– Правильно ли я понял, что все это в прошлом, Вирджилия?

– Просто сорвалось с языка. Мое восхищение никуда не делось.

Он снова посмотрел в сторону безлюдного пыльного коридора, куда доносились лишь далекие приглушенные голоса из холла. Его рука, лежавшая на колене, медленно поднялась и томным движением, словно парящая в воздухе белая птица, протянулась к ее груди. Задрожав от возбуждения, Вирджилия плотно сжала ноги, когда его большой палец лег на ее грудь, а остальные обхватили сбоку. Она накрыла его руку своей, слегка сжала ее и тихо выдохнула, закрыв глаза:

– О Сэм…

Кто-то громыхнул ведром в коридоре. Стаут мгновенно отдернул руку. Этот ничтожный обмен прикосновениями длился не дольше пяти секунд, но то, что раньше звучало лишь намеками, теперь стало очевидно.

В дверях появился пожилой негр в ливрее отеля; держа ведро в одной руке, он начал чистить наполненные песком пепельницы, стоящие у входа. Выудив все окурки сигар и обрывки бумаги, старик разровнял песок и исчез.

Вирджилия чувствовала, что ее лицо горит так, словно его окатили кипятком.

– Мне бы хотелось встретиться с вами снова, – быстро проговорил Стаут, наклонившись вперед.

– Мне тоже.

– Наша следующая встреча должна быть более уединенной, вам не кажется?

На одно головокружительное мгновение Вирджилию охватил соблазн, но она тут же вспомнила, что стоит на кону, и отрицательно замотала головой.

Безупречная выдержка Стаута наконец-то дала трещину.

– Но вы только что сказали… – раздраженно начал он.

– Я действительно чувствую… сильное влечение к вам, Сэм. Но тайные интрижки не для меня.

Он положил руки на подлокотники кресла и внимательно всмотрелся в ее лицо:

– Дело по-прежнему в моей жене?

– Боюсь, что так.

– Если вы полагаете, что я могу бросить ее ради вас или ради любой другой женщины, вы ошибаетесь, – холодно произнес он.

– Я не просила…

– Вам и не нужно, дорогая. – (Его сарказм в сочетании с этим завораживающим голосом только еще больнее ранил ее.) – Ваш замысел абсолютно ясен. Полагаю, я не могу винить вас за ваши надежды, но, поверьте мне, вы на ложном пути. Я никогда не пожертвую тем, чего достиг в этом городе – и тем более тем, чего еще собираюсь достичь, – позволив запятнать свое имя безнравственной историей. Знаете, что сделали бы некоторые мои избиратели в Манси, окажись я замешанным в скандал подобного рода? Они не только проголосовали бы против моей кандидатуры, но и встречали бы меня на вокзале с дегтем и куриными перьями. – Добившись желаемого эффекта, он смягчился и взял ее за руку. – Вирджилия, почему какая-то условность должна стать препятствием между нами? Наше желание обоюдно, и мы можем удовлетворить его, не повредив интересам обеих сторон.

– Почему вы так уверены, что все именно так и будет, конгрессмен? У вас большой донжуанский список?

Его взгляд вмиг стал холодным.

– У меня назначена встреча, – сказал он, схватив со стола трость, шляпу и перчатки. – Приятно было встретиться с вами, мисс Хазард. Всего доброго.

Он прошел к двери.

Вирджилия резко встала:

– Сэм…

– Да? – обернувшись, невозмутимо откликнулся он.

Как трудно было сказать то, что необходимо было сказать…

– Ничего. Мои требования неизменны.

– Боюсь, они завышены. Слишком завышены. – Он снова улыбнулся, на этот раз с откровенным презрением, словно хотел ранить ее.

Когда его сутулая фигура скрылась в коридоре, Вирджилия снова села в кресло и прислушалась к голосам в гостиничном холле. Чувство разочарования росло с каждой секундой. Как глупо было с ее стороны блефовать, имея на руках слабые карты. Этот человек, без сомнения, соблазнил уже половину женщин в Вашингтоне.

И все же, вспоминая его глаза, она понимала, что он хочет ее. Хочет именно ее грудь, ее тело.

Ну и что с того? Она разыграла все свои козыри, но все равно проиграла. Чувствуя растущее отчаяние, она сидела, уткнув глаза в пол и пересчитывая розочки в орнаменте ковра, пока наконец не услышала какой-то стук. Словно очнувшись ото сна, она подняла голову и увидела старого чернокожего уборщика с ведром.

