Тысячи крошечных, незначительных воспоминаний о нашей совместной жизни мелькают в моих глазах.

Только на этот раз все по-другому.

Это не взгляд похоти, смеха или тоски.

Ее зрачки продолжают расширяться, становятся все больше и больше, пока их чернота не может вместить в свои глубины все ночное небо. И внутри них сияет яркий свет, который она направляет на меня. Нет, это взгляд любви и он светится для меня.

Это мое.

Мое сердце разрывается, и я задыхаюсь от боли. Почему я не сказал ей раньше? Почему я не сказал ей в тот момент, когда почувствовал это, и каждую секунду после этого? Я не хочу полюбить ее слишком поздно.

Одна из моих рук прижимается к ее ране, другая прижимает ее к себе. Но мне хочется заправить ее волосы за ухо, вытереть слезу, выступающую за ее глазами, коснуться ее щеки и обхватить ее лицо. Мне нужно еще много рук, чтобы передать мою любовь к ней.

— Я люблю тебя так сильно, что не могу дышать. Думаю, я полюбил тебя с первого момента, как увидел тебя. Ты… Я не могу говорить из-за внезапного препятствия, которое перекрывает мне горло. Наплыв эмоций забивает отрывок. Если я высбовожу его, вместе с ним придет все, включая острую боль и муку, пронзающие меня до глубины души. — Ты вошла в мою жизнь и перевернула её с ног на голову. Ты изменила всё.

Слово вырывается из моего горла в прерывистом рыдании. Слёзы льются из моих глаз. Они скатываются по моему лицу, по изгибу челюсти и падают ей на щеку. Ее бледная, почти прозрачная щека, лишенная привычного розового цвета, придающего ей вид живой.

«Я люблю тебя», — повторяет она, и на ее губах появляется безмятежная улыбка.

Из меня вырывается очередной горестный вой.

Я прижимаюсь к ней лбом, умывая ее лицо своей печалью, в то время как мое тело сотрясается от мучительных рыданий.

Она такая холодная, такая невероятно холодная.

Где, черт возьми, скорая помощь?

— Тебе не разрешено говорить мне эти слова на прощание. Так что подожди, ладно, любовь? — говорю я, целуя ее в лоб. — Скажи мне, что любишь меня, когда мы будем в больнице, когда тебе станет лучше.

— Я думаю… я думаю, что должна сказать тебе сейчас, — бормочет она, ее лицо ломается, когда слезы скатываются по ее щекам. +Я не хочу умереть, не сказав тебе, как много ты для меня значишь.

— Нет, — говорю я, снова качая головой, отказываясь это слушать. «Ты никуда не пойдешь. Подожди. Ты живешь и скажешь мне тогда, amor. Пожалуйста."

— Я умираю, Тьяго, — шепчет она ломающимся голосом.

— Нет, это не так! Тыы не. Ты не." Мой рот опускается на ее лицо, покрывая ее щеки, губы, веки, нос, каждый дюйм ее кожи поцелуями. «Любовь всей моей жизни не истекает кровью в моих руках, Тесс. Это не то, что я переживу. Ты должна жить ради меня».

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Артуро. Он молча стоит в стороне, окруженный десятком мужчин и женщин из моего картеля, которые бросились мне на помощь, спасти Тесс. На их лицах появляется поразительное выражение, когда они смотрят на нее, затем на меня, находящегося на десять шагов выше здравомыслия и все быстрее и быстрее впадающего в безумие.

Я снова смотрю на Тесс, на то, как ее зрачки снова сузились до размеров точечной дырочки. Тот свет, который так ярко сиял в них несколько мгновений назад, быстро тускнеет. Ее веки трепещут, закрываясь и снова открываясь.

Она просто устала, вот и все. Вот и все.

Я не теряю ее.

— Останься со мной, amor, — прошу я, покачивая ее на руках взад и вперед. «Если ты действительно любишь меня, ты останешься со мной. Останься со мной."

Не знаю, сколько раз я это повторяю, но у меня горло пересохло и покрыто наждачной бумагой, поскольку слова смешиваются в звуки, а не в смысл.

"Это несправедливо."

Мой голос срывается. «Ты обещала мне, что никогда не оставишь меня. Ты обещала. Пожалуйста, просто не уходи. Что мне без тебя делать?» Мой голос надламывается, каждый слог ломается. «Я не могу этого сделать, я не могу жить без тебя».

