Макс сделал паузу, отпивая чай из изящной фарфоровой кружки. Тихо тикали настенные часы, но в целом царила поразительная тишина. Ни гула городов или агрегатов, ни шума машин, сирен, сигнализаций. Уютная кухня в старом доме с видом на Великий лес, спящий на коленях котенок и такая красивая, живая девушка напротив. С точеными чертами лица, теплыми серыми глазами, россыпью веснушек на аккуратном носике и копной непослушных рыжих кудрей.

Даже невыспавшаяся, ненакрашенная и расстроенная, она была невероятно прекрасна. Не прилизанной красотой фотографий из социальных сетей или глянцевых журналов, но настоящей. Лохматая и с нахмуренными бровями, в рабочке «Десятки» и мягких домашних тапочках.

— Сейчас уже на попятную не пойти, — задумчиво проговорил Макс. — Теперь это стало личным, важным. Но я все равно не могу не думать о том, что мы теряем.

— Жизнь, — тихо отозвалась Ника.

— В широком смысле этого слова. Дело не в том, что мы можем умереть. А что не будем жить. Не будет ни наших свиданий, ни лет, проведенных вместе. Мы не будем гулять по дорогам Аркании, не сможем отправиться в путешествие или посадить сад. Не будем завтракать на кухне. Не будет ни брака, ни детей, ни всего того, о чем мне так отчаянно мечтается.

Ника опустила голову и едва сдерживалась от слез, неспешно помешивая чай витой ложечкой. Слова Макса ее словно придавили, заставили ссутулиться, затихнуть, загрустить.

— Но у нас есть сутки, — заметил Конь, протягивая руку к девушке, и нежно приподнимая ее голову за подбородок. — Давай сыграем в игру?

Ника против воли хохотнула.

— Тебе потребуется маска и детский велосипед!

— Так! Не мешай мне быть романтичным! — сурово проговорил Макс, погрозив смеющейся девушке пальцем.

Через два часа Ника стояла у огромного ростового зеркала и с удивлением разглядывала себя. На ней было длинное зеленое платье-жилет, приталенное и теплое, с меховой оторочкой по низу и расшитое тесьмой. Волосы тщательно уложены, на лице макияж, подчеркивающий черты, но не скрывающий природную красоту.

Это было не бальное платье, не праздничное, но удивительно изящное, и оно очень шло Нике. Все, что удалось найти из готовой одежды у портного Затона. Шить под заказ времени не было.

Ника с интересом покрутилась у зеркала, и вдруг поняла, что давно не надевала платье и еще дольше не ходила на настоящее свидание.

Макс предложил немного странную игру. На сутки притвориться, что все хорошо. Что они обычные жители Затона, что живут в большом старом доме со статуей на площади. Ходят на рынок за продуктами, готовят вместе обед на светлой кухне, гуляют в парке. Сходить вечером на ужин в ресторан и любоваться узкими улочками в лучах фонарей.

Так, словно у них вся жизнь впереди и совсем не нужно уходить в Лес, выполнять задание Садовника и, возможно, умирать.

Ника нашла этот наряд из числа тех, что заказали, но почему-то не забрали у портного. Красивое и необычное для Земли платье, наверное, в Аркании было повседневным зимним нарядом. Но девушке казалось, что она преобразилась.

«Я могла бы действительно быть такой!», — думала Ника, с восторгом разглядывая себя в старинном ростовом зеркале. «Выйти замуж, найти работу в этом удивительном городе. Проводить часы в библиотеке, завести детей. Из Макса получился бы прекрасный отец».

Словно в тон ее мыслям, в комнату вошел Макс. Отросшие за время командировки и путешествий черные волосы аккуратно подстрижены. Лицо гладко выбрито, и на мужчине та самая одежда, что подарил Боня. Отглаженная и идеально сидящая на его крепкой мускулистой фигуре.

Макс вошел в комнату и замер, восторженно разглядывая Нику, со страстью скользя взглядом по изгибам ее тела. Затем сделал над собой усилие и улыбнулся.

— Ты — прекрасна! Но нам лучше прямо сейчас выйти из дома, иначе мы уже никуда не пойдем.

