— Я пытаюсь с ней познакомиться.

Так близко я вижу, что его воротник залит кровью. Я даже чувствую его металлические нотки. Мое сердце колотится быстрее, но на этот раз я не могу утверждать, что это связано с его неожиданным появлением.

Сглотнув, я вонзаю ложку прямо в верх мороженого и подношу его к губам. Его глаза томно следят за всем, что я делаю, и останавливаются на том месте, где мой рот смыкается с ложкой.

— Когда я не могу спать, я ем мороженое, — признаюсь я. — В этом есть что-то особенное посреди ночи, может быть, потому, что так холодно, это просто помогает мне расслабиться и заснуть.

— Какой твой любимый вкус?

— Я люблю Rocky Road. Полагаю, тесто для печенья — твое любимое, поскольку оно у тебя единственное?

— Это, должно быть, Диана. Я не большой поклонник мороженого.

— Верно. К тому же, ад, очевидно, слишком жаркое место, чтобы его можно было использовать в качестве пустыни, — добавляю я с обаятельной улыбкой. — Неужели дьявол предпочитает лакомиться невинными душами?

Зачерпнув еще одну ложку, я поднимаю глаза и встречаюсь с ним. Я чувствую, что они уже сильно жгут меня. Они темнеют до бесконечности, когда мои губы снова сжимают металл.

— Дай мне кусочек, — просит он хриплым, как гравий, голосом. Он наклоняется вперед, когда я открываю ящик, пристально глядя на меня и качая головой. — Мне не нужна собственная ложка. Твой подойдет.

В моем животе порхают бабочки. Мне сразу же хочется их зажечь пламенем. Ничто из того, что он делает, не должно быть привлекательным для меня.

Я погружаю ложку в мороженое и подношу ее обратно к губам, когда его рука вырывается наружу и обхватывает мое запястье, останавливая меня.

Электричество вспыхивает и шипит там, где он меня касается. Не сводя с меня глаз, он направляет мою руку к своему рту. Его губы смыкаются вокруг ложки, и он стонет, слизывая мороженое языком. Его глаза вспыхивают, когда он отстраняется, выпуская теперь пустую ложку.

— Вкусно, — рычит он.

Я не знаю, говорит ли он о мороженом или о моем вкусе, который он лакал с нашей общей ложки.

— Очевидно, не так вкусно, как невинные души, но, может быть, ты меня убедишь, если я попробую.

Когда он встает, у меня перехватывает дыхание. Он все еще держит мою руку и осторожно переворачивает ее. Наклонившись, он прикасается губами к чувствительной коже моего запястья. Он не может не заметить бешеную пульсацию моего сердцебиения. Его рот едва касается меня, когда он целует меня, это прикосновение более дразнящее и сводящее с ума, чем что-либо еще.

Он зависает там на секунду, затем отстраняется. С одним последним неразборчивым взглядом он уходит, оставив меня с быстро тающим мороженым и гражданской войной, бушующей внутри моего тела между моим сердцем, которое хочет отбросить осторожность и последовать за моим мужем в его спальню, и моей головой, которая знает лучше.

✽✽✽

Глава 31

Тесс

На следующее утро я заканчиваю завтрак на кухонном острове, когда входит Диана с тремя очень полными и явно тяжелыми сумками для покупок.

— О, позволь мне помочь с этим! — говорю я, подходя к ней и забирая две из ее рук.

— Спасибо, сеньора , это очень любезно.

— Это самый минимум, — говорю я, ставя сумки на стойку. — Боже, они тяжелые. Что тебе вообще нужно было купить в такое раннее утро?

Когда я спрашиваю, я открываю первую сумку, чтобы начать раскладывать продукты, и останавливаюсь, когда вижу ее содержимое. В нем полдюжины пинт мороженого Rocky Road трех разных марок. Во второй сумке я нахожу еще полдюжины пинт, тоже разных марок.

Я озадаченно смотрю на Диану, когда она начинает вытаскивать еще больше ванночек из третьего мешка.

— Сегодня утром Диабло прислал мне список из десяти различных марок мороженого Rocky Road, который он хотел, чтобы я хранила в морозильной камере. Он не уточнил, зачем ему это нужно, поэтому я не знаю, но у меня такое ощущение, что ты знаешь, — добавляет она с нахальной улыбкой. — Тебе придется сказать ему, какой из них тебе больше всего понравился, когда ты попробуешь их все.

