— Мне нужно, чтобы ты вернул эти деньги, Алекс, поэтому, к сожалению, я не могу тебя убить, — говорит босс, игнорируя своего человека. — Это не значит, что я не могу начать отрезать от тебя куски, кусок за куском, пока ты не отплатишь мне сполна.

Еще один кивок, и молодой парнишка кладет мачете на то место, где рука моего отца встречается с его плечом. Сейчас он откровенно рыдает, зрелища, которого я никогда раньше не видела.

Я понятия не имею, что делать. Я не могу вмешиваться, я не могу смотреть.

Я не могу отвести взгляд.

Обе мои руки прижаты ко рту, чтобы не дать крикам, требующим освобождения, вырваться из моих губ.

Молодой парень поднимает мачете.

Мои глаза закрываются.

— В следующий раз думай.

Они отлетают назад, открываясь при этих словах. Мачете прижато к боку Молодого парня. Босс наклоняется вперед и дважды сильно похлопывает моего отца по щеке, жест унизительный в своем презрении.

— Единственный человек, которого я бы наказал, отрубив тебе руку, — это уборщица, которой придется стирать твою кровь с пола. А так ей уже придется вычищать твою мочу с ковра.

— Спасибо, — бормочет мой отец.

Босс выпрямляется и смеется. Все его тело трясется, медовый звук наполнен явным весельем.

Он подходит к нему, поднимает ногу и резко бьет пяткой по суставу плеча моего отца. Раздается тошнотворный треск, а затем его рука сгибается за спиной под неестественным углом.

Мучительный вой моего отца разрывает тишину.

У меня переворачивается желудок. Я думаю, что мне станет плохо.

Пузатый Парень толкает моего отца на полпути вперед, пока его локоть не свисает со стула. Босс повторяет движение.

Второй треск, второй вой.

— Пожалуйста.

Даже если я этого не вижу, я слышу садистскую улыбку в его словах.

Я отшатываюсь назад, от стены.

— У тебя есть тридцать дней, Алекс. Двадцать миллионов фунтов плюс проценты по моему выбору за твое опоздание и в качестве компенсации за милость, которую я оказал сегодня. Если мне придется вернуться сюда, я разрежу тебя на сто частей и разбросаю их по офису, который ты так любишь.

Меня охватывает новая паника, когда я понимаю, что противостояние подходит к концу. Если они выйдут сейчас, они меня найдут.

Я лихорадочно оглядываюсь по сторонам, мой взгляд останавливается на столе Эйлин. Я пролетаю через приемную и как раз вовремя ныряю под ее рабочее место.

Несколько мгновений спустя я слышу шаги мимо ее стола и по коридору. Их шаги звучат спокойно и неторопливо. Кажется, они нисколько не боятся, что их арестуют за то, что они только что сделали.

И это пугает меня чуть ли не больше всего на свете.

Я сижу под этим столом долгие минуты, пытаясь обрести самообладание. Я дрожу как лист, мое тело пытается успокоиться после продолжительного приступа страха и травмы.

Я совершенно не верю в то, чему только что стал свидетелем. Это не наша жизнь. Преступность, насилие, пытки . Я никогда не думала, что мне придется использовать такие слова, не говоря уже о свидетельстве.

Когда мои ноги перестают трястись настолько, что я могу стоять, я вылезаю из-под стола и встаю на ноги.

Я подавляю ту маленькую часть себя, которая хотела бы увидеть его лицо. Если бы я это сделала, я, наверное, был бы ходячей мертвецом. Кем бы ни был этот человек, надеюсь, я больше никогда его не увижу.

Он монстр.

Но, возможно, в конце концов я не лучше его, потому что я не иду помогать отцу.

Я не задумываюсь об этом и даже не оглядываюсь назад на его кабинет.

Я снова надеваю розовые туфли на шпильке и ухожу.

✽✽✽

Глава 5

Тьяго

— Нас не должно быть здесь, шеф. Это опасно.

Я поднимаю голову с мягких подушек бархатного дивана, на котором сижу, и смотрю на Артуро.

— Пусть приходят, — говорю я, откидывая голову на диван и закрывая глаза.

