Чтобы что? Работать работу на работе? Спать, есть, иногда гулять? Думать, как доделать ремонт в ванной?

Дома ее никто не ждал. И никаких очень важных дел не осталось. Разве что родителей жалко… но им Ника вечно не могла угодить.

От мысли вот так сбежать по спине девушки прошли мурашки.

— Ну, тебе решать сейчас необязательно, — тактично проговорила Лина, проницательно подметив душевные терзания Ники. — Просто отсюда нет выхода в Старый мир. Вход есть, а выхода — нет. Так что тебе точно придется добраться хотя бы до ближайшего города. Там и выходы, и проводника сможешь найти.

— Я еду до Вислы, это по пути, могу подбросить, — доброжелательно заметил Костя, но Лина его толкнула в бок.

— Оставайся столько, сколько нужно, чтобы обвыкнуться, — ласково улыбнулась седовласая хозяйка кафе. — Посиди, выпей чаю, подумай. А мы пока Шалу разгрузим, да, Костя?

Парень раздосадованно вздохнул, поставил чашку на стол и неохотно встал со стула. Было видно, что пообщаться с Никой ему хотелось больше, чем заниматься товаром.

— Ладно, пойдем.

Какое-то время Ника сидела в зале одна. Чай медленно остывал в тишине. Никакой музыки не играло, что было странно для современных кафе.

Отличия? Ника нахмурилась и провела рукой по скатерти. Не пластик, настоящая ткань, шершавая, узор вышит и выкрашен вручную. Стол из настоящего дерева, простой, но добротный.

Девушка, словно очнувшись ото сна, огляделась по сторонам. Никакого пластика. Лампы под потолком электрические, но плафоны из разноцветного стекла, с медными элементами. Все действительно глубже, все такое… настоящее. Как антикварный шкаф из ореха рядом с ширпотребным из ДСП.

Ника вдруг встала из-за стола, накинула куртку на плечи и вышла из кафе на улицу, оставив рюкзак в помещении.

Вокруг высились черные ветви деревьев, ломаные, резкие, лаконичные, но на удивление красивые. Ника достала из-под свитера дедушкин амулет и невольно улыбнулась.

— Сядь! Ниже! — крикнул Костя откуда-то сбоку, отвлекая Нику от мыслей. — Я знаю, что ты набила пузико, и теперь оно мешается! Но ты можешь опуститься ниже, давай, не выеживайся!

Ника обошла по кругу здание и увидела, что со стороны парковки оно имеет балкон на втором этаже с широкой дверью. Эта самая дверь была открыта, а рядом сидела двухголовая Шала. Костя же бегал вокруг и пытался отрегулировать существо так, чтобы и по высоте, и по ширине дверь в контейнере на спине Шалы совпала с уровнем пола балкона.

— Левее, стоп! — крикнул Костя и вбежал по внешней лестнице на второй этаж. — Сиди смирно, булочка!

Шала замерла, разве что одна из голов снова с любопытством уставилась на Нику. Но вторая ответственно смотрела на процесс разгрузки товаров и не отвлекалась.

Девушка увидела, как Костя орудовал на балконе второго этажа чем-то вроде ручного погрузчика.

— А теперь — не дыши! — скомандовал он, закатил рохлю в контейнер на спине Шалы и бодро выкатил палету с товаром, затаскивая ее внутрь здания.

Шала сидела, выпучив и без того большие глаза, не шевелилась и судя по всему действительно не дышала.

Через секунд двадцать Костя вернулся, быстро захлопнул дверь в контейнере и закрыл на засов. С интересом глянул на своего зверя.

— Да можно уже дышать! — со смехом проговорил парень, похлопывая Шалу по боку. На Костю одновременно уставились обе головы. — Прости, заработался! Ну ты куда…

Зверь обиженно встал, развернулся и демонстративно ушел в самый дальний угол парковки. Повернулся мохнатой задницей к дому и улегся на каменном покрытии, очищенном от снега.

— Ну прости, булочка моя! — Костя быстро сбежал по внешней лестнице и пошел утешать обиженную Шалу. Та отворачивалась от хозяина обеими головами одновременно и грустно вздыхала, отчего колыхался контейнер и кабина на ее спине. — Прости моя хорошая, прости дурака… я же не со зла…

Костя еще долго что-то говорил обиженному животному, пока наконец Шала не оттаяла. Она протянула к хозяину сначала одну голову на длинной шее, потом вторую, и парень долго чесал обе в две руки.

