Когда она снова садится и наконец смотрит на меня, ее зрачки расширяются, а синева глаз затуманивается дымчатой, похотливой чернотой.

Яростное выражение моего лица, должно быть, заставляет реальность вернуться к ней, потому что ее взгляд закрывается, и она отводит взгляд, неловко откашлявшись.

— Я была неправа. В стакане вкуснее.

Она вытирает губы тыльной стороной ладони и начинает вставать.

— Не так быстро, — приказываю я.

Затем я хватаю ее за талию и тяну на пол, перекатываясь так, что оказываюсь на ней сверху, между ее теперь раздвинутыми ногами. Это происходит так быстро, что меня встречают удивленные моргающие глаза.

— Думаю, у меня есть мнение, — бормочу я грубо.

Затем я выдергиваю низ ее блузки из юбки и засовываю ее ей на грудь, обнажая тугие соски, натягивающиеся на черный кружевной бюстгальтер. Мои руки все еще сжимают ее талию, большие пальцы почти соединяются посередине ее живота, и я неторопливо провожу ими по ее коже, наслаждаясь возможностью прикасаться к ней вот так.

Глядя на нее, я наклоняю голову и жарко прижимаюсь губами к нижней части ее живота. Ее мышцы напряглись в ответ, на моих глазах по коже побежали мурашки. Спускаясь вниз, я целую ее покрытую киску.

Она дрожит, запуская руки в мои волосы и крепко сжимая густые пряди. Я продолжаю целовать каждый дюйм ее кожи, двигаясь от нижней части живота к животу, к области прямо под ее покрытой грудью, где я чувствую, как хаотично бьется ее сердце для меня.

— У тебя такой чертовски приятный вкус, — мурлычу я, приглушенным голосом, касающимся ее кожи.

Она задыхается, глаза закрыты, брови опущены в восторге. — Сосредоточься, — удается ей выдавить.

Схватив забытую бутылку с ликером, я лью непрерывную струю ей в пупок и облизываю его, впиваясь языком в пупок и слизывая жидкость, как будто я ее съедаю.

Тесс бьется подо мной, ее тело извивается и выгибается к моему лицу, а затем уходит, когда ощущения становятся слишком сильными. Мне приходится изо всех сил не дотянуться до ее ног и не погрузить пальцы в ее тугую киску.

Наконец, я отстраняюсь и вытираю рот, глядя на свою жену, распростертую на полу подо мной. Волосы разбросаны в разные стороны, одежда неприлично задрана, жидкость блестит на ее коже и заливает пол.

— Я не согласен, — хрипло говорю я, облизывая губы. — Я думаю, что на твоей коже он намного лучше. Возможно, теперь мне придется пить его исключительно таким образом.

Глаза такие невинные, что кажется ошеломленными тем, как она возбуждена, встретилась со мной и уничтожила меня. Склонившись над ней, я уткнусь лицом в изгиб ее шеи и облизываю след, который оставил там несколько дней назад. Я был как какое-то животное со своей подругой, отчаянно пытающееся оставить след, который показал бы всем остальным затаившимся хищникам, что она моя.

Очевидно, я позволил своей страсти ускользнуть от меня, потому что синяк сегодня такой же яркий, как и тогда, когда я впервые укусил ее пять дней назад. Я ласкаю его нежно, успокаивающе, стону при этом.

— Ты такой разговорчивый. — Она шепчет это дрожащим голосом.

— Я сообщаю о своем удовольствии, — говорю я, каждое слово сотрясается от силы моего желания. — Ты даже не представляешь, какие звуки я буду издавать для тебя, моя любовь . Задыхаться по тебе. Стонать твое имя. Задыхаться и ругаться, когда кончу в твою тугую киску. Я шепчу ей на ухо: — Я не собираюсь ничего скрывать.

— О Боже, — стонет она в ответ, ее ноги сжимаются вокруг моей талии.

— Я могу доказать это тебе прямо сейчас. — Тесс визжит, когда я кусаю ее мочку уха. — Все, что тебе нужно сделать, это попросить, — уговариваю я.

Ее руки поднимаются к моему затылку, одна запутывается в моих волосах и прижимает мое лицо к себе, пока я целую ее открытое горло, ее ключицу, ее плечо.

— Сделай это, — шепчет она, как будто ей стыдно.

