. Мягкий свет пробивается сквозь высокие окна, ложится на зеркальные стены. Музыка еще не включена, но я уже чувствую ритм где-то внутри. Он пульсирует в венах, как приглушенный зов, который нельзя игнорировать.

— Начали, — строго говорит хореограф.

Разогрев — святая обязанность. Первые движения медленные, почти ленивые. Я тяну мышцы, осторожно, сосредоточенно, словно извиняясь за вчерашние изнуряющие репетиции. Каждое движение отдается в теле приятной болью, напоминая о том, что я живая, что у меня есть цель. Поднимаю руки в высокую «пятую позицию», подтягиваю корпус. Балетная стойка — это основа, с которой я начинаю.

Музыка начинает звучать. Спокойная, но с нарастающим напряжением. Она зовет двигаться. Вдох, выдох. Первый шаг. Я растворяюсь в этом ритме. Руки распахиваются, будто крылья, ноги уходят в арабеск, а затем резкий поворот — и я уже в прыжке. Моя тень мелькает на зеркале. Это не просто танец. Это моя история. История борьбы.

Но тут же в голове всплывает его лицо. Гадкий, высокомерный Кайрат. Его ледяной взгляд, этот отвратительный тон, когда он бросил мне: «Ты даже не попыталась узнать». Кулаки сжимаются, и я спотыкаюсь на движении, сбиваясь с ритма.

— Черт! — выдыхаю я, выпрямляясь.

— Соберись, Мэри! — отчитывает хореограф.

Добавляю элементы гимнастики. Кувырок через плечо, плавный выход в стойку. Движение тела в унисон с музыкой, которая постепенно ускоряется. Я бросаюсь на пол в скольжении, резко переворачиваюсь, поднимаюсь, будто вырываюсь из оков. Каждый изгиб, каждый шаг — как вызов. Я превращаю это в что-то дикое, необузданное, но все еще красивое.

И все же мысли возвращаются. Как он смотрел на меня в детском доме, словно я была виновата в чем-то ужасном. Да кто он вообще такой, чтобы так со мной говорить? Раздражение закипает внутри, и я снова сбиваюсь с ритма.

— Да что с тобой сегодня! — снова ругает меня хореограф.

Руки трясутся от напряжения, но я делаю глубокий вдох и пытаюсь снова сосредоточиться.

Наступает момент для боевых элементов. Руки принимают жесткие линии, выстраивая удары в такт. Я делаю вращающийся удар ногой, который переходит в балансировку на одной ноге. Мощные прыжки сменяются мягкой пластикой, удары ладонями растворяются в потоке танца. Это борьба, запечатленная в движении. Борьба не с кем-то, а с самой собой. Или все же с ним? Черт знает.

Капли пота стекают по шее, сердце колотится. Музыка на пике, и я ловлю ее, как волну. Пируэт переходит в сложный подъем, ноги уходят в шпагат в прыжке. Воздух рассекается вокруг меня, и я чувствую себя невесомой. Я парю, даже если всего на секунду.

Но в голове все равно крутится его голос. «Ты что здесь делаешь, Снежок?» Какая же наглость! И все же я слышу этот тон, вижу эту ухмылку, и внутри все сжимается от злости. Настолько, что я снова сбиваюсь. Падаю, опускаясь на колени, и несколько секунд просто сижу на полу, тяжело дыша.

Зачем я вообще о нем думаю?

— Мэри, сосредоточься!

Финал. Замедление. Тело изгибается, словно струна, готовая порваться. Последний поворот, и я замираю. Грудь поднимается и опускается от сбившегося дыхания. Тишина. Моя кожа горит, а мышцы дрожат, но внутри разливается странное спокойствие.

— Все, отдыхай, — сдержанно хвалит меня. — В следующий раз будь внимательнее.

— Спасибо.

Я подхожу к зеркалу, смотрю на свое отражение. Лицо покраснело, волосы прилипли ко лбу. Но в глазах — неугасающий огонь. Этот танец — не просто репетиция. Это мой способ говорить миру, что я здесь, что я борюсь. Даже с ним. Даже с самой собой.

Домой я прихожу совершенно разбитая. Ноги словно налиты свинцом, спина болит, а в голове стучит глухая усталость. Путь от двери до комнаты кажется марафонской дистанцией, но, проходя мимо гостиной, я невольно останавливаюсь.

— Нет, это нужно срочно решить, — голос матери звучит резко. — Времени у нас почти не осталось.