На самом деле мы были просто детьми. Делали взрослые вещи с сердцами размером с Техас и страстью, глубокой, как Марианская впадина. Думаю, мы были слишком молоды. Рассуждая об этом сейчас, Бриджит утверждает, что это правда, что я перенесла свою отцовскую зависимость на него и привязалась. Но вряд ли это моя вина, не так ли? Я не отсылала себя в школу-интернат в «почтенном» одиннадцатилетнем возрасте.

Я не просила эмоционально неустойчивых, парадоксальных родителей, которые скорее будут тусить на яхте Джей Зи, вместо того чтобы проводить время дома со мной и сестрой. Что я должна была делать? Не привязываться к самому идеальному парню в мире?

В общем. Он забронировал для нас люкс Найтсбридж в отеле Mandarin Oriental.

Было столько моментов когда мы почти, почти это делали, но ни разу не доходили до конца. Так много раз, когда это могло произойти естественно, но этот раз был спланированным... обговоренным заранее. Мы с Пэйли даже ходили по магазинам специально для этого

Тогда был первый раз и для меня и для Би Джея, странно, не так ли? Раньше секс был таким важным, а сейчас он спит с первой попавшейся.

Мы договорились встретиться в отеле в восемь. Я пропустила ужин (спасибо, Cosmo Girl!²⁵) — и помню, как вошла в вестибюль, на мне было самое сексуальное и неудобное белье на свете под белым мини-платьем Calvin Klein, держа в руках сумку с вещами на ночь, а он сидел на диване в лобби, читая «Убить пересмешника» в миллиардный раз.

Волосы зачесаны назад, губы поджаты, большой палец расслабленно зажат между верхними и нижними зубами, он о чём-то задумался. Сконцентрирован. Потом он заметил меня. Сначала на его лице появилась улыбка, потом я заметила, как он нервно сглотнул. Он потянулся за моей рукой, а затем притянул меня к себе.

— Привет, — сказал он мне в волосы.

— Привет, — ответила я, едва встретившись с ним взглядом, прежде чем я покраснела.

Моё смущение почему-то придало ему уверенности, чтобы быть смелее, и его рот дрогнул в улыбке, когда он взял меня за руку, ведя в наш номер.

Он прихватил пару бутылок Moët из погреба своих родителей. Это не мое самое любимое шампанское, но для меня оно навсегда останется самым особенным напитком в мире, потому что мы пили его той ночью. Довольно быстро опьянели, видимо, из-за того, что оба волновались.

Мы надели халаты и долго стояли на расстоянии друг от друга, изображая непринужденность, несмотря на то что должно было произойти, и чего ни один из нас не обсуждал с тех пор, как мы вошли в номер.

— Я принесла «Uno», — сказала, роясь в своей спортивной сумке Marc Jacobs.

Он несколько секунд смотрел на меня, а затем на его лице вспыхнула улыбка.

— Вон оно как? — он протянул руку, чтобы забрать у меня карточки. — Играем до двух побед? — спросил он, и я закивала, а потом наши руки дотронулись, и возникла искра, такая, как когда ты заводишь машину.

Это прикосновение завело нас, а потом на Биджа как будто что-то нашло (может, шампанское помогло), и он потянул меня к себе, уверенный, как никогда: одна рука на моем лице, другая на пояснице, спиной повел к кровати, словно профессионал в этом деле, и уложил меня на нее.

Никогда в жизни раньше я не испытывала такого — желания удовлетворить похоть. Помню, каким тяжелым он был на мне. Долгое время это ощущение я приравнивала к безопасности: он сверху на мне, как лучшее одеяло. Пока Би Джей не лег так на другую и не изменил все.

Бидж рассказывает, что я все время разговаривала. Нервная болтовня о том, что хлебные палочки недооцененная еда и как сильно мне нравится лиловый цвет, потому что он подчёркивает мои глаза. Он до сих пор дразнит меня этим. Потому что, как оказалось, я не просто нервничала в начале — я болтала все время, даже когда кончила. Он рассказывает, что вместо тех кульминационных стонов порнозвезды был миг молчания, несколько сбивчивых вдохов, когда я старалась успокоиться, один нервный глоток, а потом с раскрасневшимися щеками и самым полным сердцем в мире молвила: — Знаешь ли ты, что правильно говорить брюссельская капуста, а не брюссельские капусты? Это не множественное число, а существительное в единственном числе, пока их не станет несколько. Представляешь?

