Врываюсь внутрь, не разбирая дороги, хлопаю дверью так, что дрожит стена. Вижу ее в коротком халате, волосы влажные, глаза расширены от удивления. Мужик сразу исчезает в ванной, сливается, как трусливый шакал, оставляя ее одну перед бурей.

— Кай… — она выдыхает, пытаясь изобразить невинность. — Это… это не так, я просто…

Я смеюсь. Глухо, низко, зло. Потом врезаю кулаком в стену так, что боль отзывается по костям. Это не ревность. Это не обида. Это просто выход для всего дерьма, которое сидело во мне.

— Да пошла ты, — бросаю я холодно. И впервые осознаю, что мне плевать.

Раньше я думал, что она хоть как-то мне нужна. Что с ней можно отвлечься, забыться. Но, черт возьми, даже сейчас, когда я вижу ее в этом жалком халате, я понимаю, что мне просто плевать. Ничего не чувствую. Ни ревности, ни обиды. Просто… пустота.

— Забудь мой номер, — добавляю напоследок, разворачиваюсь и ухожу, даже не оглядываюсь. Спускаюсь по лестнице и почти вываливаюсь на улицу.

Свежий морозный воздух ударяет в лицо, пока я просто иду вперед, не разбирая дороги. Голова гудит, но мысли снова возвращаются к одной блондинке. Черт бы ее побрал. Сука. Ненавижу, что она занимает столько места в моей чертовой голове.

Беру таблетку обезболивающего, закидываю в рот, даже не запивая водой. Капюшон натягиваю на голову, пытаясь спрятаться от всего мира. Но это не помогает. Снежок все еще там. Внутри. Все так же бесит. А еще больше раздражает наличие этого напыщенного Рафаэля в ее периметре. Это сводит с ума.

Иду к своим парнями. Может хоть в их компании удастся выдохнуть. Разжать пружину, что сдавила все внутренности.

Подхожу к интернату. Сначала не замечаю, но потом…

— Вон он, — слышу тихий голос у самых ворот.

— А говорили, не придет, — второй голос, более низкий, с оттенком насмешки.

Поднимаю голову и сразу встречаюсь взглядом с уродом из клуба. Грудь заполняет холодная ярость. Наконец-то можно будет выпустить своих демонов.

— Ну здравствуй, — скалится он. — Поговорим по-мужски?

***

Будешь моей, Должница! https:// /shrt/rrDu

Кайрат

Я молчу. Оцениваю их. Углы зрения, расстояние между ними. Один массивный, с тяжелым подбородком, явно любит силовые удары. Второй — пониже, сухощавый, быстрый, скорее всего, попробует зайти с боку.

Внутри закипает. После всего этого чертового дня мне нужно выплеснуть злость. После Стеллы, после Рафаэля после того, как все внутри рвется от ненависти к самому себе.

Я делаю шаг ближе, позволяя улыбке скользнуть по губам.

— Что, пацаны, не терпелось? — голос звучит лениво, почти безразлично. — Вам мало было в прошлый раз?

— В прошлый раз? — первый ухмыляется, сплевывая на землю. — В прошлый раз мы просто разогревались. Сейчас — посмотрим, на что ты способен.

— Даже не сомневаюсь, — ухмыляюсь я. — Только одно уточнение: вы тут по доброй воле или как шестерки?

Главный из них усмехается:

— Босс передавал привет. Говорит, у тебя контракт. А ты не вышел на бой. Теперь должен деньги.

Я напрягаюсь. Сказал же, что не готов, но кого это интересует. В боях без правил все просто — ты не человек, а материал. Челюсть сжимается, пальцы хрустят в кулаках. Ну, конечно. Конечно, они не оставят меня в покое. Глупо было надеяться.

Слова не успевают уложиться в воздухе, как первый делает выпад, стремительно тянется ко мне, пытаясь схватить за плечо. Я дергаюсь в сторону, резко уходя с линии атаки. Рука сжата в кулак, инстинкты срабатывают раньше, чем мысль — первый удар точно попадает в челюсть противника. Хруст. Парень отшатывается, хватаясь за лицо.

— Да ты быстрый, — шипит он, сплевывая кровь. — Но давай посмотрим, как долго продержишься.

Едва я успеваю сделать шаг назад, как второй прыгает ко мне сбоку. Узкий, ловкий, бьет без замаха, сразу в ребра. Вспышка боли разрывает грудь, будто раскаленный металл пронзает бок. Я сжимаю зубы, не издавая ни звука, не давая ни секунды удовлетворения.

