Ника в двух словах пересказала свои мысли, отчего Макс некоторое время пристально смотрел в окно, словно ранее не замечал этот переход к еще более глубокой реальности.

— Знаешь, какое у меня ощущение? Как будто наложили на фото фильтр, — заметил он, неосознанно хмурясь. — И добавили детальности. Только не на компе, а прямо на сам мир. Но ты права, надо быть готовыми к тому, что в Затоне… нам придется еще адаптироваться.

— Реальность тут ни при чем, — вдруг заметил Костя, до этого момента молча качавшийся в гамаке и читавший книгу. — Это в вас дело.

Макс и Ника с интересом посмотрели на оператора зэфки, ожидая продолжения мысли или хотя бы пояснений.

— Куски Аркании раскиданы по Старому миру: заходи, живи, иди в Пограничье. За углом, прямо у дома, где старый клен, в закутке промзоны, куда ходят курить сотрудники склада. Повсюду. Это не реальность меняется, это вы начинаете ее видеть.

Костя отложил книгу, вылез из цепких объятий гамака и пошел наливать себе кофе из термоса.

— Я Арку давно видел, еще до того, как попал к Пристани. И был один момент. Я, когда только переехал в новый город, снимал коммуналку в рабочем районе. Отвратное место: панельки с обшарпанными коридорами, все обоссанное, грязное, соседи почти все алкоголики и наркоманы. Там местные спивались целыми поколениями, а нормальные люди бежали, как только удавалось накопить денег на новое жилье. И вся округа отвратная, даже частный сектор. Я тоже быстро сбежал, переехал. В то время как раз уже начал зарабатывать хорошо в рейсах, не хотелось даже в редкие дни, когда выходные, находиться в таком месте. И, видимо, тогда же стал погружаться в Арканию. Через два года я по делам заехал в тот район… и завис. А вы меня поймите — я эти места хорошо знал, видел постоянно, все облазил. И внезапно я увидел все по-новому: район был красивым, до одури. Документы тогда забрал и пошел гулять, заходил во все дворики, прошелся по рощице на окраине…

Костя на миг замолчал, отпивая кофе из кружки, подумал и добавил еще ложку сахара, медленно помешивая.

— А знаете, что самое жуткое было? Когда я понял, что район-то не изменился! Не то чтобы там новые дома построили или территорию облагородили. Да даже капремонта старых панелек не было — как стояли серыми гробами, так и стоят. Ничего не поменялось, все на своих местах, каждое дерево и ларек. Но все вокруг стало другим, хотя и осталось прежним.

Костя пожал плечами, закрутил крышку на термокружке и вернулся в гамак к оставленной книге и мягкому покрывалу.

— Тогда я и понял, что ты можешь настолько далеко уйти в Арканию, насколько сам готов.

— Красота в глазах смотрящего, как говорится, — заметил Макс и снова глянул в окно. — Но подобная новость меня радует. Значит, мы готовы к той работе, что на нас возложена. Я сомневался, если честно. Потому что все, с кем мы общались, говорили, что в Пограничье уже годами околачиваются и не уходят. А мы даже недели еще не провели, а нужно идти глубже.

За окном маячила одна из голов Шалы, которая с преданностью смотрела на хозяина и слушала человеческие разговоры. Кто знает, что из сказанного она понимала, но явно была крайне заинтересована, лупоглазо моргая и внимая.

Костя чуть махнул книгой, которую держал в руках, и снисходительно улыбнулся попутчикам.

— Многие не уходят, не потому что не могут. Многие не хотят пока. Кто-то ждет, что к Пристани выйдет их близкий, что любимые, оставшиеся в Старом мире, найдут сюда дорогу. Некоторые восстанавливаются и оправляются от ран, набираются сил для долгого пути. Кто-то же видит смысл в том, чтобы оставаться в Пограничье.

— А ты? — внимательно глядя на оператора, спросил Макс.

— Последнее. Я видел все это, когда вытаскивали Гошу. Но у меня другая цель. Я помогаю ходокам, как Лина, которая остается, чтобы следить за Пристанью. Как Наташа-вербовщица — та и вовсе имеет право и возможность ходить обратно в Старый мир. Я вот учу тех, кто хочет стать оператором зэфок, вожу ходоков, помогаю, где требуется. Мы верстовые столбы для путников, ориентиры, поддержка. Наши дороги от нас никуда не убегут, но чем больше мы сделаем хорошего и нужного сейчас, тем лучше.

