— Нет, я все понял, когда она сначала попала в Лес, а потом мы с ней столкнулись на ТО. Я осознал, что наши судьбы несовместимы. Мы идем разными дорогами, а значит — ничего не получится.

— А что плохого в разных путях? — с непониманием спросила Ника. — Мы все разные, разве это проблема?

Звякнул колокольчик на двери, и в пекарню неспешно вошла женщина с ребенком. Они остановились у застекленного прилавка, оживленно обсуждая, что купить на обед. А Костя тихо вздохнул и пожал плечами, мельком глянув на посетителей.

— Человек, который может на второй день пребывания в Аркании войти в Лес, а на третий — выйти, не задержится в Пограничье. А моя работа и судьба — там.

Некоторое время Ника молчала и смотрела на светловолосого оператора с грустью. Затем набралась храбрости спросить:

— Ты хочешь обратно?

— Мне надо обратно, — веско поправил Костя, поднимая глаза от чашки с чаем. — И поскорее, пока я не привык к подлинной Аркании.

— Но портал исчез!

Костя снова улыбнулся, но в этой улыбке было больше грусти, чем веселья.

— Для тебя. А для меня — арка все еще там, у входа в город.

Повисла тишина, и чтобы как-то нарушить чуть неловкое и печальное молчание, Макс сменил тему:

— А как Шала? Она разве может сейчас ехать обратно?

Принесли песочный пирог, и Ника взяла себе один кусок, просто чтобы отвлечься. Хотя при мысли, что Костя их оставит, стало тяжело на сердце и аппетит сразу пропал.

— Шале нужна пара дней чтобы поправиться, — благодушно отозвался оператор. — Рану обработали, как положено, сняли и кабину, и контейнер. Оказалось, что булочка еще и перетрудила мышцы, не порвала, но ей нужен отдых и покой. Так что несколько дней я еще точно с вами… а потом мне будет пора уходить.

Он чуть склонился над столом и пристально глянул на Нику, которая молча и грустно жевала свой пирог. Затем тепло коснулся ее плеча, игнорируя мрачный взгляд Макса.

— Ну ты чего? Твое место здесь, а мое — в Пограничье. Там мы с Шалой нужны, помогать ходокам, таким как ты и Макс. Указывать путь, подвозить, учить. У каждого в Аркании своя доля и нужно уметь отпускать тех, с кем больше не по пути. Мы проделали часть дороги вместе и было здорово, но если дальше держаться друг за друга, то это значит, что кому-то придется пожертвовать своей судьбой. А так нельзя.

— Да, просто… ты хороший друг и попутчик, — грустно и тихо отозвалась Ника. — Мне будет тебя не хватать.

— Мне тоже, — Костя тепло обнял Нику. Совсем по-дружески, легко и ненавязчиво. — Увидимся потом, обязательно. Может, я как-нибудь сюда приеду с грузом, теперь я знаю дорогу. Обратно в Пограничье я не поеду через сплав-мост, а двинусь по той дороге через долину. Мне сказали, что через несколько дней пути там будет еще один город, подобный Затону, и уже каменный мост через Данку. Там и вернусь в Пограничье, заодно и разведаю новые территории. Договорился даже, что поеду с небольшим грузом, чтобы помочь местным. Из-за разлива реки мало зэфок добираются до Затона, надо людям подсобить.

Костя некоторое время пытливо смотрел на расстроенную Нику.

— Знаешь, я правда буду скучать. Ты мне напомнила мою младшую сестру. Такая же неунывающая и бойкая, добрая и веселая. Она еще училась в школе, когда я съехал от родителей, не смог ее забрать с собой. Три года все жду ее. Она должна попасть сюда, я в этом уверен. Но понятия не имею, когда это случится. Без нее я не пойду дальше. Понимаешь?

Костя говорил правильные вещи, но едва ли веские аргументы могли избавить от грусти и ощущения потери.

Ника через силу улыбнулась.

— Ты прав, это важное дело, — кивнула она, медленно отпивая остывший чай из кружки. — И я верю, что ты ее дождешься.

— Да и потом — чего грустить? Я еще даже не уехал! С уборкой вам точно помогу, а дальше… не уверен, что те дороги, по которым вам придется пройти, подходят для Шалы. И для меня.

