Выхожу из такси и шагаю к родительскому дому. Открываю дверь своим ключом и оказываюсь внутри. В доме непривычно тихо. Даже слишком.

Я прохожу в прихожую, снимаю кеды, закрываю за собой дверь. Сердце стучит чуть громче, чем нужно. Неясное волнение пробивается внутри. Иду дальше, как по минному полю.

Откуда-то из глубины дома слышатся громкие голоса. Один, принадлежит папе, глухой и жесткий. Второй — маме, взвинченный и высокий. Иду на звук и попадаю в кабинет отца. Он немного приоткрыт и слышно, что говорят родители. Не хочу подслушивать, но ноги прирастают к полу.

— Хватит врать! — рявкает отец. Я такого тона у него не слышала никогда. — Я все знаю Луиза. Ты подделала тест ДНК, убедила меня в том, что жена мне изменяла! Какая же ты тварь!

Я застываю. Внутри все леденеет от ужаса. Закрываю рот ладонью, чтобы не закричать.

— Я сделала это для тебя! — оправдывается мама. — Ты бы никогда не ушел от жены.

— Я и не собирался, — рычит отец. — Это ты мне внушила какую-то ересь, а потом заняла место жены.

— Что-то ты не сильно горевал все эти годы, — хмыкает она.

— Откуда ты знаешь? Ты даже не спросила ни разу.

— Мне не интересно. Что было, то прошло, — отмахивается мама. — Это не повод разводиться.

— Повод, еще какой. Но это не все. На вот послушай, — папа что-то включает какую-то запись, и я слышу голоса. Мамы и Кая.

Когда понимаю смысл колючие мурашки ползут по коже. Не может быть. Это же… Нет. Я не хочу этого слышать. И знать. Почему Кай не рассказал мне? Зачем скрывал?

— Ты шантажировала моего сын и вынуждала его стать твоим любовником, — глухо комментирует отец, а я уже не сдерживаю слез. Они ровными дорожками текут по щекам.

— Я хотела защитить Мэри! — голос матери рвется на крик. — Я не могла допустить, чтобы этот отброс оказался в нашей жизни!

— Его зовут Кай! И он ее любит, — строго говорит папа.

— Я пыталась спасти ее!

— Хватит! Перестань врать уже!

Я стою в коридоре, замерев, вцепившись в ремешок сумки. Холодно. Даже при том, что на улице тепло. Отец говорит спокойно, но каждое его слово, звучит как удар.

— Я подал на развод. Разговоров больше не будет. Ты сегодня же соберешь вещи и исчезнешь из моей жизни.

— Ты с ума сошел? — мама в ужасе.

— С чем пришла ко мне, с тем же и уйдешь.

Сердце стучит в ушах. Громко. С каждой секундой все глуше, как будто в тоннеле. Я делаю шаг вперед и оказываюсь в кабинете.

— Это все правда? — спрашиваю я.

Голос звучит тихо, надломленно, но этого хватает, чтобы они оба замолчали.

Мама оборачивается первой. Лицо побледнело. В глазах растерянность, но она быстро берет себя в руки.

— Мэри, солнышко, ты не так поняла…

— Не поняла? — я сжимаю ремешок сумки сильнее. — Ты подделала тест ДНК, соврала, угрожала Каю, втоптала его в грязь просто потому, что он не захотел с тобой спать. Это называется «не поняла»?

Мама открывает рот, но я не даю ей шанса.

— А знаешь, что самое страшное? Я когда-то тебе верила. Я думала, ты хочешь мне добра. А ты просто ненавидишь всех, кто не подчинился тебе. Ты ненавидишь всех вокруг и меня тоже.

— Я тебя защищала! — срывается она. — Ты была слишком наивна, слишком уязвима! А он… он из грязи, Мэри! Он бы разрушил тебе жизнь!

— Кай дал мне жизнь, — говорю я. Тихо, но отчетливо. — Настоящую. Без страха, без манипуляций, без вечной вины.

Мама молчит и только дышит часто. Губы ее дрожат, руки тоже.

Я смотрю ей в глаза без злобы и жалости. Решение зреет внутри и становится единственно верным.

— Ты больше мне не мать. Я знать тебя не хочу.

Она вскидывает голову.

— Мэри…

Я отворачиваюсь. Отец стоит чуть поодаль. Смотрит на меня и не говорит ни слова, лишь кивает в знак поддержки.