Ника поняла, что стоит посреди заснеженной глухомани, на дворе февральский день, клонящийся к раннему закату, на километры — ничего привычного и знакомого. А она стоит на подтаявшем снегу и смеется в голос. Почему-то вид огромной твари, что вела себя словно обиженная карманная собачка, развеселил Нику несказанно.

Через минут десять девушка, утирая слезы, вернулась в зал кафе, следом шел Костя и, улыбаясь, рассказывал о своем питомце:

— Не, ну она с характером у меня. Настоящая девочка, иногда капризничает, но если что касается работы, то свое дело знает. Очень ответственная булочка! Правда наелась до отвала, будет очень медленно ползти теперь, так, может, я и заночую. Пусть отдохнет и переварит. В Пристани хороший фураж, не то что на заправках вдоль трассы!

— У вас прям заправки для таких, как Шала? — удивилась Ника, садясь за стол.

— Конечно! И мойки, и заправки, и точки ТО вдоль дорог, где их лечат и осматривают.

— А ей с контейнером не тяжело?

— Нет, ты что! Она может еще больший вес таскать все время, но законом стоит ограничение на погрузку, высчитывается по формуле, в соответствие с массой и размером зэфки, — Костя сел за стол, глянул на Нику и, увидев непонимание, расшифровал сокращение: — Зверофуры.

Лина улыбнулась сначала парню, затем Нике и поставила на стол тарелки с едой.

— Пора ужинать, а то мне кажется, что вы оба устали и набегались. Я подготовила вам обоим по комнате наверху, так что как захотите, можете ложиться спать.

Ника посмотрела на статную хозяйку и пожала плечами:

— Я так не могу, давайте я хоть сколько заплачу за еду и ночлег…

— Расслабься, — проговорил Костя, ободряюще коснувшись руки девушки. — Таковы законы: в Пристани для ходоков бесплатно все. Но если решишь поехать со мной, то я могу тебя указать в качестве не только ходока, но и помощника, будешь получать зарплату от корпорации.

«Звучит, как план», — подумала Ника и принялась за еду, хотя очень слабо себя представляла в роли дальнобойщика, тем более на зверофуре.

Ночью пошел снег. Ника сидела на широком подоконнике второго этажа гостиницы, в ее комнате было тихо и уютно, а за окном падал снег. Ложился хлопьями на лес вокруг, на навес, под которым дремала Шала, на мощеные дорожки дворика и спящие зимой растения на клумбах.

Со второго этажа стало видно, что нет в округе ни железной дороги, ни Таганрогского залива. Ника даже выходила на погрузочный балкон, чтобы осмотреть окрестности по кругу.

Ничего. Только огромный лес вокруг с одной стороны, какие-то заснеженные холмы с другой. А еще… у самого далекого горизонта темнели под зимним небом очертания гор.

Она уже точно не дома. Не спишешь все на бред, не махнешь рукой — дескать просто заблудилась в крошечных прибрежных поселках.

А еще этот пейзаж. Кажется, она начинала понимать, о чем говорил Костя.

Все было таким банальным, он прав: деревья деревянные, снег снежный, небо небесное. Но что-то неуловимо было другим, и эти глубинные, но очевидные отличия превращали банальный, по сути, пейзаж вокруг в некую чудесную и волшебную картинку.

Значит, это правда. Она оказалась черте где и пока не ясно, как выбраться и вернуться домой.

Что она здесь будет делать? Раз уж из кустов не появился старый волшебник или какая озерная дева не выпрыгнула из фонтана. Раз никто не ударил посохом о землю и не произнес: «Ты избрана спасти мир!», то что ей теперь делать?

Начать жизнь с нуля, без друзей и семьи, ничего не зная о мире вокруг.

«А я справлюсь?», — подумала Ника. Затем грустно вздохнула, не в силах оторваться от созерцания падающего снега за окном.

Она с шестнадцати жила одна, с тех пор, как дедушка попросил присмотреть за квартирой, уезжая в отпуск на море. А когда он погиб где-то под Туапсе, вскрылось завещание, и Ника так и осталась жить в старой квартирке деда.

Школу закончила сама, подрабатывала в кафе на кассе. Крутилась, училась, пыталась без навыков привести квартиру в божеский вид. Кроме дедушки, никто не помогал, никогда. Даже родители, которые так и не простили, что дед ей оставил недвижимость.