Группа всадников въехала на поляну. У того, что ехал впереди, балахон с одной стороны был подвернут и заткнут за пояс с патронташем. Из-за пояса торчала рукоять пистолета.

У других всадников Энди заметил мелкокалиберные винтовки старого образца, совсем древний эспонтон и даже пару сабель.

Из-под лошадиных копыт взметалась пыль. Всадники снова и снова объезжали поляну по кругу, и это казалось еще страшнее оттого, что ехали они в полном молчании. Даже белые неряхи на крыльце и бедняки-издольщики казались испуганными.

Главарь остановил лошадь перед магазином Геттиса. Теперь Энди заметил еще кое-что. К седлу второго всадника было приторочено что-то вроде деревянного ящика, полускрытого балахоном. Сколоченный из некрашеных сосновых досок, он был около двух футов длиной и имел, скорее всего, прямоугольную форму.

Подняв старую слуховую трубку, из тех, что используют глухие люди, главарь заговорил через нее, отчего его голос приобрел скрипучий металлический звук, делая его неузнаваемым.

– Рыцари Невидимой Империи собрались. Враги белого царства, трепещите! Ваши дни сочтены. Смерть ваша не за горами.

Энди понимал, что все это показное устрашение. Глупый маскарад. Но он также понимал, что чувствуют эти люди, хотя не видел их лиц. Они были полны настоящей ненависти и совсем не шутили.

– Пусть слух об этом разнесется по всей округе! – проревел главарь через помятую трубку. – Вот первый, кто ощутит нашу ярость!

Второй всадник бросил ящик на землю. Крышка отскочила, и Энди увидел в нем что-то похожее на куклу.

Вожак взмахнул рукой, и ряд всадников тронулся с места. Энди решил, что видел достаточно, и начал пробираться сквозь кусты юкки обратно к подлеску. Его ошибкой было то, что он обернулся через плечо, чтобы проверить, где куклуксклановцы, и не заметил, как шагнул слишком близко к колючим зарослям. Острый лист юкки прорвал штанину, и он вскрикнул от боли – совсем тихо, но его услышали.

Кто-то громко закричал, кто-то схватился за винтовку, кто-то за пистолет. Вожак повелительно взмахнул рукой, и несколько всадников бросились в погоню за чернокожим человеком, бежавшим к деревьям.

Когда двое ряженых в колпаках догнали его, зажав в зарослях юкки с двух сторон, он побежал, уже не разбирая дороги; жесткие листья как кинжалы вонзались в ноги. Задыхаясь, он побежал быстрее и наконец выскочил на свободное поле. Лес был уже близко, но тут приклад мушкета ударил его по голове, и он упал на колени.

Всадники спрыгнули на землю и поволокли его к магазину. Женщина, которая кормила младенца, наклонилась и плюнула ему на волосы. Потом его схватили за плечи и подтащили к лошади вожака.

– Таких, как ты, ведь предупреждали, чтобы вы держались подальше от нашего собрания! – прогудел тот через трубку. Громадная сверкающая фигура в красном нависала над Энди, как столб огня. – Ниггеры, которые открыто не повинуются Невидимой Империи, получат то, что заслужили.

Другой куклуксклановец достал огромный охотничий нож и повертел лезвием перед лицом Энди.

– Спустите с него штаны, – сказал он. – Ты попал, парень. Мы варим суп из ниггерских яиц.

– Нет! – Главарь взмахнул трубкой. – Пусть расскажет другим о том, что увидел здесь. Покажите ему гроб.

Мужчина силой развернул голову Энди так, чтобы он видел лежащий на земле открытый ящик. Внутри лежала грубо сделанная из кукурузного початка кукла в бархатной одежке с оплавленной дырой от пули. Главарь показал на черные буквы, выжженные на крышке гроба. Они были корявыми, но вполне читаемыми.

– Кто-нибудь, прочитайте ему!

– Я знаю этого ниггера, – сказал другой куклуксклановец. – Он из Монт-Роял. Сам может прочитать. – Хотя он старался изменить голос, Энди узнал Геттиса.

От страха у него все расплывалось перед глазами. Пришлось собрать все силы, чтобы не опозориться перед ними и не помочиться в штаны.

– Отлично! – рявкнул главарь. – Ты расскажешь той женщине о том, что здесь видел, и о том, что прочитал, ниггер!

Он снова махнул рукой, Энди отпустили, повернули в сторону леса и пнули в зад.

