Антони «Виз» Вышинский не пугается и даже не удосуживается обернуться при моем появлении. Вместо этого он глубже заглядывает в компьютер, его взгляд мечется между четырьмя поднятыми мониторами.

— Опять прячешься? — он спрашивает.

Я стону, сбрасываю туфли и падаю на удобный диван в углу.

Раньше у него здесь не было никакой мебели, кроме стула, на котором он сидит, своего стола и десятков и десятков серверов и другого компьютерного оборудования, выстроившегося вдоль стен. Но однажды оно появилось, вскоре после того, как я начала приходить сюда, когда мне нужно было отдохнуть от подпитываемого тестостероном безумия наверху.

Мне нравится думать, что он принес это специально для меня. Он розовый и полностью контрастирует с полностью черным пространством, так что мое предположение оправдано.

— Недавно я узнала, что мой отец собирается выдать меня замуж. Я пытаюсь это обработать.

Он крутится на стуле, удивлённо приподняв одну бровь.

— За кого?

Я пожимаю плечами, играя с куском ткани, торчащим из подушки дивана.

— За того, кто предложит самую высокую цену.

Он не отвечает, его лицо бесстрастно. Через несколько мгновений он разворачивается и возвращается к работе, тихо печатая на своем компьютере. Виз не болтун и уж точно не из тех, кто умеет успокаивать людей, но я прихожу сюда не за этим.

Я ценю его молчание, его тихую поддержку. Мне нужно безопасное место вдали от безжалостной и беспощадной суеты наверху.

— Ты хочешь хотите, чтобы я установил на его компьютер червя, который разрушит всю его систему? — Он говорит это небрежно, продолжая печатать.

Я тихо смеюсь, качая головой.

— Это очень любезное предложение, но ничего страшного, я знаю, что ты занят.

Его очередь пожимать плечами. Если не считать поднятия бровей, это примерно диапазон его внешнего эмоционального спектра.

— Я могу сделать это менее чем за две минуты. Хочешь засечь время?

Виз — наш опытный руководитель ИТ-отдела. Мы подружились, когда я пролила кофе на клавиатуру и поджарила жесткий диск. Меня направили навестить некоторых из его подчиненных, которые работали этажом ниже моего. Они все сказали, что на мои данные нет никакой надежды.

Когда меня нажали, они рассказали мне о человеке, их начальнике, на втором этаже. Они говорили о нем так, будто он был своего рода мостовым троллем, но также говорили, что он был моей единственной надеждой получить какую-либо информацию обратно.

Итак, я прокралась сюда, не уверенная, что меня отправили в погоню за дикими гусями в рамках какой-то шутки, и нашла Виза, свернувшегося в этой темной комнате без окон.

Он был так же удивлен, увидев меня, как и я, обнаружив его. Судя по всему, я была первым человеком, пришедшим к нему с тех пор, как он начал здесь работать несколько лет назад. Он не любил людей и не любит до сих пор. Он потребовал работать один, вдали от других, и ему было предоставлено все, о чем он просил, просто потому, что он был лучшим в своем деле.

На следующее утро он получил все мои данные.

Я купила ему забавную кружку, чтобы поблагодарить его, и через два дня вернулась, чтобы подарить ее ему. Он был не готов получить подарок и добрую минуту смотрел на мою протянутую руку, прежде чем осторожно потянуться за ней.

Он снова повернулся к компьютеру и не сказал ни слова. Но когда я собралась выйти за дверь, он сказал мне остаться.

Итак, я это сделала.

Из этого выросла маловероятная дружба, одно из немногих слов, но, тем не менее, взаимопонимание.

Теперь я прихожу сюда, чтобы сбежать, и он позволяет мне остаться на несколько минут общения. Я никогда не задерживаюсь с гостеприимством; Я знаю, когда он начинает нервничать, ему хочется, чтобы его оставили в покое.

Я вздыхаю. — Нет, если его компьютер выйдет из строя, он просто найдет способ обвинить меня и накричать на меня. Однако, спасибо.

Он кряхтит в ответ, и мы несколько мгновений сидим в комфортной тишине, прежде чем он спрашивает.

— Итак, что ты собираешься делать?

