Слезы текут по щекам. Я стираю их рукавом, сжимаю пальцы в кулаки. Только бы он вышел оттуда. Только бы живой.

Что со мной будет, если с ним что-то случится? Не представляю. Я уже не хочу знать жизнь без него.

Перед глазами наша первая встреча. У интерната. Его взгляд, колючий, упрямый, будто смотрел сквозь всех, кроме меня. Я тогда не поняла, что произошло, но сердце сбилось с ритма. Словно мгновение разрезало мою реальность на "до" и "после". Наверное, уже тогда я влюбилась в него, но не смогла осознать и принять свои чувства.

Второй раз, когда он накричал. Жестко, резко. Тогда я разозлилась. Потом снова встретились. Каждый раз все начиналось с колкостей, но заканчивалось чем-то большим. Кай пугал. И одновременно притягивал.

А тот варварский поцелуй? Он не просто украл его. Он вырвал его, как хищник. Губы до сих пор помнят. Мой первый, настоящий поцелуй. С того момента я уже знала, что он — мой огонь. И в этом огне мне суждено сгореть.

Минуты тянутся вечностью. Кажется, сердце вообще забыло, как биться. И тут я вижу силуэты. Они появляются из-за поворота. Несколько фигур. Кто-то держит другого под руку.

Секунду не дышу. Потом узнаю походку. Даже хромая, даже шатаясь — это он.

Кай.

Рядом с ним Рафаэль. Поддерживает его, удерживая руку на своем плече.

Я выскакиваю из машины, захлопываю дверь и бегу.

— Кай! — кричу, едва не плача. — Кай!

Он поднимает голову. Губы в крови, над бровью ссадина и взгляд усталый, но живой.

Я подбегаю, торможу, смотрю на него и не верю глазам.

— Все нормально, — бормочет Кай, пытаясь выпрямиться.

— Не ври мне, — срывается с моих губ.

Он пытается усмехнуться, но получается криво. Раф закатывает глаза и отходит в сторону, давая нам личное пространство.

— Зачем ты полез туда? Ты только после больницы! Ты мог...

— Но не мог не пойти, — тихо отвечает Кай. — Это мои проблемы. Я не мог подставить пацанов.

Я все понимаю. Но… снова чувствую, как наворачиваются слезы. Теперь они другие. Облегчение. Горе. Любовь. Все вместе.

— Ты идиот, — шепчу я, прижимаясь лбом к его плечу. Жадно вдыхаю мужской запах, пропитываюсь им.

— Да, Снежок. И это тоже.

Кай не отталкивает. Только чуть сильнее обхватывает меня одной рукой. Его рука тяжелая, теплая. Надежная. В его объятиях не страшно. Никакой паники. Только чувство, что все будет хорошо, пока он рядом.

— Я вообще-то переживала, — всхлипываю жалобно и обхватываю его за талию.

— Как за брата? — спрашивает он, прищурившись.

Я поднимаю голову. Наши взгляды встречаются. И все внутри взрывается, как склад с фейерверками.

Что-то внутри меня рвется наружу. Я поднимаюсь на носочки, обвиваю руками его шею и прижимаюсь губами к его губам, все еще пахнущим кровью и болью. Боюсь, что оттолкнет. Что отвернется. Но Кай не отталкивает. Напротив, еще жаднее вцепляется в меня, впивается губами, будто ждал этого всю жизнь.

Я чувствую, как он дрожит. Совсем чуть-чуть. Как его пальцы скользят по моей талии. Он дышит тяжело, губы горячие. Жадные. Но не грубые, а нежные, почти бережные. Как будто я что-то, что он не может себе позволить, но все равно берет, потому что больше не может сдерживаться.

Где-то на фоне парни начинают гоготать и свистеть в знак поддержки. Придурки.

— А как же Раф? — шепчет Кай, отстраняясь и глядя в глаза.

— Между нами ничего нет, — улыбаюсь сквозь слезы. — Он мой друг.

Раф усмехается, проходя мимо.

— Это пока. Но я еще не сошел с дистанции. Будешь тупить, я ее заберу, — стебется мой бывший жених.

— Не дождешься. Она моя, — фыркает Кай и снова целует меня, закрывая крепкими объятиями от всего мира.

Я улыбаюсь. Наконец-то. Наконец-то все хорошо. В его руках мне не страшно. Его прикосновения будоражат, его дыхание будто огонь под кожей. И в этом пламени мне спокойно.

