— Это не обсуждается, — отрезает мама и поднимается на ноги. — Решено. Смирись, Мэри.

Она выходит из комнаты, оставляя меня в этом хаосе. Я шлепаюсь на кровать и утыкаюсь лицом в подушку, чувствуя, как внутри все сжимается в комок. Беспомощность накатывает так, что хочется орать. В голове роятся мысли: "Этот гад будет здесь. Каждый день. Под одной крышей. Как его вытерпеть?" Воздуха не хватает, грудь сжимается, но слезы никак не прорвутся сквозь прочную плотину. Кажется, что хуже уже просто быть не может. Кто-то явно решил, что было недостаточно, и добил меня окончательно.

Кайрат

От соревнований меня отстранили. На тренировки не пускают, пока не восстановлюсь. Ну просто форменный трындец устроила мне сводная. Ну ничего. Я в долгу не останусь.

Пока пацаны на тренировке, собираю свои вещи, а в голове крутится одна мысль — переезд. Даже не знаю, как к этому относиться. С одной стороны — это шанс дать Ахмету нормальные условия, а с другой… Все это попахивает ловушкой, в которую я сам себя и загнал. Тяну молнию на спортивной сумке и кидаю ее на кровать. Насколько я уезжаю пока не ясно, но хочется верить, что Антон Сергеевич оттает и возьмет меня обратно в команду.

В комнату заходит Кот, ухмыляется, как всегда.

— Ты че, серьезно? — спрашивает он, кивая на вещи. — На буржуйскую хату собрался?

— Ага, представляешь? Теперь буду жить в замке, — отвечаю я, не поднимая головы. — Слуги, золотые люстры, бассейн во дворе.

Кот хмыкает, а за ним вваливается Вик.

— Слышь, а ты нас на новоселье-то позовешь? — спрашивает он. — Интересно же посмотреть, как там эти богачи развлекаются.

— Конечно, — усмехаюсь я. — Как только обустроюсь, сразу зовите весь наш клуб.

— Во-во, я хочу в бассейн, — поддерживает Фей, выглядывая из-за плеча Вика. — Ну че, Кай, познакомишь нас со своими слугами?

— Скорее уж служанками, — стебется Кот.

Я закатываю глаза, но внутренне ржу. Эти парни всегда знают, как поднять настроение, даже когда все вокруг разваливается.

— Ладно, завязывайте. Мне пора.

Вик хлопает меня по плечу:

— Держись там. И звони, если че. Мы рядом.

— Спасибо, — жму им руки, бросаю последний взгляд на комнату и выхожу. Все, баста, у нас с братом теперь другая жизнь.

Заезжаю за братом в детский дом. С заведующей договорился заранее. Официально у нас отпуск. А дальше, как пойдет. Едем на такси. В городе пробки, но мы в общем и не торопимся. Даже, в какой-то мере, хочется отсрочить неизбежное.

Такси останавливается у огромных ворот. Дом как из сказки: высокие заборы, идеальная плитка, сверкающие окна. Ахмет сидит рядом, вцепившись в свой рюкзак, как в спасательный круг. Он смотрит на дом, будто это замок злой ведьмы. Я чувствую, как напрягается каждая мышца в его теле. Ребро снова ноет, каждый вдох отдается резкой болью, но я даже виду не подаю. Надо держать лицо.

— Эй, малой, расслабься, — говорю я, хлопая его по плечу. — Это всего лишь дом. Люди здесь страшнее.

Ахмет кивает, но я вижу, как он сжимается все сильнее, будто пытается исчезнуть. Он еще слишком мал, чтобы притворяться, что ему все равно. Это место пугает его. Меня тоже, если честно, но я этого не покажу.

Луиза выходит на крыльцо, ее лицо — как ледяная маска. Она скрещивает руки на груди и смотрит на нас, как на мусор, который нужно срочно убрать. Глаза холодные, полный игнор. Вижу, как ее губы едва заметно поджимаются, когда грузчик неаккуратно ставит нашу сумку.

— Надеюсь, ты понимаешь, что это — не твой дом, — говорит она, наконец, но с явным напряжением. — Ты здесь только из-за одной причины. И не думай, что это надолго.

— О, я тебя умоляю, — перебиваю, ухмыляясь. — Ты будешь первой, кто мне об этом напомнит, верно?

Она чуть прищуривается, и я чувствую, как ее презрение усиливается. Отлично. Пусть знает, что я не намерен играть по ее правилам.

— Запомни простые правила. Никакого беспорядка, никаких гостей. И держись подальше от Мэри.

Я вскидываю бровь, чувствуя, как внутри закипает злость.