И он крепко прижал меня, тихо смеясь, когда его тело невольно дрожало в моем.

Помню, как он на секунду отвел своё лицо от моего. Мы вспотели, были липкими и тяжело дышали, а тела наши соединились и переплелись. И тогда он спросил, заинтригованный: — Погоди — так пчелы действительно вымирают?

— Да, как бы очень-очень тревожно быстрыми темпами, — кивнула я, искренне.

И он прижал свой потный лоб к моему и засмеялся так, что я почувствовала этот смех по всему телу.

После этого мы провели всю ночь закутанные, гуглили факты о пчелах и смотрели документальные фильмы о них. Мне кажется, что это время, когда я была в постели с пчёлами и с ним, — одно из моих любимых воспоминаний.

Пожалуй, именно туда мы постоянно пытаемся вернуться. Во времена, когда мы еще не начали уничтожать друг друга, чтобы наши сердца продолжали жить.

И именно в середине одной из этих мечтательных минут Том Ингленд вальсирует в мою спальню и находит моего бывшего парня в моей постели, без футболки, в одних только черных и светло-коричневых узких атласных штанах, украшенных шелковым бархатом от Gucci и носках от Anonymous ISM.

Том стоит в дверях несколько секунд, оценивая ситуацию, затем делает ещё несколько шагов внутрь. Это странно, на самом деле. Все просто зависло, замороженное во времени. Я не понимаю, что всё это значит. Что значат эти секунды, к чему они отсчитываются. Чувствую, как в комнате сразу становится напряжённо, но не могу понять, почему.

Кажется, мы делаем что-то не так. Может быть, Би Джей думает так же. Но я чувствую это и от Тома тоже.

Я замерла, глядя на него, и краем глаза вижу Би Джея, с открытым ртом, как будто его поймали с поличным. Он выглядит ужасно глупо.

Я выскакиваю из постели со скоростью света. Би Джей тоже.

— Том, — я бросаюсь к нему.

Он ловит меня несколько нерешительно.

Би Джей суетится, запихивая свои тапочки Dezi Bear от Ralph Lauren в сумку, хватает толстовку Celiné, которую даже не надевает.

— Увидимся, Паркс, — он старается не улыбаться во весь рот.

Проходит мимо Тома, сцепляет руки, как будто в них у него что-то есть, и делает странный поклон благодарности.

— До встречи, чувак, — говорит, выходя из комнаты.

Том ничего не говорит, просто смотрит на него. Он ждёт несколько секунд, просто наблюдая за мной. Эти секунды тянутся дольше обычного, и это ощущение похоже на то, как будто тебя отправили к директору в школе.

Он закрывает дверь, делает несколько вдохов, смотрит на меня краем глаза.

— Ты спала с ним?

— Нет, ну вообще-то да, — признаю. — То есть нет.

Его не особо радует мой неожиданный интерес к семантике. Его челюсти сжимаются.

— Ты занималась с ним сексом?

— Нет! — я быстро качаю головой.

Он бросает на меня недоверчивый взгляд. А чему тут верить? Би Джей был полураздет. Я в пижаме.

Это может быть моим следующим аргументом.

— Думаешь, я оделась так, если бы хотела кого-то соблазнить?

Я указываю на свою пижаму Gisele с принтом — белую с маленькими розовыми сердечками от Eberjey.

— Нет, — он пытается улыбнуться, — но мне трудно представить, что тебе вообще надо кого-то соблазнить — ты, можешь надеть хоть занавеску для душа, и он все равно будет желать тебя.

Он ревнует? Кажется, что да. Переносица Тома Ингленда становится розовой, когда тот ревнует. Это немного мило. Я сжимаю губы.

— Я не спала с ним.

Его глаза сузились, и он пожал плечами, как будто ему всё равно.

— Слушай, все в порядке, если и спала, потому что... знаешь, мы же...

Мне не нравится видеть, как он теряется. Моё сердце сжимается.