— Чего это она? — голос Кая низкий, с едва сдерживаемым раздражением.

Я пожимаю плечами, пытаясь отмахнуться, словно это ничего не значит. Как будто не чувствую жгучего взгляда Юлианны в спину. Но мне слишком неприятно это все.

— Ты ей нравишься, — признаюсь я тихо.

Кай скептически выгибая бровь.

— С чего бы вдруг? — хмурится он. — Не помню, чтобы давал повод.

Я слабо улыбаюсь.

— Иногда не нужно повода…

Кай задумчиво качает головой, все еще держа меня крепко, словно боясь отпустить.

Мы молча выходим из здания. Кай вызывает такси через приложение. Машина подъезжает почти сразу. Он открывает заднюю дверь, помогает мне сесть, сам садится рядом. Таксист молча кивает и трогается с места.

Кай смотрит в окно, нахмурившись. Я ощущаю его напряжение кожей, даже не глядя на него.

Всю дорогу он молчит. А я украдкой смотрю на него, чувствуя, как внутри поднимается тревога. Его плечи напряжены, челюсть сжата. Кай словно борется сам с собой.

Я не выдерживаю.

— Кай, что происходит? — тихо спрашиваю, касаясь его руки.

Он не сразу отвечает. А я все сильнее чувствую, что что-то не так.

На полпути он вдруг произносит, не поворачиваясь ко мне.

— Если мне придется уйти... ты пойдешь со мной?

Я моргаю, растерянная, не сразу соображая, что происходит.

— Как уйти? Куда? Зачем? — спрашиваю я, напрягаясь.

— Да или нет? — голос глухой, будто ему тяжело говорить.

Кай сжимает кулаки так, что костяшки белеют и смотрит мне в глаза. Жестко. Безапелляционно. Словно от моего ответа зависит его жизнь.

— Да. Пойду хоть на край света, — отвечаю искренне, не задумываясь ни секунды.

Он чуть смягчается и, кажется, облегченно выдыхает. Его рука тянется ко мне, притягивает за шею. Кай целует меня нежно, с тоской, как будто этот поцелуй должен заполнить пустоту между нами.

В груди тяжелеет. Я чувствую, что что-то происходит. Но пока не понимаю, что именно.

Кайрат

Сижу на краю кровати, упершись локтями в колени. В комнате полумрак. Ахмет с Мэри рисуют, смеются. А я... я варюсь в собственных мыслях.

В голове все еще звучат слова Луизы. Ее голос медовый, тягучий, мерзкий. Предложение остаться на "особых условиях". Стать ее игрушкой. Продаваться за крышу над головой и деньги на лечение брата.

Я сжимаю кулаки так сильно, что костяшки белеют. Нет. Даже мысли не допускаю согласиться. Даже в самом мрачном сне.

Плевать на условия. Плевать на угрозы. Я найду способ. Вывернусь. Ради Мэри. Ради Ахмета. Ради себя.

Я слишком долго был никем. Теперь у меня есть за кого держаться. За кого бороться. И я не продам это. Ни за какую цену.

Луиза пропадает в больнице, а я почти все время я провожу рядом с Мэри. Словно мир сузился до нее одной и Ахмета.

Мы гуляем втроем по улицам, держась за руки.

— До-го-няй! — смеется Ахмет и пускается вперед.

— Ах ты проказник! Ну подожди! — кричит Снежок ему вслед и смотрит на меня с улыбкой.

Я хватаю ее за руку, и мы бежим за малышом, смеясь и перепрыгивая через лужи.

Дома вместе готовим ужин. Она тушит мясо, а я режу овощи.

— Кай, ты опять лук шинкуешь так, будто врага на части рубишь, — шутит Снежок, забирая у меня нож.

— Главное искренне, — ухмыляюсь я.

Ахмет таскает кусочки со стола, и мы притворяемся, что не замечаем. Он радуется маленьким победам.

Позже садимся за домашку для Мэри. Она морщится над учебником, вычеркивая что-то в тетради.

— Не понимаю, — бурчит, уткнувшись в формулы.

Я забираю у нее ручку, объясняю проще, на пальцах, на примерах из жизни.

— Представь, что деньги — это числа. Вот тебе заплатили за спектакль, а вот ты половину потратила на пуанты. Сколько осталось?

— Мало, — фыркает она.

— Ну вот. Математика, — улыбаюсь.

Я смеюсь, когда она сдувает прядь со лба и морщит носик.