Ника некоторое время пристально рассматривала остатки чая в своей чашке, словно пыталась увидеть в узоре мокрых листиков свою судьбу. За такой короткий срок их путешествия, Костя действительно стал Нике не просто другом, а практически братом. Она всегда завидовала большим семьям, со множеством детей. Ведь Ника — единственная дочь, да и вообще родственников и близких людей у девушки почти не было. А теперь вот придется отпустить Костю обратно в Пограничье, к своей судьбе и дорогам.

Дверь в пекарню открылась, задорно звякнув колокольчиком, и в дверном проеме показался довольно улыбающийся Шаман.

— Ну что? Вы готовы? Пора прибраться!

Ника неохотно отпустила руку Макса и встала со стула. Пекарь упаковал в бумажный пакет остатки пирогов и дал девушке огромную плетеную корзинку. Под удивленным взглядом он быстро и размашисто написал на листке:

«Ушел в Цитадель. Вернусь вечером»

Поставив листок на стеклянную витрину у входа, пекарь тоже подхватил с прилавка пару тяжелых корзинок.

— Еду для жителей взяли, так что можно выдвигаться!

Ника в некотором удивлении вышла на улицу и увидела толпы людей. Казалось, их тут пара сотен, не меньше. Все что-то несли в руках: ведра и метлы, тряпки и длинные лестницы, ящики с инструментами и корзинки с бутылками моющих средств.

Мимо прошла та самая зэфка, которую видели в день приезда в Затон, она тащила на себе пустой контейнер, похожий на огромный мусорный бак.

С момента, как Шаман ушел созывать жителей, прошло буквально полчаса, и вот бесконечная вереница людей потянулась по мощеному серпантину вверх, к мрачным корпусам Цитадели и распахнутым настежь воротам.

Макс с непередаваемым выражением на лице глянул на Нику и с сомнением произнес:

— Мы видели тут огромных тварей, что работают фурами и автобусами. Мы встречались с Садовником и Охотником, наблюдали за болотными огнями и слушали истории статуй, бывших ранее людьми. Мы даже встретили тех, кого считали мертвыми… Но вот это!..

Конь окинул взором толпы горожан, весело переговаривавшихся, здоровавшихся друг с другом и тащивших в гору свою поклажу.

— Понимаю, — с чувством отозвалась Ника. — Я тоже больше всего в шоке с того, насколько быстро откликнулись люди и пришли на помощь. Без истерик, без каких-то глупых споров и взаимных предъяв. За полчаса собрались и пошли ради общего дела. Вот где подлинные чудеса!

Макс покивал, еще какое-то время глядя на всех этих жителей, разного пола и возраста, но одинаково готовых сделать нечто важное, даже если это нарушит их планы или потребует много сил и времени.

— Иди с дедушкой, а мы с Костей забежим на ТО и тоже захватим орудия труда, — кивнул Макс на дорогу, постепенно приходя в себя и возвращаясь к насущным вопросам.

Ника уже второй час прибиралась в кабинете исчезнувшего Магистра. Сотни людей разбрелись по комнатам и залам, поделив между собой зоны, и приступили к уборке. Шаман и Макс их проинструктировали: подмечать все необычное и в случае чего сразу звать кого-то из них. Вещи складывать в одно место, опасные или странные предметы — не трогать.

Но простой работы хватало на всех. Предстояло отмыть сотни квадратных метров окровавленной каменной плитки, десятки запыленных окон. Убрать центнеры осколков, разбитой мебели и другого мусора, вынося его из здания и скидывая в кучи. Дерево пойдет на растопку, многие вещи, которые еще можно починить, отбирал Шаман, складывая в первом зале. А стеклодув поставил деревянный ящик, куда бросали осколки, чтобы потом пустить их на переплавку.

У колодца дежурили двое крепких парней, неустанно вытаскивая из темной скважины одно ведро с водой за другим. А две зэфки, включая Шалу, убирали придомовую территорию, растаскивая поваленные деревья и камни, принесенные потоками воды со склонов горы.

Работа кипела. Но пока ничего важного или ценного найти не удавалось. И это печалило Майю, которая, чихая от вековой пыли, перебирала бумаги и пыталась отыскать хоть что-то.

— Ничего нет! — с отчаянием проговорила она, отбрасывая в сторону очередную тетрадь в мягком кожаном переплете. — Это же его кабинет! Тут должны быть записи, заметки, какие-то трактаты! Но ничего, понимаешь? Как такое вообще возможно⁈