— Я задал вопрос, — повторяет он с издевкой. — Или дар речи потеряла?

— С братом знакомлюсь, — отвечаю, вздернув подбородок, стараясь не показать, как этот гад меня нервирует.

— И как? — его бровь приподнимается в насмешке.

— Очень мило поболтали, в отличие от тебя, — парирую я и едва сдерживаюсь, чтобы не показать язык. Вру, конечно, но так хочется укусить этого напыщенного побольнее.

— Да ты, Снежок, волшебница, — смеется Кайрат, но в его смехе нет ничего доброго.

Ахмет прижимается к нему, глядя на меня испуганными глазами.

— Он не говорит. Вообще, — вдруг хрипло произносит Кай. — Несколько лет уже.

Как не говорит? Совсем? Такое бывает? Становится жутко стыдно.

— Я не знала... — слова застревают в горле, но я все же их выталкиваю.

— Конечно. Ты даже не попыталась узнать, — словно плетью проходится по плечам. Даже вздрагиваю от стаи колючих мурашек. — Так что ты здесь делаешь, Снежок?

— Да что вы себе позволяете?! — громкий голос матери перебивает все. — Мне нужен этот ребенок!

Кай отворачивается, его лицо становится жестким, как камень.

— А я против, — говорит он тихо, но с такой угрозой, что даже мне становится страшно. — Убирайтесь отсюда. Обе.

— Ты об этом пожалеешь! — кричит мама, разворачивается и уходит к машине.

А я остаюсь стоять, словно приросла к месту. Хотела бы сбежать, но не получается. Ноги меня не слушаются, а в ушах громко бухает сердце.

Кай делает несколько шагов ко мне, наклоняется ближе, его горячее дыхание касается щеки.

— Тебе помочь найти выход или справишься? — уголки его губ приподнимаются в яростной гримасе.

— Ну ты и хам! — выдыхаю я, с трудом находя в себе силы отойти.

— Это ты мне сейчас сказала? — его бровь дерзко приподнимается, и на губах появляется та самая раздражающая усмешка. — Корона мозг сдавила?

— Да ты… — я делаю еще один шаг назад, чувствуя, как злость наполняет меня до предела. — Тебя вообще учили, как разговаривать с людьми?

— С такими, как ты? — Кай резко выпрямляется и наступает на меня, сокращая расстояние.

Я чувствую, как его близость становится почти невыносимой. Горячее дыхание обжигает щеку, и я, вопреки здравому смыслу, решаю не отступать.

— Ты можешь держать дистанцию? Или это для тебя слишком сложно? — выпаливаю, глядя прямо в его темные глаза.

— А ты смелая, — протягивает Кай, не двигаясь. — Но только на словах.

— Уж тебя точно не боюсь, — парирую я, хотя внутри все дрожит. Бесит его взгляд, будто уже знает, что выиграл в этой словесной дуэли.

Ахмет, прижавшийся к его боку, смотрит на нас с детским страхом, будто боится, что сейчас произойдет что-то ужасное. Это заставляет меня немного остыть. Я делаю глубокий вдох, и первая отступаю на шаг.

— Знаешь, Кайрат, — говорю я тише, — ты слишком упрямый. Только не думай, что этим можно гордиться. Иногда нужно не только защищаться, но и идти на встречу людям.

Он смеется. Этот звук пробирает меня до самых костей.

— Ты сюда пришла читать мне нотации? — его голос становится жестче. — Вот что я тебе скажу, Снежок. Ты понятия не имеешь, каково это выживать. Так что свои умные слова оставь для подружек.

Я сжимаю кулаки, чувствуя, как слезы гнева подступают к глазам. Бесит, что он вызывает такие эмоции.

— Снежок, не появляйся здесь снова. Тебя здесь не ждут.

Я смотрю на него, не зная, что ответить. Сердце стучит так громко, что кажется, он это слышит.

— Да пошел ты, — бросаю я и, развернувшись на каблуках, иду к калитке. Но его взгляд я чувствую на своей спине, как горячие угли.

Не оглядываюсь. Спешу к машине, где уже сидит мама, явно готовая выплеснуть на меня свое недовольство. Но все, что я сейчас могу слышать это противный голос сводного, его смех и собственное сердце, бьющееся в ярости.

Кайрат

Кровь в висках стучит так, что слышу ее громче, чем голос Мэри. Эта девчонка бесит меня больше, чем кто-либо за последнее время. Снежок. Блестящий, но ледяной. И почему она меня так цепляет? Я провожаю ее взглядом, пока идет к машине. Внутри бурлит. Взять бы и встряхнуть ее, чтобы сбить эту дурацкую уверенность.

