— Ты где была? — спрашивает она.

— В интернате. С братом знакомилась...

— У тебя есть брат? — она удивленно хмурится.

— Ага, сводный. Представляешь? — усмехаюсь я с горечью.

— Не очень, — Юлиана хмыкает. — И как он?

— Гад. Самовлюбленный, наглый, хам. В общем полный набор, — внутри до сих пор бурлит злость от нашей встречи.

— Забей. Давай посмотрим видео, мне Димка скинул сегодня, — Юлиана садится и начинает копаться в телефоне.

— Что там интересного? — подтягиваю колени к груди.

— Бои без правил. Очень крутой замес.

— Фу, ты же знаешь, я не люблю такое, — морщусь и непроизвольно отшатываюсь. Вообще не очень понимаю прелести избивать друг друга до полусмерти. Еще и с особой жестокостью.

— Да ладно, одним глазком посмотришь — и все, — настаивает она, улыбаясь. — Я обещала Димке, а одной стремно как-то.

— Ладно, давай. Все равно не отстанешь, — сдаюсь я, закатывая глаза.

Юлиана подсаживается ближе и включает видео. Атмосфера на ролике не способствует релаксу. Сначала я смотрю рассеянно, чуть ли не с закрытыми глазами, но потом что-то в кадре цепляет мое внимание. Парень на экране выглядит слишком знакомо. Слишком…

— Подожди… — говорю я, чувствуя, как сердце начинает стучать быстрее. — Перемотай чуть назад.

Юлиана удивленно смотрит на меня, но перематывает. На крупном плане — лицо. Его лицо. Я вскакиваю с места, выхватывая у нее телефон.

— Это он! — выдыхаю я, не веря своим глазам.

— Кто он? — Юлиана смеется, но ее смех быстро сменяется любопытством.

— Это мой сводный брат! — я прижимаю телефон к груди, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. — Боже, я просто не верю. Он дерется на таких боях… Придурок!

— Ну, выглядит он круто, — добавляет Юлиана, ухмыляясь. — Такой дерзкий.

Я смотрю на экран, не в силах оторваться. Внутри все переворачивается. Злость, обида, любопытство — все смешалось. Этот парень точно не дает мне покоя.

— Дерзкий — это еще мягко сказано, — шепчу я, чувствуя, как где-то внутри поднимается странное, острое чувство. И я не знаю, нравится мне это или нет.

Мэри

На такси приезжаю в больницу к отцу. Мама разговаривает с врачами, а я вхожу в палату. Внутри гулкое напряжение, словно воздух становится тяжелее. За окном мелькают машины и серое небо, но я их не вижу — мысли крутятся вокруг отца. Он в искусственной коме. Врачи не обещают ничего, кроме неопределенности. Слово "операция" звучит как приговор, который оттягивают, но не отменяют.

Когда выхожу в коридор, слышу мамин голос. Она спорит с врачом, и в ее тоне звенит ярость, которую она даже не пытается скрыть.

— Вы понимаете, что времени у нас нет? Если ничего не сделать, он… — она запинается, как будто боится произнести слова. — Мы не можем просто сидеть и ждать!

— Луиза Алексеевна, — отвечает врач спокойно, но твердо, — я понимаю ваши чувства. Сейчас состояние Закира стабильное. Но без пересадки костного мозга шансов практически нет. Вам нужно срочно найти донора.

— И сколько у нас есть времени? — психует мама.

Врач делает паузу, короткую, но наполненную тяжестью.

— Недели две. Возможно, чуть больше. Но если начнутся осложнения… — он не договаривает, но мне все становится ясно. Удар. Как будто земля уходит из-под ног.

Волна отчаяния накрывает меня с головой. Колени подкашиваются, и я хватаюсь за стену, чтобы не упасть. Слова врача звенят в ушах "две недели". Это все? Как так? Я смотрю на маму. Ее лицо перекошено от злости и боли, но она держится. Нет, не держится — сжимает себя в кулак.

— У нас есть потенциальный донор, — говорит она сквозь стиснутые зубы. — И мы добьемся, чтобы он согласился.

— Донор должен дать согласие добровольно, — замечает врач, взгляд его становится тяжелым. — Мы не можем заставить.

Мама резко оборачивается, замечает меня. Ее глаза сверкают гневом, но она молчит. Я так же молча отвожу взгляд, пытаясь справиться с дрожью в руках. Хочу что-то сказать, но горло перехватывает. Слов у меня нет. Не представляю, что можно сказать в такой патовой ситуации.