– Вы хорошо себя чувствуете, мэм? – спросил он.

– Да, спасибо. Просто немного закружилась голова, вот и решила здесь отдохнуть.

С усилием сбросив оцепенение, Вирджилия встала. А что, если она напрасно решила, что проиграла? Ведь высокая цена за ее благосклонность могла произвести и обратный эффект, заставив Стаута желать недоступного еще сильнее? В таком случае вся его оскорбленная поза и язвительные насмешки были не чем иным, как обычным притворством.

Вместе с этими мыслями пришла еще одна, почти сразу перешедшая в твердую уверенность. Она наверняка увидит Сэма Стаута снова. Ей не хотелось, чтобы эта встреча была последней, и она чувствовала, что и Стаут, несмотря на все его заявления и честолюбивые планы, его жену и избирателей, тоже не хочет этого.

Но где они могли бы встретиться? Трудно сказать, да это и не имело значения. Просто это должно было случиться, и все. Она вышла из гостиной и стремительной, уверенной походкой пошла к холлу. Уже направляясь к двери, она заметила на себе скрытые взгляды нескольких джентльменов.

– Дело сделано, – сказал альбинос. – Где деньги?

– В свое время… в свое время.

Бент пробежал маленькими темными глазками густо исписанные листки. Альбинос, нежный, ранимого вида юноша лет восемнадцати-девятнадцати, отошел с обиженным видом. Выхватив соломинку из одного из тюков, сваленных в углу сарая, он сунул ее в рот и принялся жевать.

Бент продолжал просматривать страницы.

– Здесь все как обещано, – недовольно проворчал альбинос. – Полная опись того, что производит завод «Тредегар», – пушки, гильзы для снарядов, ружейные патроны, листовое железо для броненосцев мистера Мэллори. Список длинный, и количество для каждой позиции указано. Мой… э-э… друг, который собрал все эти сведения, был одним из главных помощников Джо Андерсона.

Насторожившись, Бент кашлянул.

– Ты сказал «был»?

– Да, мистер Бэском. – Юноша изящным жестом отвел чудесные белые волосы с плеча засаленной рубашки. – К сожалению, на прошлой неделе его рассчитали. Нашли какие-то нарушения в платежах.

– Какого рода нарушения?

– Что-то связанное с предпочтением одних поставщиков другим. Но на опись это не повлияло – она надежна на сто процентов.

– Не сомневаюсь, – кивнул Бент.

Он сложил бумаги и сунул их в боковой карман своего огромного сюртука. В этом новом костюме из тонкой черной шерсти он напоминал респектабельного коммерсанта; дополняли образ тяжелые ботинки, черная широкополая шляпа и такой же черный шейный платок.

Его ум лихорадочно работал. Это несчастное извращенное существо в своем стремлении угодить выдало очень важные сведения. Однако теперь в качестве информатора юноша стал бесполезен. Бент знал, как следует поступить, и не испытывал ни малейших колебаний. Бейкер предоставил ему широкие полномочия.

– Деньги у меня есть…

Он порылся в другом кармане. Альбинос облизнулся. На ночном почтовом пароходе, идущем по каналу реки Джеймс со скоростью три мили в час, пробили склянки; свозь щели сарая были видны его огни. Сарай стоял в окружении других похожих строений на заросшем травой, заброшенном клочке земли у подножия холма Орегон. Недалеко вниз по течению, на другой стороне канала, но на этой стороне реки, металлургический завод «Тредегар» освещал ночь красным светом, наполняя тишину грохотом машин.

Бент не так давно занимался этой работой, но уже уяснил все ее нюансы, возможно, потому, что она идеально подходила его натуре. Поэтому сейчас, отсчитывая банкноты – Союза, а не Конфедерации, на чем настоял альбинос, – он мысленно проставлял галочки по всем пунктам применительно к данной ситуации.

Бывший информатор представлял собой потенциальную угрозу. Альбинос знал Бента как шпиона Союза. Затаив на него злобу, он мог бы сдать его властям и ничуть бы при этом не обеднел. Или после его отъезда из Ричмонда начал бы болтать лишнее, что сделало бы следующий приезд Бента сюда небезопасным.