Тогда варвары по приказу командиров бросились на нас бегом, а мои воины продолжали идти вперед, сомкнув строй и держа копья перед собой. В это самое время артиллерия уже давно перестала стрелять, а вот стрелки вступили в битву и щедро стреляли по войскам противника. Как уже отмечалось, у меня стрелков было больше и они наносили ужасающий урон задним рядам противника, используя навесной способ стрельбы.

— Почему вы не стреляете? — спросил я у пушкарей. — Расстреливайте башни и стены города, чтобы уничтожить эти проклятые катапульты.

— Мы ждем приказа Филоника, — ответил командир ближайшего орудийного расчета. — Он хотел, чтобы архитронито немного отдохнули.

Я оглянулся и увидел, что в резерве у нас остались женский отряд Лаэлии в количестве пяти центурий и еще три легиона пехоты новобранцев. Кроме того, к битве готовился отряд гепидов, которых, как и советовала Ариадна, я тоже оставил в резерве. Десять тысяч воинов союзников выдвинулись вперед, очутившись перед линией моих пушек и ожидали только сигнала к атаке. Гиесм, командир гепидов, вглядывался в дерущихся воинов и прикидывал, когда вступить в битву.

— Хорошо, тогда готовьте их к стрельбе, — сказал я. — Скоро они очень понадобятся.

Филоник, пропавший на время, потому что он ездил проведать лучников и арбалетчиков, вскоре появился снова среди пушкарей. Он поглядел на меня и увидев мой кивок, закричал на солдат быстрее, чтобы они скорее готовили архитронито к стрельбе.

Вслед за тем гепиды без сигнала тронулись вперед и их конница помчалась прямо на мои тылы. У меня заиграли сигнальные рожки и мои задние ряды, как по команде, обернулись назад и выставили копья. Конница гепидов врезалась в них и напоролась на копья.

Тогда вперед побежала пехота гепидов, желая помочь коннице довершить наше уничтожение, но им в тыл начали стрелять архитронито. Кроме того, стрелки, которых приготовил Филоник, тоже развернулись и начали расстреливать наших вчерашних союзников.

И правильно, ведь на самом деле гепиды были предателями.

О том, что с гепидами все неладно, я догадался, когда их невольно выдала Ариадна. Хотя на самом деле девушка вовсе не хотела их выдавать. Наоборот, она преследовала иную цель. Сделать так, чтобы все было незаметно, чинно и благородно. Чтобы я, как дурак, заглотил предложенный мне крючок. А Одоакр потом подхватил меня на свою удочку и вытащил из воды.

Это ведь все его задумка была, Одоакра. Это ведь он на самом деле надоумил безоглядно влюбленную в него Ариадну прийти ко мне и попробовать убедить в том, что он, одоакр, давно уже потерял голову от паники и не знает, что делать дальше. На самом деле мой враг отлично знал, как быть дальше. И его девушка, которую я ему же и предоставил, на самом деле прокололась только в одном узком месте.

Она ведь никогда не знала и не интересовалась, как проводятся боевые действия. Она не знала, зачем гепидов ставить в резерв, для того, чтобы использовать их в наиболее благоприятный момент. Это все знает человек, который разбирается в военной тематике. Мужчина. Враг. Воин. А таковым являлся, конечно же, только ее муж Одоакр.

Отсюда самый очевидный вывод. На самом деле Ариадна действует с подсказки Одоакра. Это именно он надоумил ее сказать мне те слова и дать совет, чтобы поставить гепидов в резерв. Для чего? Конечно же, для того, чтобы ударить моим войскам в спину, в самый разгар боя. И переломить ход решающего сражения.

Позвольте, скажете вы, но ведь гепиды — это ведь союзники Зенона, императора Восточной Римской империи. Как они могут быть связаны с Одоакром, моим врагом, против которого мы и заключили союз с Зеноном? А вот так. В политике нет дружбы и чести, есть только выгода и расчет. Константинополю выгодно, чтобы остготы надломили мне хребет. Им невыгодно мое усиление.