Боль сокрушительная. Это душит. Он душит мои легкие, пока я не могу дышать. Слезы продолжают течь по моему лицу, когда я смотрю на нее сверху вниз. Я плачу ей всем сердцем. Если она умрет, это все равно будет не более чем пустая оболочка.

Ее кожа ледяная. Капельки влаги усеивают ее лоб. Ее губы синеют, жизнь утекает из нее с каждым мгновением.

«ГДЕ эта чертова скорая помощь?» Я реву.

Ее глаза закрываются еще пару раз. Ей приходится открывать их, как будто она борется с невидимыми тяжестями. Но над ними теперь дымка; они потеряли фокус, и она смотрит сквозь меня, ее взгляд невидящий и преследуемый.

«Останься со мной, амор. Пожалуйста, пожалуйста, останься со мной, — кричу я, и мука свободно звучит в каждом слове. Я ловлю себя на том, что молюсь богам, в которых не верю, чтобы они даровали мне милость, которой я не заслуживаю. «Останься со мной», — прошу я. "Я тебя люблю. Я тебя люблю."

"Спасибо…"

Ее голос — не что иное, как хрип. Каждое слово звучит так, будто причиняет ей боль. Она моргает, и еще одна слеза скатывается по ее лицу на мою руку.

"За что?"

«За то, что сделал меня своей женой. Мне не нужно было бежать… или увидеть мир, чтобы получить… приключение, которое я хотела. Быть твоей женой было… величайшим приключением из всех.

Она снова пытается дотянуться до моего лица, но ее рука безвольно падает обратно на грудь. Я обхватываю тыльную сторону ее руки и подношу ее обратно к своей влажной щеке. Тепло моей кожи согревает ее холодные пальцы.

«Это, амор. Это величайшее приключение из всех, — поправляю я, безутешно плача ей в ладонь.

Тесс улыбается и проводит большим пальцем по моей щеке. — Влюбиться в тебя… было… лучшим, что когда-либо… случалось со мной. Мой последний… пункт списка желаний.

— Нет, — я прижимаюсь щекой к ее руке и качаю головой. — Нет, я знаю, что в твоем списке дел еще много дел. Ты хочеш прыгнуть с парашютом. Ты хочешь выучить BSL. Вы хочешь быть последним, кто покинет свадьбу. У тебя есть миллион других мечтаний, и нам понадобится все время мира, чтобы воплотить каждую из них в реальность. Мы сможем начать, как только ты выйдешь из больницы. Тебе предстоит сделать гораздо больше и оказать влияние на гораздо больше людей. Не сдавайся, амор.

— Я так устала… Пожалуй, закрою глаза.

— Нет! Я плачу, пугая ее. «Ты сказала, что будешь драться. Ты помнишь? Ты обещала мне, что будешь сражаться до конца, так что борись. Пожалуйста. Я больше никогда ни о чем тебя не попрошу». Прижав свой лоб к ее лбу, я тихо умоляю: «Пожалуйста, amor, останься со мной. У нас… у нас еще есть мороженое в морозилке, нам нужно доесть его.

Еще одна слеза скатилась по ее щеке.

«Te quiero Mucho, детка», — шепчет она.

Вдалеке я слышу сирены.

Окончательно.

Я поднимаю голову, собираясь приказать Артуро пойти им навстречу и проводить сюда, но он уже выбегает за дверь.

— Ты слышишь это, амор? Это скорая помощь едет за вами. С тобой все будет в порядке. Все будет хорошо.

Когда я снова смотрю на нее, ее глаза закрыты.

И при вдохе мое сердце сжимается, а затем разбивается на миллион кусочков.

— Тэсс? Я говорю. — Тэсс? Я говорю еще раз, мой тон становится еще более безумным. Когда она не отвечает, я нежно похлопываю ее по щеке, затем сильнее, пытаясь заставить ее открыть глаза. «Тэсс! Тесс, просыпайся. Рука, которую я прижимаю к лицу, становится слабой и безжизненной. — Мне нужно, чтобы ты проснулась и открыла глаза. Тэсс! Я реву.

Как бы я ни старался, я не могу заставить ее проснуться. Ее голова падает набок, тело обмякает, а дыхание становится болезненным и прерывистым.

✽✽✽

Глава 64

Тесс

Здесь нет боли.

Есть только шок и озноб, настолько холодный, что он медленно леденит меня до глубины души.

Но есть также сияющее тепло, которое превращается в освобождающее спокойствие, когда Тьяго говорит, что любит меня в ответ. За этим быстро следует глубокая, разрушающая душу печаль о том, что мне все-таки не удастся состариться вместе с ним.