Пули засвистели в нескольких дюймах над головой Билли; он встал на четвереньки и пополз. Еще один снаряд упал в шести футах за его спиной, разметав щепки и землю. Себастьяну впереди тоже досталось; Билли слышал, как сержант застонал. Там, где еще недавно была наполненная жарой тишина, теперь вспыхивал яркий свет, грохотали взрывы, кричали раненые, клубился дым – настолько густой, что Билли задыхался.

– Я спущу его вниз, Ларкин!

Себастьян уже стоял на ногах, стараясь дотянуться до осыпавшегося бруствера, где лежал чернокожий офицер. Билли наклонил голову ниже и снова двинулся вперед. Он не видел, что делает Себастьян, но догадался, что случилась какая-то заминка. Было слышно, как сержант кряхтит от натуги.

– Вы добрались до него, сержант? – крикнул он.

– Нет!

– Не слышу… вы забрали его?

– Я сказал – нет! – заорал Себастьян, заставив снайпера на другой стороне прицелиться на звук и выстрелить.

Сержант дернулся и тихо вскрикнул, цепляясь за насыпь разрушенного редута. В пятидесяти ярдах к востоку взорвался еще один снаряд. Люди в окопах закричали. При вспышке взрыва Билли увидел, что Себастьян стоит на коленях, а по его плечу течет кровь.

Впившись негнущимися пальцами в землю перед собой, сержант снова распрямился; лицо его исказилось от боли. Еще одна пуля резанула по лежавшему на земле бревну, и острая щепка вонзилась Билли в шею, словно летающий гвоздь.

– Капрал Ларкин! – подойдя к сержанту, проговорил он, еле ворочая пересохшим от страха языком.

– Здесь, сэр, – отозвался сверху капрал.

– Куда ранило лейтенанта?

– В грудь.

– Давайте еще раз попробуем. Сначала опустим вниз его ноги. Я знаю, что вы ранены, сержант. Возвращайтесь назад.

– Вам одному его не унести. Я в порядке.

Какой уж там порядок…

– Ладно. Я возьму за ноги, вы повыше, поэтому потянитесь через меня и возьмите его за подмышки. Мы не должны его уронить.

– Ларкин! – выдохнул Себастьян. – Ты слышал?

– Слышал, – ответил перепуганный солдат. – Я его поддержу.

Они осторожно опустили лейтенанта с бруствера и понесли его к окопам. Билли шел впереди, держа раненого за ноги. Вражеский огонь усилился. Он слегка пригнулся и тут же понял, насколько смешно это движение, когда снаряды и пули летят со всех сторон. По подбородку стекал пот, сердце бешено колотилось, липкий страх никак не хотел отступать. Подумав о сержанте, который нес командира с пулей в собственном плече, Билли устыдился своей трусости. При каждом шаге Себастьян издавал короткий сдавленный стон.

– Пришли, – прошептал Билли у бревенчатого края окопов. – Эй, там, внизу! Принимайте лейтенанта. Осторожнее… осторожнее! Он… О черт! – Он почувствовал, как тело Бака скользит вниз, потому что Себастьян отпустил его, потеряв сознание прямо стоя.

Передав подбежавшим солдатам ноги раненого, Билли стремительно развернулся и попытался удержать сержанта, пока тот не упал. Но не успел он дотянуться до его руки, как Себастьян резко накренился в сторону и покатился на дно окопа. Двое солдат тоже пытались его поймать, но не смогли. Билли услышал тяжелый стук падения за секунду до того, как взорвалось еще три снаряда. Он прыгнул в окоп, чувствуя, как лязгнули зубы. От дыма по щекам текли слезы. Оглушительная канонада не прекращалась ни на секунду.

Билли схватил за руку одного из чернокожих солдат:

– Проберись в тыл, найди двое носилок и людей! Быстрее, черт побери!

Однако половина усилий оказалась напрасной. Пулю Минье из груди лейтенанта врачи благополучно вынули и зашили рану, а вот Себастьян умер на рассвете, когда над укреплениями рассеивался дым последних снарядов. Капрал Ларкин пролежал ничком все время обстрела и остался цел и невредим.

