Если я правильно понял рабочие принципы Анатолия Ивановича Блатова, то, может быть, я в какой-то степени им следовал. Льщу себя надеждой. Но это не главное. Более существенно то, что Блатовжил, работал, соприкасаясь с тысячами людей. И это соприкосновение будет оказывать свое воздействие. Непременно.

Партийный аппарат при Хрущеве и Брежневе, а соответственно и при их преемниках, строился при неизменном сочетании консервативно настроенных кадров и сторонников обновления, причем первых было значительно больше вторых. «Обновленцами» сначала были комсомольские лидеры, пришедшие в ЦК КПСС вместе с «железным Шуриком» — Александром Шелепиным. Однако очень скоро позолота демократического обновления сошла и проявился все тот же жесткий консерватизм, обретший черты неосталинизма.

Параллельно этому шел процесс обновления кадров за счет работников гуманитарной сферы — научных институтов, журналистов и международников. Так в аппарате ЦК КПСС оказались Арбатов, Бурлацкий, Бовин, Делю-син, Богомолов, Черняев, Загладин, Красин, Брутенц, Вебер, Биккенин, Вознесенский, Оников и много других скрытых диссидентов, ставших предтечами отхода партии от железобетонных позиций сталинского марксизма-ленинизма в сторону творческого научного социализма, а точнее говоря — социал-демократизма.

Никто эти потоки осмысленно не формировал, но секретари ЦК КПСС и заведующие отделами, которым доверено было решение кадровых вопросов, подборку людей делали «под себя». Вокруг Андропова, Пономарева группировались прогрессисты, а ближе к Суслову, Капитонову, Демичеву складывались силы консерватизма.

Организационные, а также производственные подразделения ЦК КПСС — промышленные, аграрные — в этом раскладе участвовали меньше. В них шла ротация за счет привлечения обкомовских кадров, настроенных на жесткий консерватизм, хотя они были и далеки от московский игры в политику.

К числу деятельных сторонников демократизации не только общества, но и партии принадлежал и Георгий Хос-роевич Шахназаров, который был принят Андроповым на должность консультанта. Потом он пережил некоторое гонение, но после кончины Суслова был назначен заместителем заведующего отделом социалистических стран, а при Горбачеве стал помощником генерального секретаря. С Георгием Шахназаровым мне довелось познакомиться раньше, чем со многими другими коллегами из аппарата ЦК. Именно он рекомендовал меня сначала Арбатову, а потом Андропову летом 1965 года, а его самого ввел в партработу Федор Бурлацкий.

Шахназаров пришел с должности заведующего отделом календарей Политиздата, где одним из немногих в нашей стране получил партийное взыскание в ходе внутрипартийной борьбы вокруг имени Сталина. Когда готовился проект отрывного календаря на 1963 год, Шахназаров, ободренный решениями XXII съезда КПСС о перезахоронении тела Сталина и выноса его из Мавзолея, вычеркнул из памятных дат приходившуюся на 21 декабря очередную годовщину со дня рождения Иосифа Виссарионовича. На такую экзекуцию он получил согласие секретаря ЦК Поспелова, ведавшего тогда вопросами пропаганды. Правда, Поспелов дал согласие устно, нигде не зафиксировав свою позицию. Календарь в миллионных тиражах разошелся в Москве и во всех республиках, кроме Грузии. Грузинские руководители (тогда первым секретарем там был Мжаванадзе) обратились с письмом в ЦК КПСС, требуя либо принять решение о невключении даты рождения Сталина в календарь, либо устранить допущенный произвол.

Вопрос рассматривался на заседании Секретариата ЦК КПСС, следующего после политбюро высшего органа партии. Попытка Шахназарова апеллировать к Поспелову успеха не принесла, тот открестился от случившегося. Секретариат ЦК принял решение о переиздании календаря в Грузии, а Шахназарову вынес минимальное наказание — «поставить на вид». Снято взыскание было только два года спустя. Это был редчайший случай, когда в аппарат ЦК приняли человека с партийным взысканием, да еще каким! Вынесенным за принижение личности Сталина в массовой пропагандистской литературе.