— Держись подальше?

Лицо Луизы искажает гнев, но она тут же берет себя в руки.

— Я не собираюсь обсуждать с тобой свою дочь, — отрезает она. — Просто не забывай, кто ты и почему ты здесь.

— Конечно, не забуду, — говорю я, делая шаг ближе и глядя ей прямо в глаза. — Но и ты помни: я пришел сюда не для того, чтобы играть по твоим правилам. Так что, если что… попробуй меня остановить.

На несколько секунд мы зависаем, глядя с вызовом в глаза друг другу. Луиза отводит взгляд первой, но ее поза остается напряженной. Я выигрываю этот раунд, но чувствую, что она не оставит этого просто так. Ну и пусть.

Иду в дом. Ахмет идет за мной, едва ли не прижимаясь к моей спине. Он уставший и напуганный, его глаза бегают, будто он ищет, куда спрятаться. Мне становится тошно от этой обстановки. Этот дом — как выставочный зал: все блестит, все на показ, а внутри… внутри все прогнило. Ахмет чувствует это. И я тоже.

В холле появляется Снежок. Черная блузка, идеальная укладка, взгляд, полный ненависти. Она стоит, скрестив руки, и смотрит на нас, как на грязь.

— Ну что, Снежок, — говорю я, остановившись напротив. — Не ждала?

— Отчего же, — ее губы сжимаются в тонкую линию, а глаза сверкают. — Наоборот. Очень ждала.

— Приятно слышать, — скалюсь я, прекрасно понимая ее сарказм.

— Ты правда думаешь, что можешь остаться здесь?

— А кто меня выгонит? Ты? Или мать твоя? — ухмыляюсь я. — Привыкай. Мы тут надолго.

— Это не твой дом, — выплевывает она с ненавистью. — И никогда им не будет.

— Не очень и хотелось. Жить в склепе то еще удовольствие, — парирую я, чувствуя, как внутри все закипает. Эта девчонка — настоящая заноза. Но чем больше она злится, тем больше мне хочется ее вывести из себя.

— Почему ты такой… — начинает Снежок, но осекается. Ее глаза вспыхивают, будто она собирается сказать что-то, что давно накипело. Вижу, как она сжимает кулаки, и это только подстегивает меня.

— Какой? Нахальный? Грубый? Или, может, честный? — спрашиваю я, делая шаг ближе, почти нависая над ней. — Скажи, Снежок, что больше бесит? Или не хватает духу быть честной?

— Все, — роняет она сквозь зубы, но вдруг ее голос крепнет. — Все в тебе меня бесит! Твоя наглость, твои эти гребаные ухмылки, твоя уверенность в собственной безнаказанности. Ты мерзкий шантажист! Появляешься и разрушаешь все, что я пыталась построить. Ты… — она замолкает, но ненадолго, — ты не герой, Кай. Ты просто… проблема, от которой все страдают. Трус обыкновенный!

Я улыбаюсь шире, но внутри что-то кольнуло. Вот это настоящее. Без фальши, без ее идеальной маски. Но ее слова будто врезались мне в грудь. Она хотела меня задеть — и у нее получилось. Ненадолго теряю почву, но быстро собираюсь. Меня так просто не выбить из колеи.

— Осторожнее, Снежок, — цежу я сквозь зубы. — Следи за словами.

— А то что? — с вызовом смотрит на меня. — Что еще ты мне можешь сделать?

Ахмет тихо тянет меня за рукав:

— Во-ды, — говорят его губы.

Снежок переводит взгляд на него, и ее лицо мгновенно меняется. В ее глазах больше нет злости, только какая-то странная растерянность. А меня это тоже цепляет. Глупо ревновать к младшему брату, но я чувствую что-то такое.

— Пойдем, я покажу, где кухня, — мягко говорит она и протягивает Ахмету руку.

Он смотрит на нее с недоверием, но все же кивает. Явно не понимает, как ему реагировать, но я вижу, что ее тон немного его успокаивает.

Ахмет оборачивается на меня, я киваю, давая добро. Когда они уходят, я остаюсь в этом холле один. Внутри все еще клокочет, но я пытаюсь выдохнуть. Эта обстановка вымотает всех. Но сдаваться я не собираюсь. Это мой бой. И я его не проиграю.

Кайрат

К назначенному времени приезжаю в клинику, где меня ждет Луиза. Вхожу в вестибюль, чувствуя, как каждая клетка тела протестует. После вчерашнего переезда ребро болит так, что хочется остановиться и просто выдохнуть, но я заставляю себя идти дальше. Ахмет послушно плетется за мной с рюкзаком на плече. У него тоже занятия.