– Я детектив, частный. Слежу за вот тем хмырем. – И я ткнула пальцем наугад.

Промахнулась очень метко, угодив как раз в Льняного.

– Дастин Вэган? – удивленно спросила рыженькая, сдув со лба челку. – За ним-то зачем? Он же сейчас со своей официальной пассией…

Тоном «не суй мне ромашки за уши»: за чем тут следить, нет никакого скандала и криминал.

– Меня не его пассия наняла. А папаша. Он считает, что сын слишком увлекся выпивкой и не только ей… – начала я вдохновенно врать. Льняной в этот момент как раз потянулся за бокалом с чем-то явно крепким.

Глаза журналистки загорелись огнем азарта, а рот расплылся в такой широкой улыбке, что у меня вырвалось:

– Тебе не говорили, что твоя улыбка очень поднимает дух.

– Боевой? – уточнила рыженькая.

– Нет, просто дух. И сразу на небеса. По-моему, акулы и то скалятся не столь кровожадно.

Улыбка превратилась в ухмылку.

– Так-то лучше. А то я было решила, что ты хочешь меня сожрать, – констатировала я.

– Всего лишь расспросить. Немного, – возмутилась собеседница. – Две сенсации всегда лучше, чем одна…

– А какая первая? – уточнила я, прикинув, что только что организовала газетную утку по фамилии Вэган.

– Стилл с невестой должны объявить сегодня своим друзьям точную дату свадьбы. Они все оттягивали, держали в секрете… И из надежного источника стало известно, что сегодня наконец назовут. И похоже, по тому, что Анабель уже встречалась с дизайнером Квэйзи, бракосочетание будет уже скоро…

– Квэйзи? – не поняла я. И это было самое малое, что я не поняла из речи рыженькой.

– Деревня… Это знаменитый кутюрье. Его имя гремит на всю страну. Он специализируется на свадебных нарядах. И шьет в рекордные сроки. А еще, сволочь такая, не раскрывает секреты своих клиентов.

Последнее она добавила таким тоном, словно лично пыталась узнать у дизайнера нужную информацию. И они даже по этому вопросу сошлись характерами. Врукопашную. До фингалов как минимум.

Я не успела как следует обдумать это предположение, как репортер оживилась и, поднеся граверат к лицу, прицелилась для снимка. А еще активировала один из амулетов, что висел на ее шее. Судя по всему – записывающий.

– О, кажется, началось… – прошептала она и чуть подалась вперед, так что объектив едва не высунулся из кустов.

Я тоже посмотрела на террасу. Там Дэн со своей невестой остановились у самых перил, как раз рядом с нами.

Только было одно но: я не слышала ничего. Чары защиты от прослушки оказались знатными. Но для журналистки и они не были проблемой. Активация еще одного артефакта из грозди, что висела у девицы на груди, – и в плетении, защищающем от просушки, появилось маленькое окошко. И до нас донеслось:

– Ани. Перед тем как мы назовем дату и пригласим друзей на торжество, я хотел тебя спросить: а ты сама хочешь этой свадьбы? Договор помолвки заключили наши родители почти десять лет назад.

В следующий раз я бы обязательно расспросила, откуда у рыженькой такие занятные, прямо-таки шпионские (Толье-старший бы точно оценил, да и Мор тоже!) артефакты. Но не сейчас… Не сейчас.

– Что за глупость! Даже если бы не было неустойки за инициативу расторжения… Стилл, в нашем кругу все браки договорные. Ты для меня – лучший вариант. Как и я для тебя. И вообще, к чему этот вопрос? Неужели ты сам передумал? Или есть что-то, чего я не знаю…

– Да, есть, – мрачно отозвался Дэн и сжал перила так, что его костяшки побелели, а дерево под пальцами пошло трещинами.

– У тебя есть любовница? Если так, то это не проблема. Просто держи ее в тайне от репортеров, и только.

– У меня никого нет, – ответил Дэн.

А я стиснула зубы: всегда считала, что нельзя просто так взять и выкинуть человека из своей жизни. Сначала его хотя бы нужно расчленить и разложить по пакетам. Но один надменный холодный аристократ смог обойтись и без этих прелюдий. Взял и вычеркнул. Одним словом.

В этот миг я любила и ненавидела одновременно. А еще готова была убить. И Стилла с его невозмутимостью, и эту противную Анабель, и рыженькую, что споро делала снимки на граверат.