Костя чуть улыбнулся и снова погрузился в чтение, иногда попивая кофе из термокружки и покачиваясь в объятьях гамака.

— Слышу треск, — едва слышно, на самое ухо Максу шепнула Ника. — Это уже явно твои стереотипы трещат по швам.

Конь отодвинулся от девушки и максимально ехидно на нее посмотрел, заставив начать хихикать, прикрываясь багетом. Но Макс понял, что да, права девочка, и он уже минуту сидел и смотрел на Костю пристально и задумчиво, благо, парень полностью был увлечен книгой и не замечал.

Макс подхватил с пола котенка и поднес его к багету. Рыжий мгновенно сориентировался, принюхиваясь крошечным носом, и тут же вцепился зубами в хлеб, откусывая изрядный кусок. Ника же отодвинулась к стене, спрятала свою еду, картинно зашипела и легонько стукнула Макса рукой с растопыренными пальцами по коленке.

— Ш-ш-ш! Мое! Хватит тырить у меня! Если вы свое съели за один присест — это ваши проблемы!

Рыжий котенок был отпущен на волю и тут же убежал куда-то в угол, есть сворованный кусок хлеба. А Макс широко улыбнулся и понял, что надо бы вернуться на свою постель. И как-то держать дистанцию. Потому что из-за такого неформального общения он и сам не заметил, что сидит вплотную к Нике. А она, Конь был уверен, даже не поняла, что ее рука так и осталась лежать на его колене.

Видимо, да, не замечает. Завороженно смотрит в окно, на то, как приближаются горы на горизонте, как они становятся все ближе и выше, а холмы вокруг уже попадаются с каменными выступами и отвесными склонами, где видны выходы породы.

Макс с трудом, преодолевая внутреннее сопротивление, отодвинулся и ушел к себе на кровать, еще пару минут ощущая на колене теплое фантомное прикосновение.

Сплав-мост, о котором они слышали ранее, оказался по левому борту, так что Макс даже успел разглядеть его в окно. Дорога шла через заболоченную местность, где река, текущая с гор, разливалась и заполоняла все вокруг. Только грунтовка шла по насыпи, отчего казалось, что они едут по мосту через водный простор.

Судя по всему, это была большая долина у подножия гор. Холмы остались позади, а впереди, за бликующей под солнцем рекой, высился бурый по зиме каменный кряж.

Горная река, втекавшая в долину, была не просто полноводной и опасной. Она оказалась гигантской, ее русло — шириной с поле. Макс никогда не видел таких огромных горных рек, почти равнинных по ширине, как Волга или Дон. При этом она была бурной и несла свои воды средь огромных каменных валунов, пенясь на порогах.

Сам сплав-мост — нечто напоминающее понтоны, сделанные из огромных древесных стволов — и вправду выглядел ненадежно. По-крайне мере, Макс на него даже на куда более легком тигре опасался бы сунуться, не то что на огромной Шале.

Так что, повинуясь совету мельника, они поехали по берегу реки, уже без дороги. Когтистые лапы зэфки чуть буксовали на каменистой отмели, на многие метры тянувшейся во все стороны от русла. Иногда даже приходилось переправляться через небольшие рукава реки, поднимая в воздух сотни брызг.

Макс немного напрягся. Пересеченная местность вдали от цивилизации. Местами, где горный поток был зажат каменными утесами, Шале приходилось уходить от берега в сторону небольшого лесочка. Благо тот был мал для того, чтобы попасть к его старшему сородичу — так, тонкая полоса деревьев между болотами и каменистой отмелью.

При подобных маневрах Шала раздвигала грудью и лапами деревья, словно кусты, а ветки царапали и скрежетали по металлу кабины.

Макс глянул вниз, где с утеса открывался вид на ревущий поток внизу. Горные реки — страшная сила, первобытная, невероятная. Воды разбивались бурлящими волнами о валуны, несли с собой стволы деревьев-великанов. Казалось, даже горам не устоять перед их натиском.

Макс неоднозначно хмыкнул, неотрывно глядя в окно и попивая свой чай. Странная идея — делать понтонный мост на такой реке. Хотя кто знает Арканию, тут все было не тем, чем кажется на первый взгляд.