Как узнал Парсаний, на самом деле, оказывается, за восстанием Одоакра стоял Зенон. Это он дал мятежнику деньги на организацию восстания, на наем войск, на оплату их жалования. Он подталкивал остготов в сторону Рима, преследуя сразу несколько целей. Во-первых, чтобы не дать усилиться мне, императору Запада. А во-вторых, чтобы отвадить от своих границ опасных варваров. И в случае поражения остготов захватить их земли. Причем делал Зенон все это не напрямую, а через гепидов, то есть уличить его на само деле вообще ни в чем было невозможно. Как все красиво и гладко у него получалось.

Вот только я, когда услышал от Ариадны несвойственные ей слова о том, куда мне следует поставить гепидов, сразу насторожился. И начал сразу думать, кому выгодно, чтобы гепиды оказались у нас сзади во время сражения. Ну конечно же, самому Одоакру и Зенону, их отправившему. Так что мы хорошенько подготовились к предательству со стороны гепидов и как только те попытались всадить нам нож в спину, мы сразу дали соответствующий кровавый ответ.

Как я уже говорил, удары обрушились на гепидов со всех сторон. Это были и выстрелы из архитронито, и град стрел и арбалетных болтов, и даже копья моих копейщиков, которыми воины встретили его набегающую конницу. Короче говоря, вероломное нападение гепидов провалилось. А когда ядра архитронито начали взрываться у них в рядах, то варвары сразу ударились в панику. Часть пехоты начала разбегаться в разные стороны, а вот конница, поняв, что бесполезно пытаться пробить строй копейщиков, тоже начала отступать. Правда, в последний момент вождь гепидов, Гиесм, завидев, что возле меня совсем мало войск, решил попытаться вырвать победу последним отчаянным рывком. Он направил всю оставшуюся у него конницу на меня, которого, как вы помните охраняли всего только Неистовые Амазонки и пара легионов новобранцев.

Копейщики несколько растерялись и хотя и встретили врага выставленными копьями, но их строй оказался не такой плотный, как надо. Конница гепидов пробилась сквозь строй моих неопытных бойцов и помчалась дальше, преследуя только одну цель — убить меня. Прорвались, конечно же, не все, всего около тысячи всадников, но и этого хватало, для того чтобы создать для меня реальную угрозу.

Теперь на их пути встали центурии Неистовых Амазонок. Девушки по большей части работали луками и стрелами, только две центурии из пяти сражались на мечах. Причем их отважная командирша, Лаэлия, на этот раз командовала левым флангом там, на поле боя и находилась далеко от нас. Из-за этого вся тяжесть командования выпала на хрупкие плечи Альбины, моей прежней далекой любви, которая до сих пор дулась на меня из-за нашей разлуки. Хотя, помнится, я расстался с ней для ее же блага, чтобы не травмировать больше ее душу.

Конница гепидов налетела на женский отряд со всей мощи. Где-то там вдали кипело большое сражение у стен города Виндобона, но здесь у нас разгорелась схватка не менее важная. Несмотря на весь натиск конников, девушки устояли. Возможно потому, что действовали не только мечами, а встретили врагов еще и длинными копьями и градом стрел. Большая часть всадников погибла, сражаясь с женщинами, но к нам все равно прорвались около двадцати врагов.

Возле меня все также остались телохранители, в том числе Залмоксис и его ученики Фламма и Спикул. Они вступили в бой с противником, да и я не стал оставаться в стороне, раз уж все стало так серьезно. Мы отбили кое-как отчаянную атаку, хотя пару раз меня чуть было не зарубили мечом, но прекрасная кираса и острый меч спасли меня от смерти и даже просто ранения.

Затем наш гелион новобранцев справился-таки с всадниками и пришел к нам на помощь. Мы отбились от врага и Залмоксис собственноручно зарубил Гиесма, все время пытавшегося пробиться ко мне с отчаянной храбростью безумного фанатика.

Вроде бы все было в порядке, вот только женские центурии понесли большие потери. Я вытер грязное лицо и подошел ближе, чтобы узнать, кто пострадал. Вздрогнул, когда увидел безжизненное красивое лицо и золотистые волосы, рассыпавшиеся по земле. Не эту ли руку я не так давно держал, не эти ли глаза целовал. Передо мной среди других раненых и убитых девушек и женщин лежала Альбина, кровь текла у нее из ран на груди и голове.