Неожиданно появляется свет фар. Черный джип выныривает из темноты, встает напротив. Неприятно слепит, вынуждая щуриться

— Это еще кто? — хмурится Кай, уводя меня за свою спину.

Остальные парни тоже встают рядом, как по команде.

По инерции обвиваю его талию руками и прижимаюсь щекой между лопаток. Хватит на сегодня. Больше я его никуда не отпущу.

Кайрат

Я улыбаюсь, как дурак. Первый раз за долгое время мне просто хорошо. Снежок рядом. Моя. Ее губы на моих, ее руки на шее, ее дыхание смешивается с моим. И в этот момент все внутри успокаивается. Наконец-то.

Внутри будто кто-то щелкнул выключателем. Становится ясно: я больше не один. И это не просто временное "сейчас" — это та самая тишина, которую я искал. Та, где ты не боишься. Не прячешься. Не бежишь. Она моя точка опоры. Моя реальность. Для нее я хочу стать лучше.

Но, конечно, не может быть все просто.

Фары машины слепят прямо в глаза. Я морщусь и поднимаю голову. Внедорожник останавливается напротив и не выключает свет.

— Это еще кто? — хмурюсь, уводя Снежка за спину. Ее руки скользят мне под куртку, обвивают талию и прижимаются между лопатками. Она будто затыкает дыру в груди. Делится энергией. Поддерживает. И этого достаточно, чтобы я выдержал все.

Остальные парни тут же выстраиваются рядом. Как будто репетировали. Одним фронтом. Как стая.

— Сегодня что, пятница тринадцатое? — ворчит Кот, складывая руки на груди.

— А может ты тогда черный кот? — стебет его Фей.

— Ну это уже совсем не смешно, — фыркает Раф и выходит чуть вперед.

Двери внедорожника открываются. Двое. Потом еще двое выходят из другой тачки. Лица скрыты светом, но одна фигура знакомая до мурашек.

— Вы что наделали, придурки?! — голос раскатывается, как гром. Узнаю с полуслова. Тренер. Антон Сергеевич. Бля…

— Лучше бы нас отпиздили, — вздыхает Вик. И ведь не врет.

— Где мой сын? — еще один голос. Более холодный, более хищный.

Я поджимаю губы и указываю в сторону ангаров:

— Он там.

Роман Викторович Цыпкин. Владелец бойцовского клуба. Человек, с которым я по глупости когда-то связался. Он тут же срывается с места и исчезает в темноте, уводя с собой людей. А мы остаемся стоять в свете фар.

— Чья это была идея? — рычит тренер. — Хотя... можете не говорить. Я сам догадаюсь.

Он подходит ко мне. Лицо в тени, но глаза сверкают. Хватает за грудки, приподнимает.

— Кай, твою мать... — в голосе сквозит ярость. И я готов принять удар на себя.

Если бы я был один, так непременно и случилось бы, но…

— Это не он! Ясно вам?! — Снежок взрывается, как динамит. Влетает между нами, защищает, будто тигрица. — Он вообще в больнице был!

Я опускаю взгляд и не могу не улыбнуться. Идиот. Пацаны тихо ржут. Но приятно, черт возьми. И ведь не боится ни капли.

— В больнице? — бровь тренера уходит вверх. — Почему я не в курсе?

— Да там... — начинаю, но Снежок уже распыляется. Закрываю ей рот ладонью. — Пустяки.

Прижимаю ее лицом к своей груди, чтобы не ляпнула чего лишнего. И в этот момент внутри откликается тепло. Нежность. Я раньше не знал, что такое быть чьим-то центром. А сейчас отчетливо чувствую.

— Завтра же чтоб заехал к Валерии Андреевне, — рычит тренер.

— Зачем? Я же отстранен, — осторожно напоминаю я, а в груди вспыхивает надежда.

— Это я буду решать! — рявкает Антон Сергеевич, но уже беззлобно.

— Понял, — выдыхаю, снова улыбаясь. Уже тише. Уже с пониманием. Я не хочу больше спорить с ним. Не из страха, а из уважения. Потому что этот человек сделал для меня больше, чем кто-либо из взрослых в моей жизни.

Тренер наклоняется ближе:

— Вы хоть наваляли им? — спрашивает, понизив голос.

— Обижаете, — довольно скалятся пацаны.

— Без мокрухи, надеюсь?

— Мы аккуратно, — фыркает Кот, показательно разминая мышцы.

— Ладно, валите. — Тренер кивает на тачку Фея. — Допуск к тренировкам только через врача. Это ясно?

— Ясно, — бурчит Кот.