Я сердито рычу, опускаясь ниже, пока не оказываюсь между ее грудями. Я нащупываю по одному в каждой руке, поднимаю их вверх и зарываюсь лицом между этими пышными пиками.

Так чертовски близко.

— Нет, пока ты не спросишь.

Давай, попроси меня трахнуть тебя.

— Просто сделай это.

— Нет.

Она издает разочарованный звук, словно пойманный между желанием и отказом поддаться тому, чего хочет ее тело. К тому, за что мы оба умираем.

— Я не трону тебя, пока ты не признаешься в этом, пока ты не откажешься от этой глупой игры, притворяясь, будто ты этого не хочешь. Когда я, наконец, трахну тебя, я не позволю никакой части тебя прятаться от меня.

Она колеблется, закрыв глаза и колеблясь между двумя решениями.

Я задерживаю дыхание.

Ее губы приоткрываются… а затем закрываются.

В конце концов я чувствую, как она качает головой.

Сложнее всего в этом гребаном мире вырваться из тепла ее тела, от широко открытой возможности трахнуть ее, даже если она не говорит слов, но я говорю. С гневным ворчанием я отстраняюсь, резко прерывая любой контакт и вставая.

Тесс не понимает, что только что произошло, это ясно видно по очаровательно измученному и растерянному выражению ее лица, когда она опирается на локти. Дрожащими пальцами она стягивает блузку, и когда она смотрит на меня, ее охватывает понимание. Понятно, что она не подумала, что я говорю серьезно, когда сказал, что не буду ее трогать.

— Ты только наказываешь себя тем, что ты такая чертовски упрямая, — кричу я, выйдя за рамки сексуального разочарования.

Выпустив пробормотанное проклятие, я разворачиваюсь и топаю прочь. Я у двери, когда вспоминаю. — Завтра мы собираемся на торжество в доме одного из моих деловых партнеров. Для нас это будет хорошая возможность показать миру, какая мы счастливая пара, — язвительно добавляю я. — Черный галстук. Я пришлю платье.

Затем я выхожу, хлопнув за собой дверью.

✽✽✽

Глава 35

Тьяго

На следующий вечер я жду Тесс в холле, когда она появится наверху лестницы. Повязка обхватывает мои легкие и перехватывает дыхание, пока я смотрю, как она спускается вниз, осторожно положив руку на перила.

На лице Дианы расплывается широкая улыбка, она наклоняется ко мне и шепчет: — Элла es tan hermosa.(Она такая красивая)

Я киваю и сглатываю, чтобы прочистить внезапно образовавшуюся массу в горле. Она — видение в темно-синем бархатном платье до пола. Синий настолько темный, что платье кажется почти черным. Рукава с открытыми плечами облегают ее руки и переходят в плотный корсет, который аппетитно поднимает ее грудь. Длинный разрез разделяет платье, обнажая левую ногу до середины бедра. Мое веко дергается, глядя на эту обнаженную кожу, зная, что каждый мужчина будет смотреть и фантазировать так же, как и я. Она останется прижатой ко мне всю ночь.

Как бы красиво она ни выглядела, это не то платье, которое я принес ей сегодня утром.

Я выбрал свой по определенной причине.

— Где розовый?

Она целует Диану в щеку и проходит мимо меня, даже не взглянув на меня.

— Я не ношу розовое, когда нахожусь в трауре, — шутит она.

Я смеюсь и следую за ней до «Роллса». Когда она останавливается перед машиной, я хватаю ее за затылок и прижимаю спиной к своей груди.

— О чем ты скорбишь? — спрашиваю я, мягко прижимая слова к ее волосам. Мой большой палец проводит мягкими круговыми движениями по ее шее, над точкой пульса. Я чувствую, как оно трепещет, когда ее тело реагирует на мои слова. Она невольная кокетница, а я трещу по швам, и вот-вот разорвусь.

Вчера я был так близок к тому, чтобы сорваться в библиотеке, и использовал последние остатки своего контроля, чтобы выбраться оттуда. Даже сейчас мои пальцы отбивают беспокойный ритм в кармане, месяцы нерастраченной энергии вытекают из меня всеми возможными способами.

— Гибель моей свободы.

Мой водитель ждет сигнала, чтобы открыть дверь. Я отпускаю его кивком и открываю сам, стоя в стороне, чтобы впустить ее.

Тесс кладет руку на дверь и наклоняется, но останавливается, когда я снова говорю. — Ты когда-нибудь была по-настоящему свободна, amor ?