Ну что за дурость! Пускать в опасное место необученного, неподготовленного человека! Волна злости, отчаяния и тоски снова накрыла Макса, заставляя тяжело вздохнуть и устало уставиться в белый потолок с лепниной.

Он некоторое время просто недвижно лежал, старался дышать медленно и спокойно, привести мысли в порядок.

Дело не в необученности или неподготовленности. Не переживает же он так за Майю, хотя она ученый, а не воин. Тоже девушка, даже еще более хрупкая, чем Ника, ниже ее ростом и не такая дерзкая.

Не было раньше у Макса семьи, уже много лет как не было любимой женщины. И вот, спустя столько времени и в другом мире, он обрел нечто поистине важное. Человека, который его понимает, ценит, любит.

Впервые за вечность он спит почти без кошмаров… Точнее, спал. Предстоящее задание всколыхнуло в нем старые воспоминания. Аркания почти вылечила раны, затянула мхом и вечнозеленым плющом, заживила все эти саднящие травмы.

Может, и нужно жить как-то по-другому, воспринимать все иначе. Но Макс не мог. Все его инстинкты и жизненный опыт просто кричали где-то глубоко в сознании:

'Ты поведешь свою любимую на смерть.

И толку от всей твоей жизни, от работы, от подвигов. От наград, что пылились в коробке в квартире Старого мира. Какой прок от тебя, Конь, если ты даже Нику защитить не можешь? Единственного человека, которому ты — кто знает, почему, — за все эти годы приглянулся. И понравился.

Не отступила, не отказалась. Зачем-то влюбилась, тянется к тебе. А ты, старый дурак, тащишь эту рыжую девочку за собой в ад. Это все, на что ты способен — приносить окружающим боль, разочарование и смерть!'.

Макс снова тяжело вздохнул. На прошедшие сутки как-то удалось загнать в подсознание все эти эмоции и мысли. Улыбаться, радоваться, наслаждаться временем, проведенным рядом с любимой. А вот сейчас что-то накрыло…

— Ты еще долго будешь грустно вздыхать? — хихикнула Ника, пошевелившись. Приподняла с его груди голову и сонно улыбнулась. — Меня аж укачало…

Макс против воли тоже хмыкнул и чуть позволил себе потянуться. Пока девочка спала, он совершенно не двигался, даже рука затекла.

— Прям как котенок, когда ему добавку не даешь. Сидит и грустненько вздыхает, — Ника села на постели и ехидно глянула на Коня. — Пригрузился?

Он состроил кислую мину и тоже сел, упираясь спиной в стену позади кровати, обитую мягкой тканью. Утренняя прохлада резанула по открытым плечам, вынуждая кутаться в теплое одеяло.

— Слушай, я знаю, что все паршиво, — хрипло проговорила Ника. — Мы не можем узнать, что ждет нас в озере. У нас нет нормального плана, нет инфы, оружие в Арке, считай, запрещено. Туда надо идти с танками и вертолетами, с артиллерией…

— Или хотя бы с гранатами, — чуть хмыкнул Конь, немного удивленный словами девушки. Видимо, она тоже много думала над предстоящим заданием, многое понимала… это было странно. Встретить человека, далекого от реалий работы Макса, но все равно понимающего.

— Но это неважно. Вспомни, как ты ходил по Лесу. Как дорога стелилась под ноги… все получится! Нужно просто верить, идти вперед, а не разрабатывать в голове сотню планов за раз, которые все равно в другой Вселенной, скорее всего, не сработают. Мы справимся.

Макс ощутил, что против воли закипает. Хотелось разубедить Нику, объяснить ей, почему впервые за все время, что он в Аркании, ему приснился кошмар. Что их ждет, там внизу, что может ждать. Ника неотрывно смотрела на него, с нежностью и теплом, и лишь повторила:

— Все будет хорошо.

— Да не будет! Слушай, тебя все это действительно не волнует? — судя по всему, привычное хладнокровие оставило Макса. — Мы черт знает где, и тут все — абсолютно все! — не то, чем кажется, и не такое, каким выглядит. Здесь двери ведут куда угодно. И даже озеро — внезапно, мать вашу! — тоже сраная дверь! Плешивый скверик превращается в Великий лес за пару шагов, и ты не найдешь оттуда выхода без проводника. И мы забираемся все дальше и глубже в эту странную реальность… Нам скоро в нее нырять с головой. А тебе плевать? Ты просто смеешься со всего, любуешься видами и… черт! Откуда в тебе такой дзен, ты же умная девочка!

