– В Чарльстоне на улицах так много хулиганов, – добавил Херрингтон. – Иногда достойные граждане не чувствуют себя в безопасности. Особенно юные девушки. У вас ведь две внучки живут в Чарльстоне, верно, сэр?

– Вы что, мне угрожаете? – воскликнул судья.

– Нет, сэр! – строго возразил Купер. – Мы просто хотим, чтобы вы пообещали перейти Иордан. Поддержали губернатора Хэмптона, когда мы выдвинем его в Колумбии. И сказали другим о своем решении.

– Вот что, парни, проваливайте-ка вы отсюда вместе со своими винтовками! – ответил судья Бледсо. – Здесь вам не Миссисипи.

– Мне очень жаль, что вы решили именно так, – процедил Херрингтон с холодной яростью. – Поехали, друзья.

Один за другим они выехали из благоухающего розами двора. Судья Бледсо стоял на крыльце и смотрел им вслед, пока последний всадник не скрылся на дороге к Чарльстону.

Херрингтон подъехал к Куперу.

– Вам известно следующее имя в списке? – спросил он.

– Известно. Я не собираюсь иметь с ним ничего общего. Это мой зять.

– Мы и не ожидали, что вы примете участие, Купер. Вас можно понять. Ну а мы непременно навестим мистера Джермана.

Купер отер мокрое лицо длинными пальцами и тихо произнес:

– Делайте, что должны.

Две ночи спустя неизвестные пустили три пули в окно судьи Бледсо. А в следующее воскресенье старые друзья из прихожан не захотели разговаривать ни с ним, ни с его женой.

Во вторник, когда их пятнадцатилетняя внучка вместе с гувернанткой в сумерки возвращалась домой по Кинг-стрит, из переулка выскочили два каких-то белых молодчика, вырвали у девушки сумочку и стали угрожать ей ножами. Один разрезал рукав ее платья, прежде чем оба убежали. В конце недели судья Бледсо сообщил о намерении перейти Иордан.

1776 год

ТРИ МИЛЛИОНА КОЛОНИСТОВ ПЕРЕСЕКАЮТ МОРЕ

1876 год

СОРОК МИЛЛИОНОВ ВОЛЬНЫХ ЛЮДЕЙ ПРАВЯТ ОТ ОКЕАНА ДО ОКЕАНА

город Филадельфия, плакат к столетию Дня независимости

– Нам не нужен люкс, – сказала Вирджилия. – У нас забронирован номер в другом месте.

Портье в «Континентале», тот же, что регистрировал Мадлен и Джейн, посмотрел на нее с сомнением:

– Как скажете, миссис Браун. Надеюсь, вы уверены в том, что говорите. Просто мне точно известно, что ни в одном хорошем отеле свободных номеров нет, занято все, даже коридоры.

– Спасибо, мы уверены, – ответила Вирджилия.

Она вышла из шумного вестибюля и вернулась в наемный экипаж, ждавший на обочине. Сципион, очень элегантный в пальто с бархатными отворотами и жемчужно-серых перчатках, с легкой досадой посмотрел на жену:

– Зачем ты это сделала?

Она поцеловала его в щеку:

– Потому что за это не стоит бороться, милый. Я хочу остановиться там, где нам не будут грубить и не будут пялиться на нас постоянно. Это мы еще получим в избытке, когда встретимся с семьей. – Она заметила, что Сципион хмурится, и сжала его руку. – Прошу тебя… Ты же знаешь, я всегда лезу на баррикады, если дело важное. Но это не важное. Давай не будем отравлять себе жизнь.

– Куда ехать? – крикнул сверху кучер; он не скрывал своего недовольства тем, что ему приходится везти чернокожего мужчину и белую женщину, сколько бы ему за это ни заплатили.

– В негритянский район, – ответила Вирджилия.

Кучер скривился и тронул лошадей с места.

– Бизон?

– Бог мой, Билли!

Чарльз бросился к другу, только что спустившемуся по мраморным ступеням. Люди в вестибюле с удивлением смотрели, как долговязый человек, одетый как житель пограничных штатов, неловко обнял невысокого джентльмена в деловом костюме. Вопросы и ответы посыпались один за другим.

– Бретт и дети с тобой?

– Да, они наверху. А где твоя жена? Ужасно хочется с ней познакомиться!

– Она узнаёт у старшего портье расписание поездов. Хочет съездить в Нью-Йорк, повидать одного старого друга.

Они направились в бар. Каждый всматривался в другого, отмечая множество перемен. И хотя разговаривали они тепло и радостно, оба немного смущались – слишком много времени прошло с их последней встречи в Монт-Роял после окончания войны.

Дети помогли перебросить некий мостик через годы.

– Надеюсь получить место в Академии для моего старшего, – сказал Билли, – если Стэнли продержится в конгрессе еще три срока. А ведь твой парень примерно того же возраста? Они могли бы поступить вместе, как мы с тобой когда-то.