Потрясенный гибелью сержанта, Билли записал в тот день в своей заветной тетрадке:

Цветные солдаты встречают опасность с такой же храбростью, как и те белые, с которыми я работал. Во время сегодняшнего обстрела, совершенно бессмысленного, а потому очень характерного для того, во что превратилась эта война, Себастьян проявил благородство и мужество. Как же я заблуждался, когда считал солдат его расы ниже себя. Не нужно объяснять, что точно так же считает большинство в нашей армии и ведет себя по отношению к ним соответственно. Наверное, так бывает, когда огромное число людей в чем-то заблуждаются, потому что ошибка подобна эпидемии. Смерть «медной лодыжки» заставила меня самым серьезным образом усомниться в том, во что я раньше так верил.

Поезд тащился на юго-запад. Джордж ехал на открытой платформе, кутаясь в пальто. Было пасмурное утро субботы; в понедельник начинался ноябрь. В воздухе пахло снегом, голые деревья казались зловещими. Джордж думал о том, что после неудачной атаки четверга осада может снова вернуться в то сонное состояние, в котором пребывала до нее. Наступление на левом фланге, предпринятое с целью перекрыть доступ к Южной железной дороге, было отбито Хетом, Махоуном и частью кавалерии Уэйда Хэмптона. Хэмптона поставили во главе всей кавалерии Юга в августе. Служит ли Чарльз по-прежнему у него? И где сейчас Орри? Все еще в Ричмонде?

Он снова вспомнил о том страшном пожаре апрельской ночью шестьдесят первого. Эти воспоминания часто возвращались к нему. На месте разрушенного дома появился новый, но он имел мало общего с прежним. Можно ли будет восстановить разрушенные связи, когда закончится эта долгая опустошающая война? Да и остались ли они еще, эти связи? В этом Джордж не был уверен.

Среди мелочи, звякавшей в его кармане, нашлось несколько новеньких двухцентовиков, одобренных Чейзом перед его отставкой и впервые отчеканенных в этом году. На каждой монете была выбита надпись: «На Бога уповаем» – девиз, который никогда еще не появлялся на американских деньгах. Не было ли такое утверждение, размышлял Джордж, еще и безмолвным протестом против этого смутного времени, заявлением о недостатке веры и, как следствие, неспособности человека найти путь в этом лабиринте страданий, корыстолюбия и слепой судьбы. На Бога уповаем – не на генералов, не на солдат и даже не на президентов.

И тем не менее становилось все более очевидным, что Линкольн выиграет выборы. Радикальные республиканцы решили, что кандидату от отколовшейся фракции все равно не победить, и мрачно объединились вокруг президента. А то, что Шерман взял наконец Атланту, а Фил Шеридан разгромил Джубала Эрли у Сидар-Крика, полностью изменило политическое течение. Октябрьские выборы в Пенсильвании, Огайо и Индиане показали, что большинство на стороне Линкольна. Джордж проголосовал в своем лагере, и Билли, судя по его короткому письму, – тоже. Оба отдали свои бюллетени за Линкольна и Джонсона.

В тех штатах, что еще не проголосовали, правительственные департаменты, и министерство Стэнли усерднее остальных, не гнушались включать и административный ресурс, чтобы повлиять на результат. Джордж заметил, что офицерам, известным своей симпатией к Макклеллану, не спешат давать повышение, к которому они были представлены. Каждый день из Сити-Пойнта уходили пароходы, набитые военными, весьма кстати отправленными в отпуск в свои родные штаты, где победа республиканцев была не так очевидна. Джордж надеялся на победу и верил в ее необходимость, но ему очень не нравились те методы, которые использовались для ее достижения. Он даже представил себе, как Стэнли, радостно потирая руки, пишет на запросах о повышении «Дем.» и швыряет каждый помеченный таким образом листок в огонь.

Вокруг начали летать снежинки, когда на платформу из другого вагона перелез какой-то артиллерийский полковник и подошел к Джорджу. Они разговорились и вскоре уже обсуждали печально известного фермера из округа Динуидди, который называл себя Дьяконом и возглавлял отряд конных партизан; такие банды Конгресс конфедератов на словах осуждал, но втайне приветствовал. На прошлой неделе люди Дьякона захватили трех дозорных Союза у левого фланга осадной линии и повесили их.