«Она наша сестра?» — Ахмет трогает меня за руку, выводя из мыслей. Говорить он не может, но его глаза и жесты всегда передают больше, чем слова.

— Да какая она нам сестра, — бурчу я, не глядя на него. Но этот разговор мне не по душе, и я быстро меняю тему. — Готов ехать?

Ахмет кивает. Ему надо к врачу. Я отправляю его за рюкзаком и иду наверх к заведующей.

В кабинете пахнет кофе. Она смотрит на меня поверх очков и сразу переходит к делу.

— Луиза Алексеевна требует, чтобы мы провели тест на совместимость ее мужа и Ахмета. Если результат будет положительным, она хочет, чтобы мальчик стал донором костного мозга.

— Это абсурд, — перебиваю я, мгновенно вскипая. — Они не имеют права.

— Пока не имеют, — спокойно отвечает она. — Но, если отец восстановит родительские права, он сможет забрать Ахмета. И тогда уже делать то, что посчитает нужным.

Я стискиваю зубы, чувствуя, как бешенство поднимается изнутри. Да какого хрена это все?

— Они не заберут его, — выдыхаю, едва сдерживаясь, чтобы не разнести все вокруг.

— Пока у нас есть время, но подумай, — заведующая вздыхает. — Я с тобой, Кайрат. Но их ресурсы могут многое.

Все я понимаю и обещаю подумать, хотя знаю, что мне и думать нечего. Не отдам брата и точка. Спускаюсь вниз, где Ахмет ждет меня с рюкзаком. Мы едем в реабилитационный центр. Брат в такси тихий, смотрит в окно. Это нормально для него, но я все равно чувствую, как нарастает тревога.

В центре я оплачиваю пару сеансов реабилитации. На большее пока не хватает. Дорого очень. Новая какая-то методика, возможно, поможет Ахмету вернуть способность разговаривать.

Ахмет проходит через череду процедур, которые должны помочь ему заговорить. Сегодня его ждет логопедический массаж — мягкие движения пальцев врача по щекам, губам и подбородку. Врач, женщина средних лет с добрыми глазами, аккуратно комментирует каждое свое действие.

— Ахмет, ты молодец, — говорит она. — Сейчас попробуем размять язык, это не больно.

Мой брат смотрит на нее настороженно, но позволяет продолжить. Она работает с его лицевыми мышцами, массируя точки, которые, как она объяснила, стимулируют работу речевых центров.

Следующим этапом идет дыхательная гимнастика. Ахмет садится ровно, следуя ее указаниям, и начинает медленно дышать, как она показывает. Выдыхает через трубочку в стакан с водой, создавая маленькие пузырьки. С первого взгляда это кажется простой игрой, но я понимаю, что это часть важного процесса. Каждый раз, когда ему удается сделать упражнение правильно, он поднимает на меня взгляд, словно ждет одобрения. Я киваю, и брат чуть улыбается.

Последняя часть — артикуляционные упражнения. Врач предлагает ему произнести звуки, мягко и терпеливо подсказывая, как двигать губами и языком. Он делает это медленно, напряженно. Иногда звук получается, и я вижу, как у него загораются глаза. В такие моменты я чувствую что-то похожее на гордость, но тут же отворачиваюсь, чтобы брат не заметил.

Пока Ахмет занимается, я монотонно брожу по коридору, чешу затылок и прикидываю, как это все разрулить. Эти нелюди не отстанут. Они будут добиваться своего. А что делать мне? Снова драться? Но не с ними же.

Телефон в кармане вибрирует. Сообщение от Стеллы: «Малыш, вечером жду в гости.» Она всегда прямолинейна. Знойная, жаркая. Чтобы сбросить пар самое то. «Готовь писю» пишу в ответ и усмехаюсь, предвкушая приятный вечер и, конечно, секс.

После процедур отвожу брата в детский дом, договариваюсь на завтра и возвращаюсь в свой интернат. Теоретически, наша группа совершеннолетняя и может жить за стенами интерната, но на практике, тренер перед турниром требует всех быть на базе.

Быстро переодеваюсь и вбегаю в зал за минуту до начала тренировки. Иначе хапнул бы отработку, а сил и так не много. Я еще не восстановился полностью. Тренер устраивает силовую с кардио. Начинаем с разминки. Прыжки через скакалку, растяжка, несколько кругов бега по залу. Пот струится по спине, но это только начало.