— Похулиганим немного? — спрашиваю, дразня и пробираюсь пальцами под ее футболку. Под ней ничего нет только нежная бархатистая кожа и соски, которые мгновенно твердеют от моих прикосновений.

— Только если завтра ты пойдешь за меня на контрольную, — фыркает Снежок и ловко выворачивается из моих рук. Но все же ближе к ночи сдается и растворяется в моих поцелуях и объятиях.

В такие моменты я понимаю: мы как одно целое.

На контрольную Снежок идет сама и с легкостью ее решает. А вечером, садится рядом со мной на диван, поджимает ноги под себя, и ее волосы рассыпаются по плечам. Она такая красивая, что у меня на мгновение перехватывает дыхание. Маленькая, красивая и такая уже родная.

Я машинально тянусь к ее руке. Наши пальцы переплетаются, как будто всегда должны быть вместе.

Мэри смотрит на меня снизу вверх, ресницы трепещут.

— Ты придешь на мое выступление? — тихо спрашивает она, словно боится услышать отказ.

Я даже не раздумываю. Сжимаю ее пальцы крепче.

— Конечно, приду, — отвечаю сразу. Другой вариант даже не рассматривался.

Ее глаза вспыхивают светом, и она так искренне улыбается, что я готов свернуть горы ради нее.

— Могу еще пацанов подтянуть, если хочешь. Кота, Фея, Вика. Они там тебе целую трибуну поддержки устроят, — добавляю с улыбкой.

Снежок смеется и, не стесняясь, целует меня в щеку.

— Нет, правда. Представляешь: они в первых рядах, а Фей еще растяжку перед танцем покажет, — подкалываю я.

— Ой нет, пожалей публику, — хихикает она, пряча лицо мне в шею.

Я ловлю ее за подбородок, притягиваю ближе и краду сладкий поцелуй. Нежный, долгий, чтобы напомнить ей, как много она для меня значит.

— Мне хватит и тебя, — шепчет она потом, чуть касаясь лбом моего.

Мы все время держимся за руки, целуемся при любой возможности, словно не можем насытиться друг другом.

— Люблю тебя, Снежок, — шепчу ей в порыве, когда она засыпает у меня на груди.

— И я тебя, — отвечает она сквозь сон.

В такие моменты я осознаю, что любовь — это не громкие слова. Это вот так, когда ее маленькая ладонь в моей руке. Когда ее смех легче любого лекарства. Когда я нужен ей так же, как она нужна мне. И я буду рядом. Чего бы мне это ни стоило.

На следующий день, мы идем в парк. Пока Ахмет возится с машинками в песке, мы сидим на скамейке. Снежок тихо перебирает край моего рукава пальцами. Я сразу чувствую, что она хочет что-то спросить.

— Кай... — едва слышно шепчет и умоляюще смотрит в глаза. — Зайдешь со мной к папе?

Я замираю. Не готов к такому вопросу. И к встрече с бывшим родителем тоже. Но смотрю в ее глаза. Такие чистые, доверчивые. Она ждет ответа, затаив дыхание.

— Я... — начинаю, потом замолкаю. Провожу ладонью по ее волосам, убирая прядь с лица. — Я подумаю, ладно? — тихо говорю. — Но точно не сегодня.

Мэри опускает глаза. Я вижу, как уголки ее губ чуть дрогнули. Как будто внутри нее что-то болезненно сжалось.

— Все нормально, — шепчет она, быстро моргая. — Когда захочешь. Я просто... я хотела, чтобы ты был рядом.

— Я всегда рядом, Снежок, — шепчу я, притягивая ее ближе, к себе на грудь. — Просто дай мне чуть-чуть времени. Мне надо привыкнуть к этой мысли.

Она кивает, пряча лицо у меня на груди.

— У тебя получится. Ты самый лучший, — шепчет она так тихо, что я едва слышу.

И за это я люблю ее еще сильнее. За веру в меня, когда я сам в себе сомневаюсь.

Провожаю Снежка и Ахмета в больницу, а сам еду на тренировку.

Вхожу в зал и улыбаюсь. Мой мир — это запах пота, крики тренера, стук перчаток по лапам.

Пока только разминки и техника. Тренер кивает мне.

— Ну что, Кайрат, ожил? — ухмыляется он.

— Почти, — отвечаю, разминая плечи.

Начинаю медленно. Растяжка, разогрев. Снова учусь слушать свое тело, набираю форму. Работаю над техникой. Движения отточенные, четкие. Чувствую, как тело вспоминает, как возвращается прежняя легкость.