— Слишком умная, — улыбнулась Ника, сонно потягиваясь. Она глянула на непонимающе хмурящегося Макса и вздохнула: — Я слишком умная. Я прожила всю свою жизнь, переживая из-за всего на свете. Обдумывая каждый шаг, каждое слово, проигрывая в голове сотни возможных ситуаций… и они не произошли. Ни одна из тех возможностей, которую я до мелочей представляла и обдумывала, придумывала свои действия и их последствия, и последствия последствий… Ничего из этого так и не случилось! Меня не повязали менты, потому что я превысила самооборону и убила пьяного мужика, который так и не напал на меня у магазина четыре года назад, а я уже мысленно готовила оправдательную речь для суда и прессы… Понимаешь, о чем я? Я годами всего боялась, из-за всего парилась. А по итогу со мной случилось то, о чем я ни разу не думала.

Ника пожала плечами, отчего с них сполз край пледа, и внимательно глянула на собеседника, силясь передать ему свою мысль не только словами, но и всем своим существом.

— И я задумалась — в последний раз — сколько же гребанных лет я провела в подобных размышлениях, сколько на это угробила сил и нервов. И все без толку! Со мной случилось много всякого дерьма, но исключительно непредусмотренного сценарием. И тогда я решила, что больше так не хочу. Что с меня хватит. И я буду решать проблемы исключительно по мере их поступления. Тем более тут, в Аркании. И пока этот метод отлично работает!

Макс некоторое время неотрывно и молча смотрел на Нику, не споря, но и не соглашаясь.

— Я тебя знаю, ты прагматик, ты все равно разработаешь десяток планов, будешь париться обо всем на свете. И продолжать грустненько вздыхать. Я понимаю, ты так привык жить. Но послушай: не сработает. Мы понятия не имеем, что нас там ждет, а значит нужно принять, что мы не подготовимся к этому. Никак. Все, что нам остается — идти и действовать по обстоятельствам. И верить.

Она протянула руку и погладила Макса по щеке. Он рефлекторно перехватил ее длинные изящные пальцы и нежно поцеловал ладонь, затем коснулся губами запястья с голубоватым рисунком вен под тонкой кожей.

Рациональная часть сознания, та самая, что прожила тридцать шесть лет в Старом мире, кричала и возмущалась. Но в чем-то девочка была права. Они не подготовятся. Им придется прыгнуть в это чертово озеро, как в омут с головой. И просто принять все, что их там ждет.

Ника приблизилась и обвила рукой его плечи, страстно целуя в шею, касаясь горячими губами мочки его уха. И Макс почувствовал, что в одно мгновение все его тяжелые мысли и предчувствия исчезли, уступая место страсти.

— У нас не так много времени наедине, — страстно шепнула она, покрывая поцелуями скулы Макса, шею, а затем и прильнув к его губам своими. Он едва слышно застонал, крепко прижимая Нику к себе, гладя руками по волосам, спине, бедрам, а затем мягко уложил ее на спину, лаская и целуя. Она так сладко пахла, горячая, нежная, извивалась в его руках, стонала и что-то едва различимо шептала ему на ухо.

Макс выбросил из головы все лишние мысли и просто утонул в ощущениях и страсти. Даже часы на стене словно перестали отмерять часы и минуты.

У них было время не только принять душ и привести себя в порядок, но даже приготовить первый и последний совместный завтрак в их жизни.

Настоящая кухня, а не походная горелка где-то посреди заснеженного Пограничья. Горячая яичница, хрустящие гренки, домашнее варенье и свежий ароматный чай.

Макс ел свою порцию и улыбался. Если ни о чем не думать, то казалось, что все хорошо. Он вместе с любимой женщиной сидит за большим столом, завтракает, а утренний солнечный свет освещает просторную и уютную кухню. Все такое домашнее, простое, но почему-то удивительно трогательное и теплое.

Ника, сидящая напротив в майке с логотипом «Десятки» на голое тело, рыжая и лохматая, уплетающая свой завтрак. Пыталась как-то попроворнее кусать гренку, но все равно не успевала, и варенье с нее капало на стол. От этой забавной картинки на сердце вдруг стало светлее и жарче. Вроде бы такая ерунда…