Судьба вообще была щедра на козни в отношении такого незаурядного человека, каким был Георгий Шахназаров. Причем на кону оказывалась подчас не карьера, а жизнь. Одно из таких злоключений случилось в 1943 году, когда он девятнадцатилетним солдатом оказался на линии прорыва советских войск после Сталинградской битвы. Командир батареи потерял связь с соседями. Послал бойца Шахназарова в деревушку за бугром узнать, кто там стоит. По дороге бойца остановил дозор из двух красноармейцев. Он объяснил им, куда идет, — те потребовали документ. Но у рядовых тогда ничего не было, кроме именного медальона, да и то не у всех. Георгий стал объяснять, что вот он отсюда рядом, идет от своих к своим. Дозорные сомневались, да и неохота им было канителиться с этим чернявым неизвестным солдатом. «Шлепнем его тут, чтобы не возиться», — сказал один и передернул затвор винтовки. Другой остановил: «Совсем мальчишка еще. Пристрелим, а может быть, зря. Отведем в часть, там выяснят, а пока пусть тут посидит». Так они и сидели. Сменили дозор через сутки. Через двое суток Георгий вернулся на свою батарею. Лейтенант удивился: «Так тебя, значит, не убили. Зря я похоронку написал, бланк испортил. Оставлю тебя без довольствия, тогда будешь знать, как пропадать».

Когда Шахназаров, уже работая в ЦК партии, стал готовиться к защите докторской диссертации, его друзья сочувственно хотели, чтобы благожелательно воспринималась его работа теми, чья оценка была определяющей. Был и у меня разговор с одним из академиков от марксизма-ленинизма, входивших в состав ВАК. «Если бы от меня зависело, — сказал ученый муж, — я бы не только докторскую не присудил, но и кандидатской бы лишил Шахназарова. Посмотрите, что он протаскивает: демократия должна быть не только в государстве, но и в партии!» Слава богу, от этого академика не все зависело.

Тем не менее гром разразился. После защиты диссертации Шах стал готовить к изданию брошюру о демократическом развитии советского общества. Еще до того, как брошюра вышла, скрытно действующая цензура донесла избранные места из нее в ЦК КПСС. Донос был направлен прямо секретарю ЦК Суслову. В доносе говорилось, что вместо демократического централизма как основного принципа построения КПСС Шахназаров ратует за принцип демократии в партии, следуя тем самым по стопам югославских, польских и прочих ревизионистов. Хотя брошюра еще не была издана и на верстке не было окончательной визы автора, Суслов вынес вердикт: таким людям не место в аппарате ЦК КПСС.

Незадолго до этого за неугодную публикацию со своих идеологических должностей были сняты Федор Бурлацкий и Лен Карпинский. Расправа с Георгием Шахназаровым означала нарастание тенденции. Начались поиски путей смягчения удара. При поддержке секретарей ЦК Катушева и Пономарева нашлась возможность спрятать Шахназарова за границей. Он был срочно переведен на работу в Прагу, в издававшийся там международный коммунистический журнал «Проблемы мира и социализма». Так вместо исполнявшего обязанности руководителя группы консультантов Шахназарова руководителем этого коллектива спичрайтеров стал Бовин. Положительную роль в сохранении Шахназарова в партийной системе сыграло доброе слово Андропова, ставшего к тому времени членом политбюро и председателем КГБ. Юрий Владимирович высоко ценил профессиональные — аналитические и писательские — способности Георгия Шахназарова, его широкий интеллектуальный кругозор, знание литературной и художественной жизни Москвы. Относился он к Шаху несколько по-отечески и допускал вольности, которые в отношениях с другими себе не позволял. «Ну где же Георгий опять болтается?» — раздраженно и по-свойски говорил Ю.В., не видя среди собранных экстренно сотрудников вызванного также Шахназарова.

Как спичрайтер Шахназаров был особенно силен в подготовке близких ему по идеологической тематике частей крупных докладов, где пространства хватало и для анализа, и для выводов. В силу отсутствия этих условий не любил работать над текстами для кратких выступлений наших вождей. Тут ему места недоставало. Писал текст с видимой легкостью, но в каждый из них вкладывал тщательно продуманные новые идеи, опробованные до этого в менее откровенном виде в своих авторских статьях и книгах.