— Я не знаю.

Правда в том, что я рвусь к свободе.

Я провела всю свою жизнь, работая над тем, чтобы доказать, что я достаточно хороша, чтобы искупить смертный грех рождения девочки, и это в любом случае не будет иметь значения, потому что мой отец собирается заставить моего брата занять мою должность генерального директора.

Меня можно женить и трахнуть, это единственное мое достоинство, которое мой отец считает ценным для себя.

— Ты собираешься просто принять это лежа? Это не похоже на тебя. — В голосе Виза нет и следа осуждения. Как всегда, он делает проницательные выводы, основываясь на ряде известных ему обо мне фактов.

Он прав.

Почему я должна прекратить сражаться сейчас?

Я та, кто принимает решения на основе логики и вероятности. Я не из тех, кто позволяет эмоциям затуманивать мое суждение. Дело не в том, что я неэмоциональна , просто мной движут не мои чувства.

Если я смогу проявить такой же бесстрастный подход к отцу, возможно, мне удастся его убедить. Должен быть аргумент, который он выслушает.

Я вскакиваю на ноги, хватаю туфли в одну руку и босиком мчусь к двери.

— Я собираюсь поговорить с ним еще раз, — кричу я от двери и выбегаю. — Спасибо, Виз! Ты лучший!

✽✽✽

Глава 4

Тесс

Кабинет моего отца расположен в более укромной части здания, вдали от шума и суеты первого этажа. У него есть собственная приемная, которая помогает фильтровать людей, желающих получить к нему доступ.

Когда я прихожу, его помощницы Эйлин нет за столом. Я смотрю на часы и вижу, что уже половина двенадцатого.

Время обеда. Это объясняет ее отсутствие.

У нас с отцом не такие отношения, когда я могу просто прийти к нему в офис без предварительной записи. На самом деле, я бы сказала, что у нас вообще нет отношений, и недавнее объявление о браке испортило то немногое, что было.

Он не оценит, что я вломилась сюда без предупреждения, но и я не оценю его попытку продать меня своим приятелям по гольфу, так что мы сравняем счет.

Я выпрямляюсь, расправляю плечи и целенаправленно иду к двери его кабинета. Он открыт, что странно. Он ненавидит, когда его перебивают, так же, как ненавидит слушать женские разговоры, и это о чем-то говорит.

За два года, что я здесь работаю, я ни разу не видела, чтобы эта дверь открывалась, пока он был в своем кабинете. Но я слышу голос и знаю, что он там.

На самом деле я слышу несколько голосов.

Инстинкт и интуиция подсказывают мне развернуться и пойти в другую сторону, но любопытство побуждает меня подойти ближе, посмотреть, что происходит.

Из-за двери доносится болезненный вой. Я знаю, что мне нужно бежать, но, возможно, я не так умна, как думаю, потому что вместо этого я подхожу ближе.

Я снимаю обувь и тихо шлепаюсь к двери. Каждый офис оснащен технологией, которая по команде делает окна непрозрачными, когда необходима конфиденциальность. К счастью, мой отец включил эту настройку прямо сейчас. Прижавшись спиной к окну, я скатываюсь в сторону, пока не дохожу до открытой двери. Слышны болезненные стоны. Хотя я никогда раньше не слышала, чтобы он издавал такие звуки, я узнаю в них звуки моего отца. Что, черт возьми, там происходит?

Мое сердце бьется так сильно, что я боюсь, что оно вырвется из груди. Хуже того, я боюсь, что кто бы то ни было там с моим отцом, это услышит. Это невероятная мысль, но стук моего сердца эхом отдается в моих ушах, и кажется еще более невероятным, что они не смогут его услышать.

Я переворачиваюсь на живот и прижимаюсь к краю двери. Достигнув ее, я оглядываю край кадра и впервые вижу сцену.

Мой отец стоит на коленях, склонив голову, из различных порезов на его лице течет кровь. Перед ним стоит мужчина, высокий и хорошо сложенный, с кастетами на пальцах.

Ужас удерживает мои мышцы на месте, инстинкт борьбы или бегства подсказывает мне замереть, а не бежать. Я бессильна пошевелиться и почему-то не могу отвести взгляд.