— За нами следили с того момента, как ты ступил в этот клуб. Нас значительно превосходят по численности, мы полностью незащищены и окружены сотнями мирных жителей, — неодобрительно говорит он. Ниже. — Ты ведешь себя безрассудно.

— Расслабься, Туро. Здесь меня не убьют.

Я качаю головой под клубную музыку, наслаждаясь моментом релаксации. Это были напряженные две недели, и у меня почти не было времени отдохнуть, не говоря уже о сне.

— И почему ты так уверен в этом?

— Потому что они думают, что я никогда не буду настолько глуп, чтобы прийти в клуб конкурирующей организации всего с пятью мужчинами, полностью разоблаченным и не имеющим выхода, — говорю я, ухмыляясь ему. — Они предполагают, что у меня есть дополнительные люди, скрывающиеся в толпе, и подкрепление снаружи. Они не рискнут начинать что-то, не убедившись, что сами не окружены и не оказались в ловушке.

Артуро имеет право усомниться в глупости решения прийти в такой клуб, как «Флоренция». Он принадлежит итальянской мафии и управляется как совместное предприятие с армянской организованной преступностью. Семья, когда-то являвшаяся вершиной Подземного мира, под нынешним руководством превратилась в раковую опухоль. Они пожертвовали своей моралью и всеми жесткими позициями, которые у них когда-то были, ради краткосрочной прибыли. Я знаю, что помимо обычных наркотиков и оружия, они позволили армянам управлять сетью торговли людьми в целях сексуальной эксплуатации через клуб.

Отвращение заставляет мои кулаки сжиматься. Картель Де Силва не занимается женщинами. Никогда не занималась никогда не будет. Это грязный бизнес, который оставляет слишком много незавершенных дел и легко и часто становится мишенью для правоохранительных органов.

Это эгоистичная линия, которую мы провели на песке, а не рожденная из милосердия или доброты. Просто есть гораздо лучшее применение женщинам, чем принуждение их к сексуальному рабству.

Марко смеется. — Таким образом, причина, по которой они не нападут, заключается в том, что они просто не поверят, что ты настолько глуп, чтобы делать именно то, что делаешь. С уважением, — добавляет он.

— Глупый, наверное. — Я допиваю остаток напитка и машу одному из своих людей, чтобы тот налил ему еще. — Или, может быть, я только что перехитрил их всех.

— Тебе лучше быть правым, Тьяго. Это чертовски рискованный шаг.

Я наклоняюсь вперед, прищуриваясь на Артуро. Он знает больше, чем кто-либо, что именно я здесь делаю. — Здесь она исчезла. Вероятно, здесь ее убили. Мне плевать на риск. Я убью их всех, сегодня вечером, завтра, через неделю или через год. Они все умрут.

Он наклоняет голову, зная, что от этой конкретной темы следует отойти. Марко протягивает мне свежий стакан и в знак тихой солидарности сжимает мое плечо.

Я отмахиваюсь от него. Мне не нужна ничья жалость.

Мне нужна месть.

И именно поэтому мы здесь сегодня вечером.

За три месяца до моего приезда в Лондон моя сестра Адриана приехала сюда на каникулы со своей лучшей подругой, нашей неофициальной приемной сестрой. Они обе недавно окончили университет и были в Лондоне, празднуя это событие, наслаждаясь молодостью и предвкушая будущее.

Они приехали во Флоренцию в поисках ночи выпивки и веселья, как и многие другие молодые люди двадцати с небольшим лет.

Той ночью домой вернулся только одна из них.

Адриана растворилась в воздухе, и больше о ней никто не слышал. Из нескольких источников поступила информация о том, что ее изнасиловал и убил армянин, с которым она встретилась той ночью. Армянин, имя которого оставалось неизвестным до вчерашнего дня, когда Хоакин, один из моих людей, пришел ко мне с именем, которое он узнал от информатора.

Юрий Дадурян.

Адриана никогда не участвовала в картельном бизнесе. Мы с отцом позаботились об этом, но она, несмотря ни на что, никогда не интересовалась этим. Мы скрыли ее личность и посоветовали ей сосредоточиться на учебе. Она преуспела, окончила учебу, а затем вошла прямо в логово льва, совершенно не подозревая об опасности вокруг нее.