– Тогда в чем дело? – непонимающе спросила Анабэль и прильнула своей грудью к спине Дэна.

– Я предпочитаю вести с партнерами честную игру. Особенно если сделка вдолгую. А у нас с тобой – на всю жизнь… Так что, думаю, ты должна это знать.

– Что? – округлила губы Анабэль, став в этот момент поразительно похожей на куклу. Дорогую, фарфоровую и бездушную.

– После битвы с демоном я потерял не только все воспоминания последних месяцев, но и дар. Я выгорел. У меня больше нет магии.

– Как? Когда? Почему ты говоришь об этом только сейчас? – возмутилась невеста. Впрочем, одной интонацией продолжая удерживать на губах полуулыбку. Не знай я, о чем они говорили, могла бы подумать, что о сущей ерунде вроде фиалок или погоды.

– Лекари подтвердили окончательный диагноз только сегодня.

– Если это такой тонкий ход, чтобы я расторгла помолвку и моя семья выплатила твоей неустойку, даже не надейся! Я видела, как ты пользовался чарами вчера. Я видела…

– Это амулеты-накопители. Теперь это мои костыли как мага. На всю жизнь. Так как, Анабэль? Брачный договор все еще в силе?

– Я… – начала было аристократка, и в этот момент раздался оглушительный треск.

Было бы не так обидно, если бы ломались наши кусты под натиском распиравшей меня злости. Но нет. Ива, не выдержав возложенных на нее надежд и одной репортерской задницы, подломилась. И тут же, перебивая сама себя, Анабель заорала:

– Репортеры!

Причем так заорала, словно сама же их и пригласила, а теперь делала вид, что она тут ни при чем.

Моя же рыжая соседка сориентировалась мгновенно и, протараторив в одно слово:

– Пока-мне-пора, – ринулась прочь в лучших традициях шпионской науки.

А я за ней. Пока не застукали.

Репортер, услышав позади себя шуршание, бегло оглянулась и, увидев за собой хвост в моем лице, шикнула:

– Ты куда?

– Ты со мной попрощалась, а я с тобой – нет. А это дурной тон.

– Прощай! – так, словно желала мне поскорее сдохнуть, прошипела рыженькая. – На всякий случай два раза. И за меня, и за тебя.

– Я так не могу. Совместное сидение в кустах сближает… К тому же я к тебе успела привязаться.

– Тогда поскорее отвяжись! Пока нас мажорики не увидели, а местная охрана не поймала и не сдала законникам за проникновение в частную жизнь. Мне еще одни исправительные работы не нуж…

Но было поздно. Тот, Льняной, которого я с легкой руки делала не просто светским львом, а алкогольвом, не иначе как из мести заорал:

– Вон там еще одна, рыжая, в кепке!

После этих слов моя туевая соседка тут же, уже не пытаясь маскироваться, рванула с места так, что мировые рекордсмены по бегу нервно закурили бы в сторонке.

Я припустила за ней. Холодный ветер ударил мне в лицо. Запнулась о какой-то корень, выступавший из земли, и почувствовала, как теряю равновесие. Взмахнула руками, пытаясь его удержать.

Из горла вырвался то ли судорожный вздох, то ли оборванный крик. Сама не поняла. А затем я все же не устояла на ногах и полетела макушкой вперед. Прямо в газон. И сделала это в лучших традициях любителей нырять с бортика. Правда, руки не вытягивала, а, наоборот, согнула так, чтобы защитить свою неразумную головушку. А ноги согнулись сами собой, так что колени оказались у подбородка. Как итог – я прокатилась этаким клубочком по лужайке.

В этот момент надо мной что-то пролетело. Судя по опалившему спину жару – пульсар. Мать его! Боевой пульсар. Это я смогла осознать, лишь когда мое удирание в фирменном стиле мяча закончилось и я, оттолкнувшись ногами от травы, стартанула из полусогнутого положения. Вот тогда и смогла увидеть, как огненный шар, с которым я разминулась по счастливой случайности, врезался в ствол, что маячил впереди.

Только вот перед тем, как поджечь кору, которая сейчас пылала огнем, пульсар еще успел чикнуть по ремню граверата. И сейчас тот валялся на газоне, а журналистка – убегала, и в ее руке был лишь остаток лямки, что крепился к кофру камеры. Видимо, рыжая не захотела рисковать шкурой и возвращаться за сенсацией.