— Прости, пап…

Разворачиваюсь и выхожу из дома, не обернувшись. Солнце все еще ярко светит, но внутри у меня метель. Больно и обидно за Кая. Теперь я понимаю, что он пережил. То, что не заслужил. Хочется обнять поскорее моих мальчиков и рассказать, как сильно я их люблю.

Когда возвращаюсь домой, квартира встречает теплом и шумом. Вдалеке бормочет мультик, мальчишки все еще возятся с мебелью. Вхожу и слышу звонкий голос Ахмета:

— Я сказал, что эту штуку надо было ставить первой!

— Да ты с инструкцией разговаривай, раз такой умный, — с усмешкой отвечает Кай.

Я прислоняюсь к косяку и просто смотрю на них. Ахмет растрепанный и счастливый. Кай с перекошенной полкой в руках и таким родным выражением лица.

Он замечает меня первым. Моргает, вскидывает брови:

— Почему не сказала, что едешь?

— Я все знаю, — вздыхаю я. — Про мать, про тебя и тест ДНК. Она во всем призналась…

Кай лишь пожимает плечами, но взгляд становится тяжелее.

— Почему ты мне ничего не рассказал?

— Зачем? — он откладывает полку и подходит ко мне. — Я не хотел делать тебе больно.

Я киваю. Слабо, но твердо. Кай не задает вопросов. Просто тянет меня к себе, обнимает крепко. Ахмет суетится сбоку и обнимает за талию.

Мы стоим втроем, сжаты в один узел.

— Как же я вас люблю, — шепчу, и горло сжимается от переизбытка чувств.

— И мы тебя любим, — отвечает Кай и целует в макушку.

И пусть все еще не до конца отремонтировано. И пусть не все понятно. Но главное то, что я выбрала правильно. И они мой выбор.

Кайрат

Шум в зале такой, что гул стоит в ушах. Но в раздевалке совсем другое. Антон Сергеевич орет, размахивая руками, чуть не тыкая пальцем в грудь владельцу клуба.

— Ты что, с ума сошел? — рычит он. — Бык старше, тяжелее, опытнее. Это не бой — это бойня!

Владелец пожимает плечами. Спокойно, даже скучающе.

— У нас бои без правил. Все знали, куда идут.

— Мстить сопливому пацану низко!

Я подхожу ближе, кладу руку на плечо тренеру.

— Все нормально. Я выйду.

Он оборачивается, сжимает губы, качает головой, но молчит. Знает, что не переубедит. Это мой последний бой в клубе. Мы обо всем договорились. Независимо от исхода, я буду свободен. И ничего никому не должен.

Уходим на разминку. Прыжки, растяжка, дыхание. Я будто в вакууме, ничего не вижу и не слышу. Но зрителей, ни света, только я и ритм.

Антон Сергеевич внимательно за мной наблюдает и садится рядом на скамью, вытирает лицо полотенцем, смотрит на меня с тревогой. Переживает.

— Не геройствуй. Не вздумай играть на публику. Помни, как дышать. Работай головой.

— Понял.

Он тянет руку, хлопает меня по затылку.

— Ты не машина для убийств, ты человек. Не забывай об этом.

Да, это очень важно в таком заведении. На адреналине мозг отключается, остаются только звериные инстинкты. Я встаю и сжимаю руки в кулаки. Дыхание размеренное, а сердце бьется ровно один удар в секунду.

Меня объявляют. Выхожу на бой, свет бьет в глаза, лица размыты, но я знаю, что все они смотрят. Толпа требует зрелища и крови.

Я стою у клетки. Спокойный снаружи. Внутри все гудит и сверлит. Но лицо остается каменным. Руки расслаблены, шаг уверенный. Выхожу под свет, как на ритуал.

Тренер хлопает по плечу.

— Кай, без понтов. Чисто и четко. Понял?

— Понял, — киваю и разминаю шею.

Соперник уже внутри. Здоровый, массивный, улыбается, как будто уже победил. Я не улыбаюсь, предпочитаю быть в тени. Ловлю в зале знакомые лица. Снежок посылает мне сердечко. Нахожу для нее улыбку и уверенно шагаю на середину октагона.

Гонг. Начали.

Бык кидается первым. Силовой, прямолинейный. Я уклоняюсь, дразню его. Прыжок влево, уход в корпус. Толпа взрывается. Я чувствую, как поднимается волна.

Соперник злится, добавляет агрессии. Удары летят плотнее, но я держу темп, раскачиваю. Ловлю момент. Вижу все в замедлении. И вдруг глухой удар в корпус. Под дых. Воздух выходит, ноги подкашиваются. Я падаю на колено. Зал замолкает на миг, как будто выключили звук.