Шатаясь, он побежал вперед. Сзади грянули один за другим четыре выстрела, и каждый раз он вздрагивал всем телом, ожидая пули, но продолжал бежать. К счастью, он ни разу не упал и, только когда наконец достиг подлеска, оглянулся и увидел оружейный дым, поднимавшийся в воздух над красными колпаками. Все громко смеялись над ним. Он снова повернулся и забежал в темноту леса.

Не могла уснуть всю ночь. Энди видел Клан и этот страшный спектакль с сожженной куклой, который они нарочно устроили, чтобы показать: так будет с их будущими жертвами. Когда Энди писал для меня те слова с крышки гроба, его рука дрожала, а со лба градом лился пот на старую коричневую бумагу.

«Смерть проклятой ниггерше МЭЙН!»

В тот день Чарльз проснулся на час позже обычного – в пять вечера. Перед тем как встать с постели, он сунул руку под кровать, достал бутылку и сделал первый глоток. Теперь у него вошло в привычку начинать день именно так.

Август уже перевалил за половину. В сарае, где он спал, было жарко и душно. А еще шумно. Рядом, в главном здании, техасские скотоводы с топотом и криками отплясывали польку, которую наяривал Профессор на новеньком пианино от «Фенуэя», недавно приобретенном заведением.

После второго глотка Чарльз неохотно поднялся. Почти всегда он спал не раздеваясь, поэтому и одеваться не пришлось. Пора было собираться на суточную смену в «Солдатку Нелл», где он работал ночным вышибалой. Это был процветающий салун с комнатами наверху – для шлюх и их клиентов. Находился он на Техас-стрит, между Эпплджек и Перл, южнее железной дороги. С улицы доносились пьяные крики ковбоев, которые уже получили свое вознаграждение и теперь собирались потратить его в этой не самой респектабельной части Абилина.

«Солдатка Нелл» никогда не закрывалась. Абилин быстро рос, превращаясь в крупнейший в Канзасе центр по отправке скота в восточные штаты. Авантюрная затея Джозефа Маккоя, скромного фермера из Иллинойса, обладавшего хорошим деловым чутьем, неожиданно принесла успех. В прошлом году, когда он только начал, они с партнерами закупили, разместили в специально построенных для этого на двухстах пятидесяти акрах загонах, а потом перегрузили в вагоны Восточного отделения «Юнион Пасифик» тридцать пять тысяч голов техасского скота. На второй год они уже планировали удвоить это количество. Несмотря на стычки с индейцами, стада продолжали стекаться из Хамбаргерс-Форда, перегоночного пункта, расположенного недалеко от города. Почти каждую ночь Чарльзу приходилось усмирять толпы пьяных ковбоев. Шериф округа Дикинсон в этом никакого участия не принимал. Он был бакалейщиком и не умел обращаться с дебоширами.

Чарльз кое-как расчесал пальцами длинную спутанную бороду. Потом снял с колченогого стула холщовые ножны, которые сшил сам, внимательно изучив картинку с изображением японского воина в старом номере «Леслис». Самурай – так их называли – носил свой длинный меч в таких же ножнах за спиной, так чтобы рукоятка торчала над его левым плечом. Чарльз надел ножны и сунул в них свой верный «спенсер». Винтовка и кольт за поясом обычно охлаждали пыл не в меру разошедшихся ковбоев. Он взял пример с Дикого Билла, ставшего настоящей легендой приграничных районов Канзаса. Иногда Хикок носил целых пять пистолетов, да еще и нож. Этого было достаточно, чтобы просто напугать людей, не убивая их. Чарльз уже давно не видел Дикого Билла, но слышал, что тот сейчас доставляет армейскую почту.

Сам Чарльз, к сожалению, такой работы получить не мог. После того как его выгнали из Десятого, он не видел ни одного индейца, а с тех пор прошел уже почти год. Зима прошла вполне мирно. Но потом вашингтонские политики не смогли договориться о сумме выплат, которые полагались племенам по условиям договора, заключенного у Медисин-Лодж-Крик. Продовольствие, оружие и патроны также не были доставлены, и прошлой весной разгневанные команчи нарушили соглашение и вышли на тропу войны в Техасе. После них шайенны под командованием Высокого Быка, Шрама и других военных вождей ворвались в Канзас, видимо, чтобы напасть на своих старых врагов пауни. Но уже скоро они обратили свою враждебность на белых.