— Держится, — ухмыляется тот, что поменьше. — Но давай еще разок, чтобы он знал, кто к нему пришел.

Я выпрямляюсь, смахиваю кровь с губы и смотрю прямо на них. Внутри гремит злость, тело протестует от каждого движения, но я не собираюсь останавливаться.

— Ну давай, — говорю хрипло, вытирая ладонью подбородок. — Посмотрим, кто первый упадет.

Злость выходит из-под контроля и ослепляет. Я делаю шаг вперед, но тут же чувствую новый удар — снизу, в живот. Резкая боль заставляет согнуться, но я перехватываю руку, пытаясь развернуть противника. Ошибка. Кто-то со спины резко толкает меня вперед, и я падаю на колени.

— Завалили! — орет один из них, и тут же по телу проходят удары. В ноги, в ребра, в плечо. Я группируюсь, боль взрывается во всем теле, но я только скриплю зубами. Не могу показать, что это меня ломает. Они этого не получат.

— Что, герой, уже не такой резкий? — ухмыляется тот, кого я первым отправил на землю. — Давай еще раз!

Я слышу еще один удар, но в этот момент раздается крик:

— Эй! Что за херня?!

Голоса. Шум. Я успеваю увидеть, как кто-то размахивается, но удар не прилетает.

— Какого хрена?! — раздается голос Вика.

Голова гудит, но я все еще чувствую, как воздух вокруг меня меняется. Мои пацаны влетают в драку, оттаскивают тех, кто был надо мной. Кот смеется, врезая кому-то локтем.

— Чего, братцы, без толпы слабо?

Противники отступают. Кто-то хватает товарища за шкирку, кто-то бормочет угрозы.

— Это еще не конец, — бросает один, отступая назад.

— Тебя все равно достанут, — добавляет второй.

Я поднимаюсь, опираясь на прутья забора, тяжело дышу. Плевать. Пусть попробуют.

Фей стоит рядом, уперев руки в бока.

— Ты совсем башку потерял? — спрашивает он с укором.

Вик только ухмыляется, смахивая кровь с губы.

— Да ладно, зато весело.

Я молчу. В груди все еще пульсирует злость. Захожу в здание интерната, понимая, что весь этот день — череда ошибок, но остановить его невозможно.

Тело начинает сдавать, и я медленно оседаю. Боль, которую я до этого загонял внутрь, теперь отзывается в каждой клетке. Голова гудит, в глазах плывет. В интернате слишком жарко, или это я горю изнутри? Нахрен это все. Надо просто отдышаться.

— Кай, ты что, совсем? — голос Фея доносится откуда-то издалека.

Я молча сползаю на пол. Кот матерится, кто-то хлопает меня по спине, но я не реагирую. Все тело будто в тисках.

— Валерия Андреевна, срочно! — раздается голос Вика.

И вот она уже передо мной. Холодные пальцы касаются моего запястья, щупают пульс. Губы сжаты в тонкую линию, взгляд жесткий.

— Давление падает. Ты сейчас мне вырубишься тут! — цедит она сквозь зубы и машет перед носом ваткой с нашатырем. — Надо скорую, Кай.

— Нахрен скорую, — отвечаю я сквозь пелену перед глазами. — Мне нельзя.

— Что значит «нельзя»? — ее голос поднимается на октаву выше.

— Просто нельзя! — рычу я, стремительно трезвея. — Сам справлюсь.

Она сверлит меня взглядом, потом тяжело выдыхает.

— Да хоть сдохни, упрямый осел, — бросает зло, но все равно продолжает осмотр.

В этот момент в дверях медкабинета появляется тренер. Антон Сергеевич. Глухой топот тяжелых ботинок, холодный взгляд.

— Что опять произошло? — его голос, низкий, пропитанный сталью, разрезает воздух.

Я молчу. Пацаны тоже.

— Я повторяю. Что. Произошло? — рявкает так, что дрожат стекла.

Гробовая тишина. Только Фей нервно ерзает, потом вздыхает и выдает:

— Короче, пришли типы из клуба, где дрался Кай. Претензии качали. Мол, он должен за бой. Не вышел, а там типа контракт, деньги и вся эта херня. Ну и... короче, понеслась.

Тренер вздыхает. Долго, протяжно, будто собирает всю злость, чтобы не заорать.

— Допрыгался… — говорит он наконец. — Ты хоть понимаешь, в какую задницу себя загнал?