– Я не уверен, что хочу для Гуса военной карьеры, – очень серьезно ответил Чарльз.

– Ему ведь не обязательно оставаться в армии навсегда. А образование в Вест-Пойнте по-прежнему самое лучшее в Америке.

Взгляд Чарльза как будто уплыл куда-то вдаль, мимо сигарного дыма и света газовых ламп, мимо шумных гостей отеля, сидевших вдоль дубовой стойки бара, в то далекое время и далекое место у реки на Индейской Территории.

– И все же я не уверен, – повторил он.

Уилла нашла «лучшего актера Америки» в каком-то грязном пансионе на Малберри-стрит. Она дважды постучала и, не услышав ответа, толкнула дверь. Сэм Трамп сидел в кресле-качалке и смотрел в окно, которое мыли только дожди. Выходило оно на стену соседнего дома. Когда Уилла закрыла за собой дверь, он не повернул головы. Похоже, он стал плохо слышать.

Вид этой убогой комнаты, захламленной старыми сундуками, горами костюмов и пачками листов с текстами пьес, едва не вызвал у нее слезы. Над дверью Сэм повесил лошадиную подкову. Черный кот на его коленях выгнул спину и зашипел. Это заставило Сэма обернуться.

– Уилла, детка! Я и не знал, что ты сегодня приедешь. – (В телеграмме она точно указала день и даже час своего приезда.) – Входи, пожалуйста!

Когда он встал, она заметила, что суставы его пальцев сильно распухли и искривлены. Контраст между его морщинистым лицом и неестественными крашеными волосами выглядел очень печально.

Она нежно обняла старого друга:

– Как дела, Сэм?

– Лучше не бывает. Лучше не бывает! Для шестидесятилетнего мужчины я крепок, как молодой холостяк. – (Уилла прекрасно знала, что Сэму уже семьдесят пять.) – Давай-ка сядем, и я расскажу тебе мои потрясающие новости. Как мне стало известно из надежного источника, очень скоро не кто иной, как мистер Джо Джефферсон, собирается предложить мне выйти на замену в роли Рипа ван Винкля, пока он будет наслаждаться двухнедельным отпуском у моря. Пьеса где-то здесь… Я ее изучаю.

Под креслом, рядом со стаканом воды и тарелкой холодной овсянки, он нашел старый текст и сдул с него пыль. Уилла нервно сглотнула, поздравила его и просидела у Сэма два часа. Он задремал в кресле, когда она потихоньку ушла. Одна из изуродованных рук Трампа неподвижно лежала на голове мурлыкавшего кота.

Прежде чем выйти из пансиона, она разыскала хозяйку и заплатила ей пятьдесят долларов – вдвое больше той суммы, которую она тайком пересылала ей каждый месяц за комнату и питание Сэма.

В понедельник они все собрались, чтобы вместе посетить выставку. Джордж обеспечил каждую группу экипажем, причем для семьи Билли и Бретт понадобилось две коляски.

Они увидели слесарные инструменты от компании «Пратт энд Уитни», сигнальные приборы для железной дороги от «Вестерн электрик», выкройки платьев Эбенизера Баттерика, серебро Горхэма, знаменитый лиможский фарфор, французские пожарные машины, часы Сета Томаса, препараты из кореньев и коры от «Маккессон энд Роббинс», лекарства от «Пфайфер», рояли и пианино от Стейнвея, Чикеринга, Кнаба и Фенуэя. Увидели локомотивы, оборудование для прокладки кабелей под водой, высокие стеклянные цилиндры с образцами земли из разных округов Айовы, гигантские бутыли с рейнским вином, выставленные на пьедесталах, передвижные паровые котлы, печатные прессы для производства бумажных обоев, изделия стеклодувов, картечницы Гатлинга, забавное устройство для переговоров под названием «телефон» мистера Грэхема Белла, которое Джордж посчитал глупым и непрактичным, огромные зеркальные отражатели от Главного управления по маякам, пятнадцатидюймовые початки кукурузы и семифутовые стебли пшеницы, мебель из гнутого дерева, скульптуры из масла, шведскую художественную ковку, похожую на кружево, русские меха, японские лаковые ширмы, военные мундиры армии и флота, а также форму торговых моряков за последние семьдесят пять лет, стенд, посвященный новой европейской школе для совсем маленьких детей, названной «киндергартен», оранжерею с пальмами и цветущими апельсиновыми и лимонными деревьями, колье с двадцатью семью бриллиантами от Тиффани стоимостью более восьмидесяти тысяч долларов золотом, витрины с крекерами, чучелами птиц, образцами минералов, колесами для карет, конторскими книгами, болтами и гайками, корсетами и искусственными зубами, хрустальным фонтаном, увешанным стеклянными призмами и подсвеченным газовой лампой для большего эффекта, гипсовой статуей Джорджа Вашингтона без ног, сидящего на орле, сделанном в натуральную величину (при виде ее Мадлен закрыла рот ладонью и закатила глаза), и еще пять тысяч изобретений, представленных патентным бюро.