— Я… я даже не знаю, что сказать, — говорю я, глядя на пинты, которые держу в каждой руке, и не нахожу слов. — Мне жаль, что он заставил тебя сделать это сегодня утром, я даже не могу представить, сколько магазинов тебе пришлось посетить, чтобы найти все это.

Диана берет мою руку и поглаживает ее своими теплыми мозолистыми ладонями. — Не бери в голову. Он изменился с тех пор, как умерла Адриана, но я видела, как он смотрел на тебя в пятницу. Приятно видеть, что кто-то вызывает улыбку на его лице и, возможно, исцеляет его разбитое сердце.

Улыбка соскальзывает с моего лица, и я выдергиваю свою руку из ее руки, пугая ее. От ее слов у меня внутри набухает горечь, словно яд. Я не удивлена, что Диана узнала о потерянной любви Тьяго, но я ненавижу легкость, с которой она только что привела ее ко мне. Неужели мне суждено жить с ее призраком, борясь за место в этом доме?

Я отказываюсь.

Мороженое может отправиться прямо в мусорное ведро, мне все равно, этот жест бессмысленен.

— Пожалуйста, не говори мне больше об Адриане, Диана. Я не хочу этого слышать.

Меня пронзает чувство вины, когда она реагирует на мой резкий тон, но я отворачиваюсь от ее растерянного, обиженного выражения лица.

— Ой. Все в порядке.

«

— Спасибо, что купили мороженое, — говорю я, хватая сумочку с ближайшего стула. — Увидимся ночью.

Я выхожу из кухни, не дожидаясь ответа, моя походка жесткая и неровная. Раздражение затуманивает мое зрение. Ненавижу, что что-то связанное с Тьяго может таким образом повлиять на мое настроение.

Мне нужно выбраться из этого дома, прежде чем я взорвусь.

— Как ты думаешь, куда ты идешь, Барби? — спрашивает грубый голос позади меня.

Пять минут назад я, вероятно, смогла бы проигнорировать и отмахнуться от насмешливого прозвища. Но после разговора с Дианой я рвусь в бой.

Повернувшись, я сталкиваюсь лицом к лицу с Пузатым парнем, которого, как я теперь знаю, зовут Артуро. Это человек, который поймал меня подслушивающей у двери музея, тот, кто с тех пор пристально смотрел на меня каждый раз, когда мы встречались взглядами, а теперь тот, кто стоит у меня на пути.

— Меня зовут Тесс, — говорю я сквозь стиснутые зубы, сжимая кулаки по бокам. — И я собираюсь работать.

— Нет, это не так.

В моих глазах мелькают видения переменчивого настроения моего отца. Страх, что я могу унаследовать эти гены, всегда в глубине моего сознания. Я всегда осознаю свои внешние реакции и в основном предпочитаю рациональные реакции, всегда работаю над тем, чтобы контролировать свой гнев, когда он возникает, чтобы не впасть в эмоциональную реакцию, но сейчас я на грани.

Я сжимаю кулаки, чтобы держать себя в руках.

— Послушай, Артуро. Я понимаю, что я тебе не нравлюсь. Чувство полностью взаимное, хотя я не уверена, в чем твоя проблема со мной, тогда как ты направил на меня пистолет, похитил меня и теперь пытаешься держать в плену. В любом случае, ты сошел с ума, если думаешь, что помешаешь мне пойти на работу.

С этими словами я поворачиваюсь к нему спиной и тянусь к входной двери. Ручка не сдвигается ни на дюйм. Он заперт изнутри.

Медленно я снова смотрю на него.

— Открой эту дверь.

— Возвращайся в свою комнату, Барби. Там для тебя безопаснее.

— Как ты думаешь, что скажет твой босс, когда я скажу ему, что ты помешал мне уйти?

Он запрокидывает голову и громко смеется. Чем дольше он издевается надо мной, тем сильнее я чувствую, как кровь отливается от моего лица и на смену ей приходит гнев.

Наконец он останавливается. Делает шаг ко мне.

— Как ты думаешь, кто сказал мне держать тебя здесь?

И я понимаю.

Я пихаю свою сумку Артуро, застигая его врасплох настолько, что он откатывается назад, и бросаюсь к лестнице.

Я пришла добровольно, как и обещала, я не стала сопротивляться, я даже осталась здесь на выходных, когда Тьяго ушел, но я не буду здесь пленницей.