Девушка чуть смущенно поправила воротничок платья и кивнула на дверь. Смысла было так долго одеваться, ведь если они хотя бы на миг коснутся друг друга, то придется начинать сначала. И это если они вообще найдут в себе силы выбраться из спальни и куда-то пойти.

План Макса Нике понравился. Так что они чуть поспешно обулись и вышли в теплый весенний полдень. По ночам еще было холодно, даже лужицы на мощеной мостовой покрывались тонкой коркой льда. Но днем солнце светило ярко и жарко, согревая старые камни города.

На клумбах уже торчали первоцветы, пока еще только стрелочки, но уже первая зелень весны. Улицы были довольно пустынны — многие из горожан все еще прибирались в Цитадели. Но небольшая таверна в конце улочки работала.

Макс и Ника пообедали там, поняв, что голодны, а сил и времени готовить просто нет. Болтали обо всем подряд, наперебой рассказывая о себе, перечисляя увлечения и интересы, озвучивая взгляды на жизнь и делясь мечтами. Так, словно взахлеб пытались наговориться за все годы, которых лишены.

Затем отправились на местный рынок, где купили на деньги, выданные Садовником, множество вкусностей. Не провизию в дорогу, а еду домой, словно у них было время все это приготовить и съесть. Ничего, дедушке останется. Он и за котенком присмотрит… Ника отогнала от себя лишние мысли, взяла под руку Макса, и они пошли гулять по весенним улочкам Затона, затопленным солнечным светом. Горы на заднем плане казались такими фактурными и рельефными, а в конце городка даже обнаружилась небольшая горная речка, текущая по дну ущелья.

Ника стояла на старинном каменном мосту и смотрела на бурные воды, что неслись куда-то вдаль, к Данке и болотам, туда, откуда и они сами приехали пару дней назад.

Макс подошел сзади и нежно обнял девушку за талию, ласково целуя в изгиб шеи. Он тоже любовался видом, что открывался с моста, но все его мысли были заняты теплой и желанной Никой, которую он крепко сжимал в своих объятьях.

Она обернулась к нему и страстно прильнула к его губам, забывая дышать и полностью игнорируя живописную панораму вокруг. Когда через минуту, едва совладав с эмоциями, они отстранились друг от друга, девушка заглянула в карие глаза Макса и веско произнесла:

— Хорошо погуляли. Просто чудесно!

— Думаешь, хватит? — многозначительно улыбнулся он.

— Определенно! Пошли, отнесем продукты домой, — решительно проговорила она и, схватив Макса за руку, почти потащила в сторону квартиры.

Они оставили купленную провизию на кухонном столе и едва успели разуться, прежде чем войти в комнату Ники и плотно прикрыть за собой дверь.

Некоторое время Макс просто стоял и разглядывал девушку. Зеленое приталенное платье, уложенные в прическу рыжие кудри. Рассматривал так, будто хотел навсегда запомнить, выжечь в своей памяти этот момент до мельчайших деталей: как веснушки на ее лице стали менее заметны из-за румянца, как тяжело вздымается ее грудь, а серые глаза горят страстью.

Ника не выдержала первой. Подошла ближе и стала медленно расстегивать его куртку-китель, пуговицу за пуговицей, неотрывно глядя в карие глаза Макса. Ее жаркие ладони прошлись по его груди и выше, к плечам, снимая куртку. Через минуту на полу оказалась и рубашка, а теплые руки девушки уже гладили его торс и шею. От каждого прикосновения словно огненный разряд проходил по всему телу.

Макс обнял девушку и тоже стал снимать с нее одежду, медленно, неспешно, отчаянно смакуя каждое прикосновение, поцелуй и судорожный вздох, слетающий с ее губ.

Она нежно поцеловала его шрам на плече, оставшийся от ранения многолетней давности, и казалось, что от этого ласкового прикосновения, старые раны просто исчезали. Словно вместе с одеждой она сняла с него и груз прошлого, и страхи, и все лишнее, что только мешает жить и быть живым.

Макс гладил нежную кожу девушки, проходился ладонями по волнительным изгибам ее талии и бедер. Кто бы мог подумать, что под мешковатой рабочкой скрывается такое восхитительное и сексуальное тело! Ника извивалась в его руках, дышала тяжело и прерывисто, а ее серые глаза были затуманены страстью.