Когда мы возвращаемся домой, мама злится. Разъяренной фурией мечется по дому. Такой я ее еще никогда не видела. Она кричит на всех подряд — на горничную, на водителя, даже на меня. Слова острые, как лезвия. Я молча поднимаюсь к себе в комнату, стараясь избежать очередного упрека. Захлопнув дверь, выдыхаю, как будто только что сбежала от дикого зверя и без сил падаю на кровать.

Достаю телефон и проверяю мессенджер. Сообщение от Юлианы. Она, как всегда, жизнерадостна, что немного раздражает в этот момент. Я пишу ей, что с папой все плохо, точнее неопределенно. Если Кайрат не согласится на пересадку, папу скорее всего не спасут.

Подруга быстро находит решение: "Димка рассказал, что этот твой Кайрат дерется за деньги. И у него бой в конце недели. Нам по блату достанут билеты, там и поговоришь.»

Бой? Еще один? Я хватаюсь за голову. Еще и вживую. Нет, это не для меня.

Так некстати начинается мигрень. Маленькие молоточки синхронно лупят по вискам. Выпиваю таблетку и пораньше ложусь спать. Но как уснуть, если в голове сплошной Кай. Его дерзкий взгляд, жестокие удары на ринге, этот противный смешок, который он посмел мне послать. Вот же пристал! Как его выдворить? Бесит и раздражает. Хам неотесанный! Никакого воспитания. Но в то же время что-то в нем не дает мне покоя.

Утром я просыпаюсь невыспавшаяся, разбитая. В висках по-прежнему неприятно пульсирует, а в глаза словно песка насыпали. Остаться бы дома и отлежаться, но маме все равно. Она тащит меня в детский дом, где живет брат Кайрата.

Мама оставляет меня в машине, а сама уходит на поиски заведующей. Выхожу на улицу и жадно дышу морозным воздухом. Смотрю на время. Черт, еще и на занятие по хореографии опаздываю. Хочется побиться об стену головой, но она и так ватная. Хоть уже не болит и на том спасибо.

Пишу подруге сообщение, что немного задержусь, но отправить не получается. Связь в этом богом забытом месте просто не ловит. Отлично! Шумно выдыхаю и иду на территорию детского дома. Там цивилизация и интернет может быть тоже есть.

На площадке дети играют в мяч, кричат и смеются. Такой контраст с мрачными мыслями, которые гудят у меня в сознании. Захожу в калитку, поднимаю телефон, чтобы отправить сообщение, и слышу за спиной голос воспитателя.

— Добрый день. Вы к кому?

Вздрагиваю от неожиданности, по инерции оборачиваюсь и прячу телефон в карман. Женщина лет пятидесяти стоит неподалеку и внимательно изучает меня.

— Здравствуйте, — запинаюсь я, пытаясь придумать, как выкрутиться. Ведь фамилию Кайрата я не знаю. Рискую и называю свою. — К Мансурову. Я сестра…

— К Ахмету, значит, — усмехается воспитательница и кивает в сторону. — Он там, на лавочке. Только что-то сегодня без настроения.

Я киваю и, облегченно выдохнув, иду к мальчику. Он сидит совсем один. Маленький, худой, с хмурым выражением лица. Но очень похож на Кая. Не перепутать.

— Привет, — говорю я, подходя ближе. — Можно я присяду?

Ахмет смотрит на меня исподлобья, поджимает губы, ничего не отвечает. Но я все же сажусь рядом.

— Тебя Ахмет зовут? — спрашиваю. Молчание. — А я Мэри. Твоя сводная сестра, представляешь?

Он недоверчиво смотрит на меня, но ничего не говорит.

— Я только вчера об этом узнала, но рада познакомиться, — протягиваю руку. Но мальчик отворачивается, словно я ему неприятна.

— Ты что такой же противный, как и Кайрат? — вырывается у меня.

Ахмет резко вскакивает, хмурится еще сильнее и тяжело дышит. Я успеваю только моргнуть, как за спиной слышу низкий, вкрадчивый голос.

— Что ты здесь делаешь, Снежок?

Этот голос будто проходит электрическим током по венам. Я подпрыгиваю с лавки и оборачиваюсь. Кай. Стоит, сложив руки на груди, широко расставив ноги. Его насмешливый взгляд прожигает меня насквозь.