Я готова на всё ради него.

Не помню, когда в последний раз мы не говорили так долго. Уже прошло больше двух недель, которые ощущаются как год. Год непрестанного состояния тревоги.

Словно он выбил мой мир из равновесия, ощутимый дисбаланс в моей вселенной, а дисбалансы коварны, потому что проявляются там, где не ожидаешь.

Моё сердце словно хромает — уже давно, — но Том стал для него костылём. И не просто костылём, а настоящей больничной палатой. Если бы он был хирургом, я была бы в надёжных руках.

Но он не хирург, хотя и без того я всё равно в надёжных руках.

Хотела бы я найти слова, чтобы описать Тома, поставить его на достаточно высокий пьедестал, направить свет, который бы показал вам, насколько он идеальный мужчина...

И если вы пытаетесь как-то уследить за нашими отношениями, то я уже не знаю, кто мы друг другу. Перестала пытаться давать этому определение, а он не спрашивает. Мы точно не друзья, но каким-то образом он, наверное, мой лучший друг в последние время. Мы спим вместе — и между нами есть чувства. Такие чувства: окно растворено настежь, на веточках щебечут птицы, розы покрыты каплями дождя. Однако мы оба знаем, что он любит другую, с которой быть не может, а я другого, с которым мне быть не стоит.

Мы откровенны друг с другом. Я рассказываю ему все, какой смысл лгать?

Думаю, вместе — вот каков статус наших отношений, если бы приходилось цеплять ярлык, однако лучше этого не делать, ведь все слишком запутано. Все, что мне известно: он моя тихая гавань. Би Джей — шторм, который меня топит, а Том — место, где чинят корабль моего сердца.

Он взял меня на шопинг в Harrods после обеда и спросил: — Я иду с тобой вечером?

Кажется, я как-то упоминала об этом пару дней назад.

— Эмм... — высовываю голову из примерочной.

Примеряю шерстяное мини платье крупной вязки Weekend от Мах Мага, которая, по правде говоря, слишком повседневная как для наряда, что я привыкла носить, но мы с Томом почти не вылезаем из постели в эти дни, а в фатине спать неудобно.

— Я не думала, что ты захочешь, — уставилась на него.

Он откидывается назад, прислоняясь к стене.

— Это мой долг как твоего прикрытия.

Я выхожу из примерочной, подхожу к нему и подвожу взгляд.

— Мы до сих пор под прикрытием?

Он немного хмурится, обдумывая ответ, и убирает волосы с моего лица.

— Можешь пользоваться моим телом столько, сколько пожелаешь, — он пожимает плечами. — Укрытие, щит, спортивная площадка, — называй, как хочешь, мне безразлично.

Я слегка нахмуриваюсь.

— Тебе не помешает хоть немного переживать.

— Я и переживаю... — почесывает нос и качает головой. — Но я больше беспокоюсь о тебе, а твоё лицо выглядит определённым образом, когда тебе больно, будто ты олень, попавший в капкан, — и я просто обязан тебе помочь, — он утверждает это как о неоспоримом факте. — И я вижу, как ты пытаешься отказаться от этого гребаного идиота, с которым тебя связывает пол жизни, и когда будешь свободной, надеюсь, я буду первым в очереди.

Я обнимаю его за шею и целую, приподнявшись на цыпочках.

— Ты первый.

— Он знает, что я тоже буду? — спрашивает Гас по дороге туда.

— Нет, — отвечаю и качаю головой. — Ты его подарок на день рождения.

Гас сводит на меня взгляд.

— Я тебе не по карману, детка.

— Я очень богата, — хмурюсь на него. — А Том еще богаче. Томми, давай скинемся.

Гас хохочет, а Том весело фыркает.

Машинально вожусь с подолом своей юбки, как меня накрывает волной благодарности, что Том имеет такой привлекательный вид (светло-серый свитер из смеси шерсти и кашемира от Incotex, черные узкие джинсы из эластичного денима от Dolce & Gabanna и ботинки челси из натуральной кожи от Common Projects).

Я в плиссированной мини-юбке с узором «гусиная лапка» из смеси шерсти и мохера — очень милая. Би Джей купил мне ее в тот день.

И это пальто тоже. Шерстяное пальто из искусственной овчины, оба от Gucci.

Под ним — украшенная, вязаная майка от Versace (так много украшений, и в прямом, и в переносном смысле) и кожаные сапоги на каблуке Kronobotte 85 от Christian Louboutin — я выгляжу как девушка мечты Би Джея, и я сделала это не спроста.

Знаю, что он поймёт, что купил мне большую часть этой одежды, и надеюсь, что он подумает о том, как Том позже будет снимать её с меня.

Мы прибываем в Dolce Kensington примерно на сорок минут позже, чем планировали, и я готовлюсь к ворчанию со стороны Перри, когда мы заходим, но он и Пэйли сразу направляются к нам, оба хлопают в ладоши, улыбаются и «возводят» стену.

— Боже мой! — Перри берёт моё лицо в ладони. — Ты пришла! Я тебя обожаю!

Я догадываюсь, что Том тоже что-то замечает (он более чем на пол метра выше меня), ведь его взгляд зацепился за что-то, и он как-то подвинулся, присоединившись к стене.

— Это твой подарок, — толкаю Гаса в руки Перри. — С днем рождения!

И Гас, этот кадр, хватает лицо Перри и целует его взасос.

Его щеки краснеют, и я бросаю подарок от Saint Laurent Перри в руки.

— Бар! — Пэйли почти кричит. — Давайте выпьем...

Я странно смотрю на ней.

— Сегодня у нас нет обслуживания за столом?

Она машет рукой.

— Конечно, есть, но у барной стойки веселее. Выпивать шоты веселее у бара — разве нет?

Она смотрит на Тома, ожидая его поддержки.

Тот кивает: — Она права.

И они начинают гнать меня, как собаки отару, в направлении бара и как можно дальше от Би Джея, который, предполагаю, делает то, чего мне лучше не видеть. Еще один стриптиз? Таура Сакс? Как знать.

Мы выпиваем несколько шотов с вульгарным названием, и я едва успеваю их проглотить, как Перри хлопает в ладоши, говоря: — Ещё, ещё!

И Том заказывает еще, а мне уже достаточно. Я проталкиваюсь мимо них, чтобы посмотреть, что, чёрт возьми, происходит.

Би Джей и Алексис Блау. На диване.

Никогда ее не любила. Как-то раз я подслушала, как она в школьном туалете говорила, что если бы у меня не было известного отца, Би Джей выбрал бы ее, но это бред, ведь я значительно красивее.

Он ей всегда нравился. Она писала ему безостановочно.

Би Джей мне об этом никогда не говорил — и не стал бы, потому что знал, что я буду ревновать, но ему и не надо было, — я разгадала пароль от его телефона. (Оказалось это «7989» — годы нашего рождения, в обратном порядке. Мне понадобилось два месяца, чтобы его разгадать.)

Я стараюсь на это не смотреть. В основном там то, что я не хочу видеть, в основном я сама себе вонзаю ножи в сердце. В любом случае, надо отдать ему должное Би Джею, он никогда не обращал на неё внимания. Даже тогда, когда не знал, что я могу увидеть. Но сейчас он даёт ей больше, чем просто внимание. Жаркие объятия. Поцелуи. Его руки довольно высоко задрались под её юбку. Не все пальцы на виду.

Возвращаюсь к друзьям, натягивая на себя смелое выражение лица, — их лица искривлены в какой-то гримасе.

— Всё хорошо, — смеюсь я. Ни один на это не ведется. Я улыбаюсь еще шире. — Ребята, когда-то я видела, как он буквально занимался сексом с другой, какой-то отвратительной девчонке в ухо засовывал язык, — пожимаю плечами.

Пэйли держится за щеки, потому что её руки всегда холодные, и она пытается успокоить сейчас свои пылающие щеки.

— Мне безразлично, — говорю им и подвожу взгляд на Тома, надеясь на какое-то подкрепление, но тот кажется очень напряженным.

Вздыхаю, закатываю глаза, беру его руку и тащу обратно на вечеринку.

— Эй, эй! — зовёт нас Кристиан, приподнимая брови в неохотном, безмолвном приветствии.

Генри улыбается и встает, чтобы обнять меня. Его взгляд тоже беспокойный. Они что, считают меня какой-то бомбой замедленного действия? Он держит меня дольше и крепче, чем нужно, и что-то в этом меня нервирует.

— Ты в норме? — спрашивает он, отстраняясь и смотря на меня. Он не ждёт ответа, пожимая руку Тому. — Может, пойдем в бар? — указывает в ту сторону.